Владимир Лесин - Генерал Ермолов

• Название: Генерал Ермолов
• Автор: Владимир Лесин
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5394-6

Генерал Алексей Петрович Ермолов — блистательный полководец, герой Отечественной войны 1812 года, успешный дипломат и суровый администратор. Его боготворили солдаты, им восхищались друзья и ненавидели враги, на него сделали ставку декабристы и… ошиблись. Он был человеком власти и порядка, но власть не доверяла ему. Почему? На этот и многие другие вопросы читатель найдет ответ в новой книге В.И. Лесина, представляющей собой самое полное на сегодняшний день жизнеописание этого выдающегося русского человека.

---

Уже к октябрю дорога в Грузию была готова. Пролегала она по местам, где прежде человек не мог пройти без опасности низвергнуться в пропасть. А принимавший работу русских солдат генерал Павел Сергеевич Потемкин промчался по ней в коляске, запряженной восьмериком. Признав путь вполне удовлетворительным, он отправил в Тифлис два егерских батальона при четырех орудиях, которые вскоре вступили в столицу Ираклия II.

Военно-Грузинская дорога разделила Кавказ на две части: к востоку от неё находились Чечня и Дагестан, к западу — Кабарда, простирающаяся до верховий Кубани, а далее — закубанские земли, населённые черкесами. Это были три основных направления, на которых приходилось действовать корпусу Ермолова.

Положение русских в Грузии могло быть надежным лишь после утверждения их на Северном Кавказе. Поэтому там закладываются новые крепости, создается Кавказская оборонительная линия, куда отправляются военные команды, чтобы содержать посты и охранять следующих по ней курьеров и путешественников. На большее у России в то время просто не хватало ни сил, ни средств. Она втянулась в беспрерывные войны с горцами, турками, шведами, поляками, персами, французами и коалицией европейских стран.

Продвижение русских в Грузию вызвало беспокойство турецкого правительства. Агенты султана, разъезжая по Кавказу, старались сплотить правоверных против православных. И не безуспешно. Над царством Ираклия II нависла серьезная опасность со стороны азербайджанских ханств. А генерал-поручик Потемкин не мог оказать никакой помощи, подчиненный ему корпус втянулся в настоящую войну с горцами, поднятыми каким-то «пророком» из Чечни. Россия одолела всех…

И божья благодать сошла
На Грузию! — Она цвела
С тех пор в тени своих садов,
Не опасаяся врагов,
За гранью дружеских штыков.

Что касается «божьей благодати», то Лермонтов, скажу откровенно, несколько преувеличил: не всех она охватила, но разорительные набеги персов и турок действительно прекратились, конечно, не сразу — постепенно. О стихах уже не говорю: «злой мальчик», как называли Михаила Юрьевича современники, был наделён Господом поэтическим даром гения.

Надо сказать, советские потомки подданных царя Ираклия долго с благодарностью вспоминали тот день, когда был подписан Гергиевский трактат. В последний раз они созвали гостей в Тбилиси по случаю 200-летия договора. И я там был. Выступал с докладом на конференции и по республиканскому телевидению, знакомился с грузинской столицей и ее окрестностями. Счастливое, незабываемое время! Казалось, никто не сможет разрушить наши добрые отношения. Увы, бездарные политики смогли.

Выходит, Георгиевский трактат утратил свою силу? Похоже, ведь опасность физического истребления народа, реальная в конце XVIII века, сегодня исчезла. Вот и захотелось независимости…

* * *

Заниматься внутренними проблемами Грузии было некогда, да и некому. Поэтому переход этой многострадальной страны под покровительство России пока не отразился на ее сословиях. Местное дворянство оставалось грубым и необразованным. «Беспутное и самовластное правление» преемников Ираклия II, не брезговавших захватом чужой собственности, по мнению Ермолова, лишь ожесточило его против любого правления.

Цари стали грабителями своих подданных. Глядя на них, и дворяне «почитали всякий способ обогащения» возможным и даже нравственным. По мнению Ермолова, потребуется еще немало времени, чтобы изменить их представления о добре и зле.

Александр I лишил наследников Ираклия II прав на грузинский престол. Но и чиновники русской администрации в Тифлисе, отойдя от страха, который вселила в них строгость князя Павла Дмитриевича Цицианова, уступившего власть упомянутому Николаю Федоровичу Ртищеву, погрязли в воровстве и взяточничестве. Естественно, они ненавидели нового начальника, и он знал об этом, но заменить их было некем. Поэтому он пользовался услугами прежних лихоимцев, припугнув их суровым наказанием.

Вот как закончил Ермолов упомянутое письмо к графу Аракчееву, отправленное из Тифлиса в конце февраля 1817 года:

«… Больно мне признаться, но скажу вашему сиятельству, как благодетелю моему, что… некоторые из предшественников моих своею слабостью приучили народ к неповиновению и утвердили дух мятежный. Не всегда строгая справедливость была знаменем их поступков. Покровительство не оправдывалось правотою и честью. Пути кривые открыты были для пронырливых и подлых людей. Доверие к правительству не укоренилось, должного уважения к власти не существует. Отсюда причины много раз возгоравшихся мятежей и бунтов. Виновники последнего из них или мало наказаны, или наказаны менее виновные. А некоторые не только прощены, но и награждены даже.

Мое поведение будет совсем другим. У меня нет власти, нет воли, кроме силы законов. Но, клянусь, что сила будет полная, без уважения лиц, что будут повиноваться и вскоре даже без малейшего ропота.

Хочу, чтобы имя мое стерегло страхом наши границы крепче цепей и укреплений, чтобы слово моё было для азиатцев законом, вернее неизбежной смерти. Снисхождение здесь — знак слабости, и я прямо из человеколюбия буду строг неумолимо. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены»{382}.

В другой раз Ермолов писал:

«Здесь у всех одна мысль, что надобно страшиться общего негодования, которое всегда является в виде бунта. Подобными страхами изведывали робость начальников и вырывали потворство и слабые меры. Во мне нет сей боязни, и я смело заключаю, что редки будут подобные прежним происшествия или совсем, может быть, не случатся»{383}.

Алексей Петрович принимает меры по пресечению злоупотреблений в «гражданской части», по упорядочению судопроизводства. «Не берусь я истребить плутни и воровство, но уменьшу непременно, — писал он Арсению Андреевичу Закревскому, — и теперь уже на некоторое время приостановились»{384}.

Перед трудностями у Ермолова не опустились руки, не опостылели разом все дела. Напротив, он проникся верой в свои силы и готов убедить население огромного края, что ему выпало несказанное «счастье принадлежать российскому государю».

В России всегда было немало «достойных людей». Нашлись они и в прежней администрации генерала Ртищева. С их помощью новый наместник обнаружил несколько «нечистых дел» и наложил секвестр на имущество некоторых чиновников администрации впредь до обнаружения пропавших казенных денег. Он организовал работу полиции, которая до него существовала лишь на словах, арестовал прежних ее начальников и назначил новых.

В полиции Ермолов обнаружил более шистисот нерешенных дел. Он лично изучал их, затем шел в крепость, где содержались арестанты. «Некоторым по возможности облегчал участь или, по крайней мере, ускорял решение судьбы»{385}. В течение двух недель Авгиевы конюшни ведомства охраны порядка в Грузии были очищены.

Труднее было навести порядок в администрации мусульманских провинций Кавказа, присоединенных к России предшественниками Ермолова в основном мирным путем, посредством заключения двусторонних трактатов с ханами. Гудович, Паулуччи и Ртищев, предоставив им значительные уступки в ущерб интересам их же подданных и интересам самой империи, они создали немало проблем будущим наместникам, в данном случае Ермолову.

Власть ханов была наследственной и практически неограниченной. Согласно упомянутым трактатам даже измена не могла быть достаточным основанием для передачи власти в руки русской администрации. Поэтому они истязали и грабили народ нещадно. Не случайно по прибытии на Кавказ Ермолов буквально был завален жалобами на произвол местных правителей.

Главнокомандующий предупредил их, что если удостоверится в справедливости этих обвинений, то заставит каждого отвечать за свои злодеяния.

Предупреждение, однако, мало подействовало, ибо новый наместник должен был прежде познакомиться с ханами и их чиновниками, обстоятельно вникнуть в образ их правления, а потом уже принимать какие-то меры. На это же требовалось время…

«КАКАЯ ТЯЖКАЯ СЛУЖБА, КАКАЯ ЖИЗНЬ НЕСЧАСТНАЯ!»

Решая неотложные дела по организации гражданского управления, Ермолов ни на минуту не забывал, что государь назначил его командующим в Отдельный Грузинский корпус. Вникнув в быт солдат, он совсем не удивился чрезмерной их смертности. В казармах было сыро, стены грозили обрушением. Но и таковые жилища доставались немногим героям недавних войн с Турцией и Персией. Большинство же защитников Отечества обитало в землянках, по определению Алексея Петровича, «истинных гнездах всяких болезней, опустошавших прекрасные здешние войска»{386}.