Анна Берсенева - Единственная женщина

• Название: Единственная женщина
• Автор: Анна Берсенева
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-355-1

Московская жизнь, казавшаяся издалека такой привлекательной, становится для главной героини романа Лизы Успенской жестокой жизненной школой. Ей приходится столкнуться и с обитателями московского «дна», и с капризными светскими дамами. В момент полного отчаяния она встречает человека, которого, как она вскоре понимает, искала всю жизнь. Но, несмотря на взаимную любовь, счастье с ним оказывается нелегким. Став женой крупного предпринимателя, Лиза не только получает возможность отдыхать за границей и жить в роскоши, но и разделяет с мужем все трудности и опасности его жизни.

---

— Нет-нет, — успокоила его Лиза, открывая дверь в ванную. — Цивилизация преследует нас по пятам.

Ванная сияла серебристым металлом, светло-зеленым кафелем, белизной многочисленных полотенец. На полу лежал изумрудного цвета ковер с длинным пушистым ворсом — Лиза догадалась, что он не намокнет, даже если на него вылить ведро воды.

— Слушай, — предложил Юра. — А может, отложим душ на потом — лучше в море искупаемся?

— Конечно! — обрадовалась Лиза. — Погоди, сейчас я купальник найду.

Чемодан собирала Наташа, тщательно пересмотрев вещи в Лизином шкафу. «Но купальник она, конечно, положила», — подумала Лиза.

— Да ну, потом найдешь! — махнул рукой Юра. — Если вообще захочешь его надевать. Здесь же нет никого, я тебе разве не сказал? Вот увидишь: весь пляж — наш, и ни души, хоть на голове ходи. Пойдем скорее!

Они снова вышли на белую дорожку под пальмами. Юра держал Лизу за руку, увлекая за собою. Она так и не успела переодеться; впрочем, легкое муслиновое платье не стесняло движений — так же, как и Юрины джинсы и тонкая рубашка навыпуск, с закатанными рукавами.

Лиза не перевела часы на мальдивское время, но ей показалось, что здесь сейчас утро: зной еще не стал дневным, тягучим, солнце не слепило глаза. К тому же действительно дул ветер, освежая разгоряченное тело.

Ах какой это был пляж! Совершенно пустынный, с бело-золотистым песком и бесконечной морской далью от берега до горизонта! Лиза даже рассмеялась, выйдя на этот пляж из-под пальм.

— Неужели мы здесь вообще одни? — удивленно спросила она, обернувшись к Юре.

— Ну, не на всем острове, конечно. Но в том-то весь и фокус: здесь домов пятьдесят, не больше. И они расположены так, что каждый имеет свой пляж, места на всех хватает. Вот увидишь, можно встречаться с соседями только в ресторане, а в остальное время суток считать себя Робинзонами.

Он уже разделся и стоял сейчас перед нею — само нетерпение, прекрасный в соразмерности всех линий. Яркое солнце освещало все его стройное тело — разворот широких плеч, крепкие бедра, темное пятно волос внизу плоского живота, — и у Лизы перехватило дыхание от того, как дорог он ей был и желанен…

— Пойдем же, Лиза, пойдем! Смотри, как хорошо — вода манит!

Она тоже сбросила платье, сбросила все, что на ней было, и побежала вслед за ним к кромке воды. Океанская волна, длинная, как взмах гигантской руки, легла к их ногам с долгим, призывным звуком…

Конечно, Юра плавал гораздо лучше, чем она — без малейшего усилия посылал он свое тело вперед, скрывался под водой, выныривал, плыл на спине и снова исчезал под водой. Лиза отстала от него почти сразу; да она и устала быстро.

Она вернулась к берегу, легла на песок так, что волны накатывались на нее до подбородка, и смотрела, как Юра резвится в воде — он и правда был похож на дельфина. Только минут через двадцать он подплыл к берегу, лег рядом с Лизой, подставляя тело ласкающей, затихающей волне.

— Как здорово, Лиз, да? — выдохнул он, целуя ее в свою любимую ложбинку груди. — Море, небо, песок — оказывается, человеку надо-то немного… Только чтобы ты смотрела на этого человека!.. У тебя глаза сливаются с морем, ты знаешь?

— Не знаю, Юра, — кто мне говорил об этом?

— Вот я тебе и говорю: у тебя глаза, как море, и не смейся надо мной!

— Я и не смеюсь…

Она прильнула к нему, и, замерев в объятии, они лежали на берегу, и изумрудные волны накрывали их, убаюкивали и ласкали…

Вечером они сидели на просторной веранде, под незнакомым звездным небом, пили захваченный из Шереметьева «мартель». Лиза плавно раскачивалась в глубоком кресле-качалке, покрытом изумрудным шелковым покрывалом, и ей казалось, что море по-прежнему касается ее кожи, что прикосновения волн сливаются с прикосновениями Юриного тела… Темнело быстро, свет они не включали, и Лиза едва различала черты Юриного лица в мягкой южной темноте.

— Какой хороший день, Юра, какой хороший… — тихо произнесла она.

— Правда? А я ведь волновался, Лиз: вдруг, думаю, тебе не понравится, покажется скучно, слишком однообразно…

Она улыбнулась: даже странно, что он, во всем остальном такой проницательный, часто сомневается в том, что ей кажется само собою разумеющимся.

— Так редко выдается свободное время, — продолжал он. — Обидно проводить его не так, как хочется, да?

И хотя у нее было вполне достаточно свободного времени, она согласно кивнула.

— Мне вообще нравится путешествовать, Юр, — сказала она, то зажигая, то выключая маленькую лампочку для чтения, вделанную в ручку кресла. — Я даже не говорю, что с тобой мне нравится — это вообще за пределами… Но мне и просто нравится ездить, смотреть. Я ведь так давно нигде не была! В Германии я чувствовала, какой мир огромный, и казалось: все доступно, только руку протянуть. А потом все как-то отдалилось, сделалось нереальным… Не из-за денег, нет — я сама не понимаю, из-за чего: другая жизнь, ничего не поделаешь…

— Ерунда! — решительно сказал он, и тут же оговорился. — То есть не то чтобы ерунда, но я думаю иначе. Нет, конечно, не все в нашей воле. Но ездить, смотреть мир — ведь это просто, Лиза, это наконец-то стало простым и естественным занятием. У тебя нет проблем с деньгами, и…

— Почему же нет? — перебила Лиза. — Просто я ведь и не ездила еще…

— У тебя не будет проблем с деньгами, — спокойно продолжал он. — И тебе можно видеть жизнь такой, какая она есть, и думать, нащупывать, что ты сама в ней значишь. И если тебе для этого необходимо путешествовать — значит, надо путешествовать. А иначе какой смысл в деньгах? Ты в Париже была?

— Нет. Какой-то заколдованный для меня город. Меня туда приглашал… один человек в Германии, но я не могла поехать с ним — даже ради того, чтобы увидеть Париж. А теперь… — Тут она замолчала, подумав о том, что в этом дивном, бесконечно далеком городе живет потрясающей красоты женщина с золотым ореолом волос…

— Поедем, — сказал Юра, нарушив паузу. — Это такой город, в который нельзя не ездить — в него можно ездить и сто, и тысячу раз, а он все будет другим, и всегда ты будешь чувствовать это легкое разочарование в первые минуты и такое пронзительное очарование потом, что сердце не оторвать. А то, о чем ты подумала, — закончил он, — неважно. Я не хочу, чтобы ты думала об этом, я вообще не должен был тебе позволять думать об этом, и я же обещал тебе, что этого не будет в твоей жизни больше никогда, правда? Вот и не думай.

Лиза молчала, думая о том, как нелегко дается ему спокойный тон, когда между ними становится этот незримый женский образ. Но это надо было пережить — что оставалось делать? Прошлого не отменить, а настоящее властно притягивало их друг к другу, несмотря ни на что…

И, засыпая на Юрином плече, она все покачивалась на длинных океанских волнах, все чувствовала пузырьки пены на своих плечах, которые лопались под Юриными осторожными поцелуями…

Лиза проснулась так рано, как никогда не просыпалась дома. В комнате стоял все тот же прохладный полумрак, трепетали занавески на открытых окнах. Только тут она заметила, какой необычный потолок в этой комнате: пальмовые листья образовывали высокий шатер у нее над головой, и пространство комнаты казалось из-за этого огромным, как в экзотическом храме. Так необычно выглядело сочетание изысканной белой с золотом мебели — и этого потолка из листьев!

Юра еще спал, и Лиза осторожно, чтобы не разбудить, провела рукой по его голове, поцеловала его в плечо и спустила ноги на белый ковер, покрывавший весь пол в просторной спальне. Она на цыпочках подошла к огромному, от пола до потолка, зеркалу, вгляделась в свое лицо, еще хранившее следы сна, но сияющее той особенной свежестью, которую дает отдых, свежий воздух и душевное спокойствие.

Она еще совсем не загорела, и ее обнаженное тело светилось в полумраке, как перламутр чудесной морской раковины. Лиза набросила кружевной пеньюар из белого батиста и вышла в первую комнату, оттуда на веранду.

Яркость всех красок, яркость света ослепили ее после полумрака спальни! Шумели под ветром листья пальм, большие кокосовые орехи лежали под деревьями, и ей показалось, что они с Юрой действительно затерялись в этой хижине посреди огромного мира, что они одни на острове и на всей земле…

Не переодевшись, не умывшись, Лиза пошла по дорожке к морю. Сбросив пеньюар на песок, она с наслаждением окунулась в прозрачно-зеленые волны, поплыла вперед, потом вернулась, легла на песок у воды. Ее распущенные волосы намокли, и она была похожа сейчас на настоящую русалку, владычицу вод.

— А акул ты не боишься, а, русалочка? — услышала она веселый Юрин голос.

— Ой, Юра, ты проснулся! Каких еще акул?

— Да никаких, не бойся. Накупалась?

— Да разве можно накупаться? Все плавала бы и плавала или лежала вот так у воды…