Анна Берсенева - Единственная женщина

• Название: Единственная женщина
• Автор: Анна Берсенева
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-355-1

Московская жизнь, казавшаяся издалека такой привлекательной, становится для главной героини романа Лизы Успенской жестокой жизненной школой. Ей приходится столкнуться и с обитателями московского «дна», и с капризными светскими дамами. В момент полного отчаяния она встречает человека, которого, как она вскоре понимает, искала всю жизнь. Но, несмотря на взаимную любовь, счастье с ним оказывается нелегким. Став женой крупного предпринимателя, Лиза не только получает возможность отдыхать за границей и жить в роскоши, но и разделяет с мужем все трудности и опасности его жизни.

---

— Ой, правда? — с сомнением в голосе спросила Рая. — Ну надо же… А знаете, что классика будет?

— А я что, по-твоему, — попсу должен любить? — заметил Псковитин. — Или тебе, Веруня, потанцевать негде?.. Хороший вопрос! — усмехнулся Псковитин. — Лиза, ты очень занята после обеда? Зайди ко мне, пожалуйста.

И, не дожидаясь ее ответа, Псковитин вышел из комнаты.

Когда, ровно через час, Лиза постучалась к нему в кабинет, взгляд у нее был встревоженный. Псковитин поднялся ей навстречу из-за стола, подвинул кресло.

— Что-нибудь случилось, Сергей Петрович? — спросила Лиза.

— Нет.

Она облегченно вздохнула — действительно, мало ли для чего он хочет ее видеть, почему сразу надо думать, будто что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось, — продолжал он. — Но я хотел предупредить тебя, чтобы ты, по возможности, удерживала Юру от необдуманных поступков.

Ей почему-то сразу вспомнился последний разговор с Подколзевым в «Максиме» и то, как Юра едва не ударил его, — и в груди у нее похолодело. Псковитин смотрел на нее прямым тяжелым взглядом, глаза у него были непроницаемые — как в первый день их знакомства в этом кабинете.

— Сергей Петрович, вы думаете обо мне что-то… плохое? Вы не доверяете мне? — спросила она, встретив этот взгляд.

Что-то промелькнуло в его взгляде — тоска, нежность или отчаяние — она не успела понять; и снова ничего нельзя было прочитать в этих светлых спокойных глазах.

— Ничего подобного, ты же знаешь — иначе разве я стал бы говорить с тобой об этом? Просто Юра не всегда бывает выдержанным, склонен действовать импульсивно. Он всегда такой был. — При этих словах Псковитин улыбнулся. — Весь он в этом. А обстоятельства сейчас не самые благоприятные. Да ты не волнуйся, Лиза, — добавил он, заметив ее тревогу. — В общем-то, все нормально, это я так, для профилактики. Ты же с ним рядом, должна знать. Но если будут какие-то конкретные предостережения, я тебе сразу их выскажу.

— Я поняла. Только это едва ли возможно — его удержать…

— Да.

Он кивнул, показывая, что сказал все, что хотел. Лиза встала, пошла к двери.

— Как ваша жизнь, Сергей Петрович? — спросила она, приостановившись у самого выхода. — Мы почти не видимся теперь…

— Я жалею об этом Лиза, но ничего ведь не поделаешь, правда?

Теперь она видела, что лицо у него просто грустное. Но что она могла ему ответить? Она осторожно прикрыла за собою дверь кабинета начальника службы безопасности.

3

Четверговый концерт начался в восемь. Часов в семь Лиза помогала девочкам готовить стол, даже болтала с ними о чем-то. Но мысли ее были далеко, и несколько раз она отвечала невпопад на Верочкины вопросы о пирожках и бутербродах.

Она больше не пыталась обманывать себя в том, что происходит с Юрой. Последнюю неделю он приезжал к ней совсем поздно, уезжал рано — но дело было даже не в этом. Ей казалось, что он смотрит на нее словно издалека — в глазах его было какое-то мучительное прощание, и все обрывалось у нее в груди, когда она встречала этот взгляд. И он опускал глаза.

Позавчера он приехал часа в два, от него слегка пахло коньяком, но он не был пьян — да она и не видела его пьяным ни разу.

— Лиз, мы посидели немного с Сергеем, — сказал он, останавливаясь на пороге. — Извини, я не предупредил тебя и с собой не позвал. Нам надо было вдвоем посидеть — и мне, и ему.

— Зачем ты говоришь это, Юра? В чем ты оправдываешься, ну, подумай сам?

Лиза ждала, что он пройдет в комнату, но он по-прежнему стоял на пороге, даже не расстегивая плащ, и вдруг ей показалось, что он сейчас повернется и уйдет…

Но это было невозможно, и не потому только, что она не могла представить себе собственной жизни после того, как это случится, — это было невозможно, потому что не прервалась между ними та незримая связь, которую она чувствовала всегда, потому что они по-прежнему принадлежали друг другу больше, чем могут принадлежать только тела! Он любил ее, она не ошибалась — и он стоял на пороге, готовый уйти…

Какое-то странное оцепенение овладело ею вдруг: она поняла, что не может ничего сказать ему, что не может просто взять его за руку и отвести от порога. Но он сам шагнул к ней, обнял и тихо произнес:

— Прости меня, если можешь, моя хорошая. Ты же все понимаешь. Что мне делать? Сердце разрывается, Лиза…

В это мгновение она не могла даже заплакать, такой болью была она пронзена. Никогда она не видела его таким, никогда в его глазах не было столько тоски и растерянности…

«Может быть, мне уйти самой?» Она впервые подумала об этом в ту минуту — и эта мысль ужаснула ее, заставила похолодеть. Нет, на это у нее не хватит сил, это просто невозможно!

Даже в его ночных объятиях чудилось ей прощание, даже в его невыразимой нежности, с которою он целовал ее и гладил по голове, когда они лежали рядом в темноте после жарких ласк. «Если он уйдет, меня больше не будет, — вдруг подумала она с мучительной отчетливостью. — Не знаю, что это значит — но меня не будет, я просто исчезну…»

Конференц-зал в особняке «Мегаполис-инвеста» был просторный и все-таки не казался большим: было в нем то очарование старинного пространства, которое чудесным образом сохранял весь этот вполне современный офис. Лиза давно уже поняла, на что похож их конференц-зал: на тот зал в Шереметьевском дворце, где они с Сергеем Псковитиным слушали музыку в вечер их объяснения. Но сейчас она не думала об этом — даже о музыке она не думала…

Народу в зале было довольно много: пришли все сотрудники, не только из центрального офиса — но, в общем-то, предполагалось посидеть по-домашнему и посторонних не приглашали.

Сергей Псковитин сел рядом с Лизой; Ратникова еще не было.

— Лиза, ну-ка возьми себя в руки, — негромко сказал он, наклонившись к ней с высоты своего роста. — Что такое, в самом деле! Не думал, что ты можешь так расклеиться.

Лиза бросила на него быстрый удивленный взгляд. Но вид у Псковитина был, как всегда, спокойный — хотя она заметила, что он старается не смотреть на нее, словно скрывая от нее что-то.

— Я постараюсь, Сережа, — ответила она так же негромко. — Но мне тяжело, ты же понимаешь…

— Понимаю. Я бы все сделал, чтобы тебе было легко, — но это не в моих силах. К сожалению.

Это он произнес совсем тихо, опустив голову.

— Спасибо. Я не буду больше. Ты прав, Сережа, — нельзя же так…

— И на него не обижайся. Он же не слюнтяй, ты знаешь.

При этих словах Лиза невольно улыбнулась, а Псковитин продолжал:

— Но он и не подлец. Был бы подлец — проще было бы дело. Только вряд ли он бы тебе тогда был нужен… Так что вариантов нет.

Он замолчал, увидев в дверях Ратникова. Тот быстро прошел к ним и сел рядом с Лизой. Она снова сидела теперь между ними, чувствуя присутствие их обоих рядом, как это было прежде, — и ей вдруг стало легче, словно отпустила непонятная боль в груди…

Когда все наконец расселись и зал наполнился шорохами ожидания, Ратников вышел вперед и остановился невдалеке от рояля.

— Что ж, дорогие коллеги, я рад, что вы пришли, чтобы послушать прекрасного пианиста Виталия Гремина. И я просто рад видеть вас всех вместе. Те из вас, кого водили в детстве на концерты в консерваторию, помнят, наверное, как смешно было слушать перед началом объяснения тети в длинном платье — как надо понимать музыку Поэтому я ничего объяснять не буду — слушайте, вот и все.

Он вернулся на свое место, и Лиза видела, какими взглядами провожают его собравшиеся: ей никогда прежде не приходилось видеть, чтобы так много людей смотрели на одного с любовью…

Пианист был высокий, сутуловатый мужчина лет сорока. Его длинные прямые волосы, падающие на плечи, как-то не вязались с черным фраком. Он прошел к роялю быстрой походкой, потом на мгновение остановился, окинул взглядом зал и, слегка кивнув — то ли удовлетворенно, то ли просто приветственно, — сел к инструменту.

— Григ, ля-минорный концерт для фортепиано, — объявил он, и лицо у него стало внимательным и встревоженным, точно он прислушивался к чему-то, не слышимому остальным.

Лиза надеялась, что музыка захватит ее, поможет забыть обо всем, что угнетало и тревожило — как это уже бывало с нею.

Но сегодня ей казалось, будто она находится под каким-то прозрачным колпаком — ни один звук не долетал до нее. Вернее, долетали только звуки, обычные звуки рояля — и больше ничего. И ничто не могло ей помочь…

В какое-то мгновение она готова была встать и просто выйти из зала: было невыносимо слушать музыку, не доходящую до сердца, ее терзал каждый звук, хотелось заткнуть уши, убежать…

Она взглянула на Юру. Лицо его вдруг показалось ей таким осунувшимся, словно бы постаревшим, что она испугалась: что с ним? И дыхание тяжелое, как это бывало с ним иногда, ночами… Он почувствовал ее взгляд, посмотрел на нее, улыбнулся, но его улыбка показалась ей невеселой.