Алексей Евсеев - Кукук

• Название: Кукук
• Автор: Алексей Евсеев
• Жанр: Современная проза

Этот текст является чисто биографическим и в нём отсутствуют какие-либо вымыслы. Возможны ошибки, неверное восприятие реальности, слежавшиеся воспоминания, невероятные совпадения, но ни в коем случае — фантазия.

Прожив эмигрантом в Германии 11 лет, в 2007 году я решил было вернуться в родной город. В Петербург. Вернувшись, начал писать письма русскоязычным друзьям в Германии, стал рассказывать обо всём том, что им могло быть интересным. Я писал сперва один текст на всех, затем сохранял его под именем адресата, прочитывал, держа друга-подругу в голове, и мысленно обращаясь к нему, вносил корректуры в зависимости от затронутых в нем тем. Очень быстро мне это дело наскучило, и я стал лениво отсылать всем одно и тоже по электронной почте на несколько адресов единовременно. Оттого — что теперь я писал, не имея перед собой конкретного лица, — письма мои сами собой обратились в повествовательную форму. Набралась у меня, таким образом, чёртова дюжина этих полурассказиков.

Этими текстами я продолжительное время разговаривал с самим собой. Забалтывал себя ими от депрессии. И они мне, признаюсь, помогали.

---

— Да вы правы. Но некоторые в вашем приюте, наоборот, счастливы получить такую работу, она не всем достаётся. Вы же понимаете, что там далеко не каждый способен работать.

— Да, там есть забавные люди…

— Как вы ищете работу?

— Никак.

Мне пришлось утаить своё трудоустройство в Брюсселе.

— Какой смысл искать работу, если она годами не находится? После окончания школы я разослал несколько сотен резюме. Первое время люди звонили, говорили, что им нравится мой портфолио, но работы у них для меня нет, просили разрешения оставить его в своём архиве, авось, со временем пригодится. Потом отвечать перестали. Отослать резюме стало схожим с выбросом его в ведро. Понимаю отчасти, что стало тому причиной: безработица растёт, доходы фирм падают, на любое объявление приходят сотни запросов, обработать их все не представляется возможным, одни лишь почтовые марки обойдутся в сотни евро. Я не так давно был в Питере. Там всё несколько иначе, чем здесь. Там я работал. В Брюсселе вот недавно делал практику. Мною были довольны. Но там с проектом не заладилось. А в Германии я не вижу вариантов. Нет рынка, нет конкуренции. Знаю массу людей, чью работу я мог бы делать лучше, но они по разным причинам трудоустроены, а я по-прежнему нет. Но это всё не проблема. Я о работе и не думаю, меня работа от депрессии не спасает. Для меня абсолютно не важно, работаю я или же сижу на жалкое социальное пособие. Мне без разницы. Для потенциальных сотрудников даже лучше, что я не работаю, не вывожу их из себя своим дурным упадническим настроением. Меня даже друзья некоторые перестали понимать. С некоторыми оборвались контакты.

— Я понимаю, ознакомившись с вашей биографией, что вы очень много чего сделали, каждый раз были готовы сделать шаг вперед… (опять я слышу о том, какой я пушыстый) но жизнь обернулась к вам спиной, поступила с вами несправедливо… Но нам нужно составить план…

— У нас не из чего составлять план. Нет материала. Я ничего не могу. Даже по-чёрному работать не могу. Меня деньги не стимулируют…

Работа по-чёрному оказалась любимой темой этой дамы, и в течение следующего получаса она прочитала мне лекцию, как их служба борется с подобными нарушениями закона. Было интересно послушать. Слово доносительство было основополагающим в этой теме, а вспомогательным была зависть. Пример следовал за примером. Я вспомнил призыв главврача 5-го отделения доносить на пациентов, занимающихся противоправными деяниями…

Я так и не научился за эти четыре года быть без семьи. Благодаря Катрин я понял, что Татьяна заменяема. Но не до конца уверовал в это. Быть одному — таки не срослось. Возможно, что будь у меня другая любовь, от Татьяны не осталось бы и следа. В этом случае на неё вылилась бы вся моя злость и презрение, что так нужны были моим врачам, за всё то, что я пережил и что носил в себе все эти годы, за весь этот кошмар, что окончательно разрушил меня. Татьяна не чувствует моей боли. Не догадывается о её силе. Думаю, что и я бы не смог оценить в полной мере боль другого человека. Она всё время думает, что вот пройдёт немного времени, и я угомонюсь, вот устроюсь на работу, и всё наладится, побуду в больнице, и мне помогут… Годы проходят — вместе с ними сменяются рецепты, благодаря которым, я по её мнению приду в норму. Я не получил ни одного шанса у Тани, не было сделано ни одного шага в мою сторону. Ни одного «звоночка». Ни одного предложения поговорить. А мне до сих пор хочется поговорить с ней. Но я не в праве просить её об этом. А она сама не предложит.

Сперва я видел детей дважды в неделю, затем — на каникулах, думал, будет чаще, получилось наоборот — всё свелось к одному дню…

Вслед за её Торстеном пришел другой. Я это сперва почувствовал, потом о нём узнал.

Таня стыдится меня. Всегда стыдилась. Перед родственниками, перед подругами. Стыдилась моей внешности, стыдилась моей житейской мягкотелости. Стыд со временем сменился ненавистью. Если не ненавистью, то явным раздражением.

Я испытываю чувство ужаса, когда вспоминаю первый год своей депрессии. Одна болезнь за другой, кошмары, галлюцинации, слёзы, реки слёз. Нынче всё это телесное ушло. Перхоть осыпалась. Нынче во мне лишь ментальная депрессия. Но она заняла всё свободное пространство и по-прежнему невыносима. Такие вот дела.

Зубной врач сказал, что я за последний год умудрился сточить себе зубы во сне.

— Слишком много думаете. Оттого и скрежещете зубами по ночам. У вас очень развиты желваки и шея с предплечьем. Сидячий образ жизни и работа интеллектуальная, да?

— Типа того.

— Я сделаю вам пластиковую прокладку. Посмотрим, сможете ли вы с ней спать…

Настя закрывает мне глаза руками, и так каждый раз, когда мы вместе смотрим мультфильмы. Это уже традиция.

— Настя, ну, что такое? Почему ты так делаешь?

Она приоткрывает свои ладошки и говорит:

— Кукук!

Створки закрываются.

— Что ты видишь?

— Ничего.

— Скажи, кукук!

— Кукук!

— Папа! Ты кукук! Не надо тебе видеть…

Депрессия странное заболевание. Она доводит тебя до бездны отчаяния, наваливается и давит мыслями о самоубийстве, и может исчезнуть в один момент от поцелуя Катрин, проявляться во время очередного разлада с ней, и таять вновь от примирения. Ты как бы и болен и здоров попеременно. Будучи болен, умоляешь о помощи, но настоящая помощь может прийти лишь от причины её породившей, либо реальной замены. Врачи здесь, увы, бессильны. На них надежды не было, они по сути дела не разочаровали. Сильно ранило отношение Татьяны ко мне. И до всей этой истории, и во время моего пребывания в клинике, да и после. Держать на дистанции, не показывать ни единого чувства, ни дать ни одной зацепки… Прошел мимо мираж новой любви и испарился. Месяца два ощущения перемен и меня опять накрыло. Я почти сразу забыл, что значит быть вне её — этой самой депрессии. Она опять стала моим телом. Мне опять чуть труднее дышится, я вновь превратился в безвольного идиота.

«Всё тот же зверь-одиночка
Я считаю шажочки до последней до точки.
Побежали летать…»[152]

1

«Созерцать неизбежность смерти следует ежедневно. Каждый день, когда тело и ум пребывают в покое, нужно представлять себе, как тебя пронзают стрелами, убивают выстрелом из ружья, протыкают копьем или разрубают мечом. Каждый день нужно воображать себе, как ты погибаешь в горящем здании, как тебя уносят огромные волны, поражает молния или присыпает обломками каменных стен во время землетрясения. Каждый день нужно переживать падение с высокой скалы…» (автор Ямамото Цунэтомо; перевод на русский Котенко Р.В. и Мищенко А.А.)

2

Bentheberg (нем.) — название горы.

3

Hallo! Sind sie Herr Josef?!. (нем.) — Привет! Вы господин Йозеф?!.

4

Nein (нем.) — Нет.

5

Sind sie sicher?!. (нем.) — Вы уверены?!.

6

Mein Name ist Jew-sej-jew… (нем.) — Моя фамилия Ев-се-ев.

7

Ausweiß (нем.) — удостоверение личности.

8

Ja, bitte! (нем.) — Да, пожалуйста!

9

Linden (нем.) — район Ганновера.

10

«Карга» (фарси, ударение на первый слог) — многонациональное общество по работе с иностранцами; я в нём работал.

11

«Krisentelefon: Zwangsheirat» (нем.) — Телефон доверия: принудительные браки.

12

Was kostet das alles zusammen? (нем.) — Во сколько всё это обойдётся?

13

Krankenwagen (нем.) — машина скорой помощи.

14

Scheißegal (нем.) — Безразлично до усрачки.

15

Schrecklicher Atem (нем.) — ужасное дыхание.

16

Was soll das? (нем.) — Что это за хрень?

17

Херберт Грёнемайер — Herbert Grönemeyer.

18

В данном тексте имеется в виду фильм Милоша Формана «Пролетая над гнездом кукушки».

19

Feierabend (нем.) — конец рабочего дня.

20

Rudi Dutschke (1940–1979) — немецкий марксистский социолог и политик.

21

Oui. Je parle français (фр.) — Да, я говорю по-французски.

22

Finanzamt (нем.) — налоговая служба.

23

Viva la muerte! (исп.) — Да здравствует смерть!

24

Lebenslauf (нем.) — биография.

25

Sonstiges (нем.) — прочее.

26

Schwere depressive Episode mit akuter Suizidalität (нем.) — Сложный депрессивный эпизод с выраженным суицидом.