Андрей Ранчин - Борис и Глеб

• Название: Борис и Глеб
• Автор: Андрей Ранчин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03635-2

Первые русские святые, братья Борис и Глеб избрали для себя добровольную смерть, отказавшись от борьбы за власть над Киевом и всей Русской землей. Это случилось почти тысячу лет назад, летом и в начале осени 1015 года, после смерти их отца Владимира, Крестителя Руси. Но в последующей русской истории парадоксальным образом святые братья стали восприниматься как небесные заступники и воители за Русскую землю; их незримое присутствие на полях сражений с завоевателями, иноплеменниками русские люди ощущали постоянно и на протяжении многих веков — и на льду Чудского озера в 1242 году, и накануне и во время Куликовской битвы 1380 года, и при нашествии на Русь войск крымского хана Девлет-Гирея в XVI столетии… В наш век, культивирующий прагматизм и гедонизм и признающий лишь брутальных героев, братья Борис и Глеб, явившие миру подвиг непротивления злу, могут показаться теми, кого на убогом языке улицы называют «неудачниками», «лузерами». Но совершённое ими не имеет ничего общего ни с податливым и робким подчинением обстоятельствам, ни с трусостью и параличом воли. Об этом напоминает автор книги, доктор филологических наук, профессор Андрей Михайлович Ранчин.

Представленная вниманию читателей книга — по существу первый опыт именно биографического, а не житийного повествования о Борисе и Глебе. Автор тщательно разбирает все версии источников, все свидетельства, имеющие отношение к биографии братьев, пытаясь дать свой ответ на вопрос: почему именно Борису и Глебу, а не каким-то иным жертвам столь частых в Древней Руси внутридинастических конфликтов, довелось стать первыми русскими святыми?

---

104

Существует и другое свидетельство. Летописец Переяславля Суздальского сообщает, что Святополк находился в это время в Древлянской земле, где собирал войска (ПСРЛ. Т. 41. С. 44.). Однако это известие, по-видимому, недостоверно и появилось под влиянием особой редакции «Сказания об убиении Бориса и Глеба». В этой редакции, содержащейся в составе того же Летописца Переяславля Суздальского, говорится, что Святополк княжил именно в Древлянской земле (См.: Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. С. 82.). Но это сообщение появилось вследствие пропуска в списке особой редакции «Сказания…», которым пользовался летописец. В исправном тексте этой редакции «Сказания об убиении Бориса и Глеба», очевидно, сообщалось, что в Древлянской земле княжил не Святополк, а упоминаемый вслед за ним Святослав, имя которого опустил невнимательный переписчик (См. подробнее: Карпов А.Ю. Владимир Святой. С. 350.).

105

Так Владимира называет галицкий летописец в середине XIII века; см.: БЛДР. СПб., 2000. Т. 5. XIII век. С. 218.

106

Так понимал летописное известие еще Н.М. Карамзин, однако из его интерпретации следует, что бояре и утаили смерть господина, и вы везли его тело в храм (Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 1. С. 160). См. также: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 1.С. 205.

107

24 июля как день убиения Бориса указано в «Сказании об убиении Бориса и Глеба»; см.: БЛД Р.Т. 1. С. 338 (оригинал), 339 (пер. Л.А. Дмитриева). В летописной повести даты нет. «Повесть временных лет» и так называемые небиблейские (летописные) Паремийные чтения о Борисе и Глебе сообщают, что день, когда Ярослав одержал в 1019 году окончательную победу над Святополком, приходился на пятницу; см.: Повесть временных лет. С. 63 (оригинал); Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. С. 120. Свидетельство Паремийных чтений — всего лишь повторение летописного известия, так как чтения, по наиболее убеди тельной версии, основаны на летописном тексте; см.: Гиппиус А.А. «Летописные» Паремийные чтения о Борисе и Глебе: история текста и Исторический контекст // Факты и знаки: Исследования по семиотике истории. М., 2010. Вып. 2. С. 42—71. Битва, по указаниям источников, произошла на реке Альте — в том самом месте, где четыре года назад был убит Борис, что придавало победе Ярослава особенное символическое значение — она осознавалась как возмездие «второму Каину». Одной из пятниц, как установил А.А. Шахматов, в 1019 году было 24 июля. А.А. Шахматов (История русского летописания. Т. 1. Кн. 1. С. 75 и прим. 2 на с. 75, с. 82) и вслед за ним Н.И. Милютенко (Святые князья-мученики Борис и Глеб. С. 45—47, 154—155) полагают, что 24 июля 1019 года произошла битва на Альте, в которой Ярослав окончательно разгромил Святополка. День же убиения Бориса и место его гибели не были точно известны, но задним числом гибель была приурочена ко дню и к месту победы Ярослава над братоубийцей. Однако в истории нередки странные, невероятные или символические «сближения». Борис мог претерпеть мученическую смерть там же, где после понесет расплату его губитель. Что же касается дня убиения, то о нем современники, скорее всего, должны были знать: тело Бориса сразу после гибели князя было перенесено в Вышгород, один из дружинников, Моисей Угрин, точно спасся от убийц и мог поведать о дне гибели господина. (О Моисее Угрине еще пойдет речь в следующей главе.) Так что сомнения в точности даты 24 июля, по-моему, беспочвенны.

108

Впрочем, позиция киевлян могла быть просто выжидательной: «<…> “Кияне”, действительно, выжидали. Однако мы поспешим, если примем их осторожность за проявление общей пассивности “людей”, лишенных каких бы то ни было “собственных тенденций”. Нерешительность киевлян перед Святополком понятна. Она — результат отлучки боеспособного населения, ушедшего вместе с Борисом навстречу печенегам». — Фроянов И.Я. Начала Русской истории. С. 604. Но это бездействие может объясняться и другими причинами: или горожане все-таки не были настроены поддержать Бориса, или медлили, не зная, каким будет выбор войска.

109

В. Биленкин усматривает отражение этой нелюбви и даже непризнания княжеского достоинства Бориса в том, что его тело еще в 1072 году в отличие от тела Глеба находилось в деревянном, а не в мраморном, как принято у князей, гробу. Однако Глеб тоже мог быть захоронен сначала в деревянном гробу, а к 1072 году гроб был заменен на мраморный, напри мер, из-за ветхости; см.: Парамонова М.Ю. Святые правители Латинской Европы и Древней Руси. С. 225, прим. 23. Об обычае погребения в камен ном гробу см.: Панова Т.Д. Каменные гробы в погребальном обряде русского средневековья (XI—XVII вв.) // Russia medievalis. München, 2011. Т. 10. Teil 1. Бориса, по-видимому, захоронили в деревянном гробу по повелению Святополка, который мог не признавать его княжеского сана; тело святого, согласно источникам, сопровождали в Вышгород его убийцы. Перезахоронение же в каменный гроб долгое время не совершалось, так как старый гроб сам по себе стал предметом почитания, реликвией. Показательно, что более века спустя, 11 августа 1191 года, ветхие гробы Бориса и Глеба были перенесены в их монастырь, расположенный на Смядыни, на месте убиения младшего из братьев. Это было в княжение Давыда Ростиславича Смоленского. М. X. Алешковский видит свидетельство нелюбви киевлян к Борису в известии Тверской летописи, что киевляне не приняли тела убитого князя; см.: Алешковский М. X. Русские глебоборисовские энколпионы 1072—1150 годов. С. 110; ср.: Карпов А. Ю. Ярослав Мудрый. С. 93. Но достоверность этого сообщения, содержащегося в поздней летописи, сомнительна.

110

Эти данные принято считать достоверными.

111

Впрочем, есть особое мнение, принадлежащее историку и археологу С.В. Белецкому: он считает, что существовало соглашение, по которому престол должен был перейти к Святополку, и Борис, не желая выступить против сводного брата, лишь исполнял условия этого договора (Белецкий С.В. Древнейшая геральдика Руси. С. 437.).

112

Почитание было установлено в 1702 году; см.: Голубинский Е. Е. История канонизации святых в Русской церкви. 2-е изд., испр. и доп. М., 1998. (Репринтн. воспр. изд.: М., 1903.) С. 59, 134.

113

«Уже в позднем племенном обществе дружинники различались по своему положению. <…> Летописцы конца XI — начала XII в. <…> называют их в соответствии с возрастной терминологией: старших — мужа ми, менее значительных отроками. <…> Дружинная терминология продолжала древнейшую возрастную семантику полноправия мужа и менее значительного в социальном положении отрока». — Свердлов М.Б. Домонгольская Русь. С. 173.

114

А.Е. Пресняков писал о младших дружинниках в королевствах германцев: «…нельзя не допустить, что бывали они и из несвободного <…> люда и что при удаче им был открыт путь к свободе и возвышению». — Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси… С. 191.

115

Строка 13-я о тельцах и о скопище злых из повторяемого Борисом 21-го псалма в христианской традиции истолковывалась как прообразующее указание на взятие под стражу, поношение и распятие Христа; см.: Ранчин А.М. Вертоград златословный. С. 378—379, прим. 334. Борис повторяет также строки из 3-го, 37-го, 142-го и 7-го псалмов.

116

Исследовательница Борисоглебских памятников Н.И. Милютенко убеждена, что «никакой нелогичности в летописи нет. <…> Глагол “убить” в древнерусском языке имел значение не только “умертвить”, но и “избить, ударить, оглушить”. Следы этого сохранились в русском язы ке по сей день в выражении, звучащем теперь как плеоназм: “убиться до смерти”. Перед нами самостоятельная версия судьбы Бориса <…> совершенно логичная и внутренне не противоречивая». — Святые князья-мученики Борис и Глеб. С. 144. Действительно, указанные Н.И. Милютенко значения у глагола «убить» (в древнерусской, церковнославянской форме: «убита») были. Однако во всех других случаях в тексте летописной повести об убиении Бориса и Глеба этот глагол и производные от него слова используются только в том значении, которое есть у него в современном русском языке: «О убьеньи Борсове», «шедше убийте брата моего Бориса», «се убихъ Бориса, како бы убита Глеба», «брать ти убьенъ от Святополка», «Святополкъ же <…> уби Святослава», «Святополкъ седить ти Кыеве, убивъ Бориса» (Повесть временных лет. С. 59—62). Я намеренно не учитываю тот факт, что некоторые из этих выражений могут принадлежать более позднему слою текста: это несущественно, важно, что в ином значении глагол «убита» здесь не употребляется. Мало того: слово «убивше» («убив») в первом упоминании о смерти Бориса, раненного копьями, точно соответствует приказанию Святополка, где тоже используется форма этого глагола («убийте») в значении «лишите жизни». Предполагать в летописной повести единичное употребление этого глагола в ином значении нет никаких оснований.