Сергей Алексеев - Игорь Святославич

• Название: Игорь Святославич
• Автор: Сергей Алексеев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03664-2

Князь Игорь Святославич Новгород-Северский (1151—1201) вошел в историю благодаря единственному событию — неудачному походу против половцев в 1185 году, в результате которого впервые пятеро русских князей оказались в плену на чужбине. Поход этот описан в двух летописных повестях, а главное, в эпической поэме «Слово о полку Игореве». Именно она принесла Игорю славу — едва ли вполне заслуженную, ибо это был лишь один из многих удельных правителей того времени, не самый заметный и не самый выдающийся.

На страницах книги доктора исторических наук Сергея Алексеева действуют не поэтические герои, а исторические персонажи — Игорь и Святослав, «Буй Тур» Всеволод и его тезка Большое Гнездо, Кончак и Ярославна. Это не классическая биография, а портрет персонажа второго плана, проступающий на фоне бурной, насыщенной событиями эпохи междоусобных войн и походов в Степь, благородных деяний и клятвопреступлений. Самый заметный из его поступков, давший русской культуре и истории «Слово о полку Игореве», стал для князя самым злосчастным, но обессмертил его имя.

---

Для Святослава Ольговича, оказавшегося в кольце врагов, ссориться с епископом было теперь уже непозволительной роскошью. Примирение состоялось в разгар усобицы, весной или летом 1137 года. Святослав и Нифонт совместно утвердили новые налоговые привилегии новгородской епископии: за ней закреплялась десятина от судебных штрафов с владений Новгорода в Заволочье и Обонежье, ранее целиком шедших в княжескую казну{99}Сятослав дарением искупал свой (в точности неизвестный нам) грех, а кроме того, закреплял новую роль епископии как высшей властной инстанции Новгородской республики. После этого «любовь» между Святославом и Нифонтом сохранялась до конца дней последнего{100}.

Святослав не только «совокупил всю землю Новгородскую», но и обратился за помощью к братьям. Явился Глеб Ольгович, князь Курский, со своей дружиной и половцами. Двое Ольговичей двинулись с большой ратью на Псков против двух Мстиславичей. Псковичи, однако, наотрез отказались прогонять только что обретенного князя и приготовились к обороне. Святослав Ольгович, может быть, и продолжил бы войну, но после совещания с новгородской знатью решил «не проливать кровь братии». Войско вернулось в Новгород. А вскоре стало известно о кончине Всеволода Мстиславича — он умер в Пскове 11 февраля 1138 года. Ситуация, однако, от этого мало изменилась. В Пскове по воле горожан сел Святополк Мстиславич. Новгород по-прежнему оставался в окружении врагов: в Смоленске сидел Ростислав Мстиславич, в Суздале — Юрий Владимирович, на этот раз поддержавший племянников. В союз с Мономашичами вступил Полоцк. Чернигов же был отделен от Новгорода вражескими землями. Между тем наступила зима, а город всегда зависел от хлебных поставок с юга. Дороговизна зерна сразу заставила новгородцев пожалеть об обращении к Ольговичам{101}.

Семнадцатого апреля 1138 года Святослава Ольговича выгнали из Новгорода, а его жену и бояр новгородцы взяли в заложники. Княгиню отправили в монастырь Святой Варвары. Сам Святослав тоже не избежал пленения. Его схватили, когда он проезжал Смоленск, и заточили в одном из местных монастырей.

ЧЕРНИГОВО-СЕВЕРСКОЕ КНЯЖЕСТВО (по А. К. Зайцеву)

К этому времени на юге уже вновь разгорелась большая усобица. Всеволод Ольгович сразу после изгнания брата опять призвал половцев и обрушился с ними на Переяславское княжество. Андрей Владимирович, не получив помощи от рополка, вступил с Ольговичами в переговоры и готов был сдать город. Когда стало известно о пленении Святослава, Ольговичи привели из степи новых союзников и атаковали уже киевские земли. Когда враг угрожал столице, Ярополк, наконец, собрал все силы Мономашичей и их союзников, включая кочевников-берендеев. С этой огромной по тем временам армией, насчитывавшей многие десятки тысяч воинов, великий князь двинулся на Чернигов. Под давлением горожан, заподозривших, что Всеволод собирается бежать к половцам и бросить их, он смирился и стал искать мира. Ярополк, не особенно желавший войны, легко согласился и вернулся в Киев. Мир скрепили крестоцелованием и богатыми дарами с обеих сторон. После этого Святослав Ольгович и другие пленники получили возможность вернуться с севера в Чернигов{102}.

Именно тогда, вернувшись к брату, Святослав в качестве компенсации за потерю Новгорода получил, вероятно, Новгород-Северский[6]. Как были распределены в это время другие уделы Черниговщины, точно неизвестно. Осенью 1138 года умер курский князь Глеб Ольгович{103}, после чего Курск также отошел к Святославу (единственный сын Глеба, Изяслав, скончался еще раньше, в 1133-м). Неизвестно, где княжили Игорь Ольгович и Владимир и Изяслав Давыдовичи.

Восемнадцатого февраля 1139 года скончался Ярополк, и престол в Киеве вполне правомочно унаследовал его брат Вячеслав. Но Всеволод Ольгович решил, что настал его звездный час, — и не ошибся. Узнав о смерти Ярополка, он, взяв с собой Святослава и Владимира Давыдовича, с «малой дружиной» неожиданно захватил Вышгород. 4 марта Ольговичи уже подступили к Киеву и начали жечь дворы за крепостной стеной. Всеволод потребовал от Вячеслава «идти из города добром». Судя по всему, черниговский князь хорошо знал своего противника — тот немедленно выслал для переговоров митрополита и согласился оставить Киев при условии, что Всеволод прекратит разор и вернется на день в Вышгород. 5 марта Вячеслав отправился к себе в Туров, а Всеволод без всякого сопротивления занял столицу Руси. Ранее он обещал Чернигов своему брату Игорю, не участвовавшему в походе. Однако когда тот явился за обещанным пожалованием в Киев, выяснилось, что свой прежний стол Всеволод передает Владимиру Давыдовичу в благодарность за помощь. «Поссорил братьев и с тем отпустил их», — лаконично замечает летописец{104}.

Приход Всеволода Ольговича к власти в Киеве был поворотным пунктом в истории Руси: впервые киевский престол был захвачен беззаконно, без всякой «отчины» и с весьма сомнительной «дединой». Это событие стало и поворотным пунктом в истории черниговского княжеского дома. Вся последующая политика Ольговичей, все их амбиции и притязания, их роль в общерусских делах имели в своем основании тот факт, что Всеволоду в 1139 году удалось вырвать себе Киев. Кстати, именно получивший тогда стол в Чернигове Владимир Давыдович первым стал именовать себя «великим князем»{105}. Всеволод, несомненно, вполне осознавал значимость собственного вокняжения и вывод делал простой: чтобы закрепить Киев за собой и своим родом, надо не откладывать борьбу с врагами. Всеволод мечтал о роли, сопоставимой с ролью прежних великих князей. Он стремился объединить под своей рукой всю Русь. Однако на это ни сил, ни способностей нового великого князя уже не хватало. Своенравный, властолюбивый, склонный решать любые проблемы силой, Всеволод не мог вполне опереться ни на кого из родни, кроме сыновей. Шурины Мстиславичи, родные братья Ольговичи и двоюродные Давыдовичи были равно нужны ему, чтобы сдерживать друг друга.

Но пока надо было удовлетворить аппетиты обиженных братьев. Всеволод решил это сделать за счет Мстиславичей, отняв у них Владимир-Волынский и Смоленск. Для начала великий князь потребовал от Изяслава Мстиславича освободить Владимир. Но Изяслав, в свою очередь, стал готовиться к контрнаступлению, сговорившись с другими внуками и сыновьями Мономаха. Всеволод послал на Владимир и Туров черниговцев и половцев под водительством Изяслава Давыдовича. К походу на соседа присоединились было и галицкие князья. Но слухи о приближении врага напугали черниговское войско, и от реки Горыни оно повернуло восвояси. Галичане, узнав об этом, замирились с Изяславом.

Сам Всеволод между тем, призвав Святослава с курянами, пошел на Переяславль. От Андрея потребовали обменять Переяславское княжество на Курское. Но и тут Всеволод получил отказ и увидел готовность к сопротивлению. «Лучше смерть, чем курское княжение», — торжественно объявил Андрей, еще несколько лет назад ревностно сражавшийся за то, чтобы оставить Курск Мономашичам. 30 августа 1139 года под стенами Переяславля Андрей наголову разбил авангард великокняжеских войск под водительством Святослава и обратил их в бегство. Всеволод понял, что с Мономашичами придется пока что мириться. 1 сентября был заключен мир с Андреем.

На западе еще продолжалась война — Изяслав Давыдович разорил Туровское княжество, а привлеченные Всеволодом к союзу поляки угрожали Волыни. Изяслав Мстиславич и Вячеслав решили предложить великому князю мир на условиях статус-кво. Всеволод «подумал, что без них ему быть нельзя», и нехотя согласился. В конце года Всеволод и Андрей уже вместе утверждали договор о добрососедстве с половецкими ханами.

Между тем проблема княжений для братьев никуда не исчезла. Святославу Ольговичу на время повезло. Утверждение Всеволода в Киеве разом изменило непостоянные симпатии новгородцев. Когда Юрий Суздальский, чей сын на тот момент сидел в Новгороде, потребовал от горожан присоединиться к походу на Киев, те отказались. Сын Долгорукого 1 сентября 1139 года бежал из города, а новгородцы, отослав детей знати в заложники Всеволоду и принеся ему присягу, попросили в князья Святослава. Он вновь отбыл в Новгород и 25 декабря сел на своем прежнем столе. Город встретил его беспокойно — оскорбленный Юрий начал войну, захватив Торжок, а в самом Новгороде за время междукняжия начались беспорядки{106}.

Прибыв в Новгород, Святослав принялся железной рукой наводить порядок и, надо думать, сводить счеты, благо было за что. В 1140 году он бросил в темницу возглавлявшего враждебную партию боярина Коснятина Микулича. Некоторые другие противники князя бежали в Суздаль к Юрию. Святославу помогал его главный и давний сторонник — посадник Якун Мирославич. Такая «злоба» вызвала гнев в Новгороде, против князя выступило вече. Хотя решение о его изгнании принято не было, Святослав понимал, что это дело времени, поэтому обратился к Всеволоду со словами: «Тяжело, брат, с этими людьми. Не хочу у них быть — пошли, кого тебе любо». Обеспечивая свою безопасность, Святослав вытребовал у новгородцев в заложники шестерых знатных бояр и отправил в цепях их и Коснятина в Киев к Всеволоду{107}.