Владимир Лесин - Генерал Ермолов

• Название: Генерал Ермолов
• Автор: Владимир Лесин
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5394-6

Генерал Алексей Петрович Ермолов — блистательный полководец, герой Отечественной войны 1812 года, успешный дипломат и суровый администратор. Его боготворили солдаты, им восхищались друзья и ненавидели враги, на него сделали ставку декабристы и… ошиблись. Он был человеком власти и порядка, но власть не доверяла ему. Почему? На этот и многие другие вопросы читатель найдет ответ в новой книге В.И. Лесина, представляющей собой самое полное на сегодняшний день жизнеописание этого выдающегося русского человека.

---

Аварский хан пытался убедить главнокомандующего, что он предан России, и в доказательство «сдал» ему проводника Hyp-Магомета, с которым сам отправил своих людей на помощь чеченцам. Правда, с опозданием: генерал давно уже прогнал его в горы.

— Подданные вашего превосходительства также были с Нур-Магометом! — подчеркнул Алексей Петрович. — Хочу верить, что о том вы не знали или не имели власти, чтобы удержать их, но уверяю вас, что за то нимало не сержусь{467}.

Обмануть Ермолова не удалось.

Алексей Петрович предостерег и других правителей Дагестана от участия в подготовке восстания:

— Если я возьмусь по своим правилам воздерживать вас, то вам будет очень неприятно, а ваши подданные, увидя, что вы не в силах защитить их, потеряют к вам уважение{468}.

Ни предупреждения, ни откровенные угрозы не помогли: большая часть дагестанских правителей продолжала втягивать свои народы в подготовку общего восстания горцев. Ермолов остановил выдачу жалованья аварскому хану и приказал генералу Пестелю выступить против акушинцев, остановиться лагерем подле селения Башлы, сохраняя, однако, «в непроницаемой тайне точное назначение войск», чтобы заставить их больше думать о собственной защите, чем о нападении на племена, преданные России{469}.

Пытаясь предотвратить кровопролитие, Ермолов обратился с воззванием к народам акушинского, драгинского и цудахаринского обществ, разоблачил ложь и коварные замыслы их правителей, которые хотят использовать их для наказания своих неприятелей, ориентирующихся на Россию. Требуя от них аманатов, он писал:

«Довольствуйтесь великодушным расположением к вам российского правительства, которое уважает веру вашу, не нарушает ваши обычаи, не касается вашей собственности и ничего от вас не требует. Но знайте, что оскорбление и вред, нанесенный верноподданным великого государя, наказываются строго…

Не забывайте, народы, что вы дали обещание ничего не предпримете противного пользам России. Может быть, не остановлю я вас моим советом, но исполню свой долг, предупредив вас. Сколько уважаю вас спокойными и кроткими, столько страшно буду наказывать дерзких и своевольных. Остерегайтесь!»{470}.

Пригрозил главнокомандующий и другим правителям. Дагестан раскололся. Шамхал и уцмий, опасаясь своих противников, ориентировались на Россию. Все остальные владельцы и их народы поддерживали чеченцев. Первых следовало защищать, вторых — держать в страхе. Но как это сделать? Территория, находившаяся под его властью, была несоразмерна с численностью русских войск, разбросанных по Линии. К тому же общий некомплект только в полках регулярной кавалерии и пехоты Кавказского корпуса достигал двенадцати тысяч человек. Конечно, собранные вместе, они и в неполном составе справились бы с любой повстанческой армией. Но, увы, главнокомандующий не мог пойти по пути оголения своих флангов, поэтому вынужден был действовать малыми силами.

Пока армия была не укомплектована, Ермолов по необходимости воздерживался от наступательных действий и заботился только об обороне собственных границ, как правило, плохо защищенных. Он понимал, что здесь, на Кавказе, одинаково вредны и сила, неуместно употребляемая, и кротость, слишком откровенная, на которой, как форме общения с горцами, настаивал начальник Главного штаба князь Волконский: первая подрывала доверие к власти, вторая принималась за слабость и поощряла к активным действиям{471}.

Александр I, принимая в основном тактику наместника, просил его по возможности добиваться сохранения мира на Кавказе, ибо война ему ни под каким предлогом была не нужна. Во всяком случае, в этом убеждал Ермолова князь Волконский{472}.

КАВКАЗСКАЯ ВОЙНА ЕРМОЛОВА. НАЧАЛО

Сохранить мир не удалось. Андрей Борисович Пестель, желая предотвратить восстание, занял город Башлы, столицу каракайтагского уцмия, жители которого не повиновались ему. Слабый отряд генерала оказался в самом отчаянном положении на многолюдных улицах поселка. Горцы, не осмеливавшиеся напасть на русских в открытом поле, решили воспользоваться своим преимуществом. На помощь каракайтагцам пришли акушинцы, даргинцы, табарасанцы и прочие народы Дагестана. Всего собралось до двадцати тысяч человек. Толпами бунтовщиков руководили… аварский хан Султан-Ахмед и его брат Хасан. Лишь один Мехти-шамхал остался верным клятве, данной его величеству Александру Павловичу.

Днем 23 октября 1818 года повстанцы появились на подступах к городу и атаковали некоторые укрепления. Пестель не принял никаких мер для отражения неожиданного нападения неприятеля. Он с раннего утра находился в «веселом расположении духа», проводил время «в самом оскорбительном для населения распутстве» и ничего не замечал. Русские были застигнуты врасплох. Генерал растерялся, не давал никаких распоряжений. Лишь решительность подполковника артиллерии Мищенко и майора Севастопольского полка Износкова, собравших вокруг себя часть отряда, спасли его от окончательной гибели. Запершись в замке и доме уцмия, они отбивали отчаянные атаки неприятеля.

Многие солдаты, рассредоточенные по городу, не успели соединиться с товарищами, были окружены в домах многочисленным неприятелем и дрались каждый, как мог, без связи и порядка{473}.

В последующие два дня беспрерывные атаки горцев продолжались. Они отчаянно бросались на русские батареи, достигали до самых орудий и падали под их картечью, другие умирали под ударами штыков. Во время каждой атаки храбрый майор Износков выдвигал своих стрелков «и закрывал их валом из неприятельских тел»{474}.

Поведение жителей Башлов менялось по мере приближения повстанцев к городу: сначала они помогали русским строить укрепления, а потом стали снабжать горцев порохом, свинцом, продовольствием и даже стрелять по солдатам отряда.

Трое суток русские войска оставались без пищи, крова и сна. По требованию подполковника Мищенко и майора Износкова генерал Пестель вывел их из города, предав огню дома изменников-лезгин. Более четырех часов горцы преследовали отступающих, пытаясь отбить аманатов, но всякий раз неудачно. Генерал Мадатов, в то время военный окружной начальник в ханствах Шекинском, Ширванском и Карабахском, встречавший отряд в Дербенте, нашел его «в самом жалком состоянии». По сведениям князя, он потерял убитыми и ранеными двенадцать офицеров и более пятисот рядовых. Правда, сам командир в рапорте на имя Вельяминова уменьшил убыль в людях человек на сто, не меньше{475}.

Князь Валерьян Григорьевич Мадатов мог рассказать о многих недостойных деяниях генерал-майора Пестеля, но, кажется, счел неудобным описывать его похождения, решив, что Алексей Петрович во всем разберется сам и без всякого оружия приведет в покорность бунтующих горцев…

* * *

Ермолов, объезжая свои северокавказские владения, остановился в Моздоке, где нашёл Грибоедова, следующего через Тифлис в Тегеран с поручением Министерства иностранных дел. Это была уже третья их встреча, после которой новоиспечённый дипломат ещё раз убедился в необыкновенных качествах знаменитого полководца. Он открыл его замечательные достоинства «в вещах на вид мало значительных: в самостоятельной манере смотреть, судить обо всём остро и изящно, но не поверхностно, всегда оставаясь выше предмета» обсуждения… «Говорит он превосходно, — делится Александр Сергеевич впечатлениями с Симоном Ивановичем Мазаровичем, — отчего в беседе с ним я должен бывал прикусить язык, несмотря на всю свою уверенность, от самолюбия происходящую»{476}.

Расставаясь, договорились встретиться в Тифлисе. Грибоедов покатил во Владикавказ и далее по Военно-Грузинской дороге. А Ермолов двинулся в Грозный, чтобы возглавить карательную экспедицию в Дагестан.

* * *

25 октября 1818 года Алексей Петрович с отрядом в составе пяти батальонов пехоты, четырёхсот донских казаков и пятнадцати орудий подошёл к Сунже. Поздняя осень, дождь и слякоть пока никак не отразились на настроении солдат. Разувшись, они весело входили в холодную воду реки, чтобы вброд перейти на другой берег. За переправой наблюдал главнокомандующий. Сам он, его офицеры и солдаты были одеты не по форме, кто во что горазд: у одного на голове была папаха, у другого черкесская шапка; кто был в архалуке, кто в чекмене. Стоявший рядом с ним Симон Иванович Мазарович, описавший эту переправу, усмехнулся.

— Чему смеёшься, Симон Иванович? — спросил Ермолов Мазаровича.

— Глядя на вас, Алексей Петрович, можно подумать, что вы не генерал российской армии, а атаман разбойников.

— А знаешь ли ты, о чём я думал в эту минуту? Мазарович отрицательно покачал головой.

— Я подумал, а что сказал бы государь, если бы приехал сюда и увидел этих фигурантов? — и указал рукой на пёструю вереницу солдат, спускавшихся к броду.