Владимир Лесин - Генерал Ермолов

• Название: Генерал Ермолов
• Автор: Владимир Лесин
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5394-6

Генерал Алексей Петрович Ермолов — блистательный полководец, герой Отечественной войны 1812 года, успешный дипломат и суровый администратор. Его боготворили солдаты, им восхищались друзья и ненавидели враги, на него сделали ставку декабристы и… ошиблись. Он был человеком власти и порядка, но власть не доверяла ему. Почему? На этот и многие другие вопросы читатель найдет ответ в новой книге В.И. Лесина, представляющей собой самое полное на сегодняшний день жизнеописание этого выдающегося русского человека.

---

Вполне возможно. Ермолов был образованным и, в общем-то, достаточно воспитанным человеком. Он редко срывал своё недовольство на подчинённых, хотя в отношениях с близкими людьми мог употребить крепкое словечко для усиления выразительности описываемой ситуации, в чём мы если и не убедились ещё, то убедимся. О его порядочности знали все. Константин Павлович же, как я отметил уже, пользовался репутацией хама и насильника. Поддерживать с ним дружбу было стыдно, а отвергать её опасно: вот и приходилось хитрить, иногда поступать «с обманцем», а великий князь заметил это и упрекнул Алексея Петровича.

Алексей Петрович очень серьезно готовился к исполнению возложенной на него миссии. Он перечитал все, что сумел найти о стране, в которую направлял его государь, но прежде всего «Персидские письма» Монтескье с подробным изложением сути восточной деспотии. Влияние этого сочинения мы еще обнаружим во всеподданнейшем рапорте Ермолова, в котором посол будет подводить итоги своей поездки к Фетх-Али-шаху.

В начале августа Алексей Петрович оставил Петербург. Русская «птица-тройка» «довольно скоро и хорошо» домчала его до Москвы, где почти месяц он пребывал в свите императора.

А.П. Ермолов — А.В. Казадаеву,

21 августа 1816 года:

«…Живу праздно и весело, чрезвычайно рад случаю, сделавшему меня свидетелем пребывания здесь Государя. Народ в восхищении и боготворит его. Он подданным своим — совершенный отец. Так благосклонно его обращение, так свободен к нему доступ. Он обласкал дворянство и все состояния, в благодарность за это все готовы в другой раз зажечь Москву без ропота. Для него, кажется, нет ничего невозможного. Я первый раз вижу выражение подобных чувств, и до сего времени не имел о том понятия.

Слава русскому народу!»{375}

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ И ПЛАНЫ

Ермолову приходилось начальствовать штабом армии, командовать гвардейской дивизией, гренадерским корпусом и всей артиллерией. Теперь вот выпало управлять ещё и «гражданской частью» огромного края и выполнять обязанности чрезвычайного и полномочного посла в Персии. А в этом деле он никакого опыта не имел. Но в России в то время достаточно было быть генералом, чтобы не вызвать сомнений, что любая задача человеку с золотыми эполетами на плечах по силам. Позднее так ценился лишь член Коммунистической партии, которая, как известно, была «умом, честью и совестью нашей эпохи». Такой мог водить руками где угодно: на фабрике, на стройке, в каком-нибудь сибирском лагере…

Однако обо всём по порядку.

От Москвы-реки до реки Куры восемьдесят станций и две тысячи верст. Многие праздные путешественники преодолевали это расстояние месяца за полтора. Ермолову хватило одного, даже несколько меньше.

По пути в Тифлис Ермолов остановился в Георгиевске, тогдашнем центре управления Северным Кавказом. Пробыв здесь всего несколько дней, он узнал, что терские и даже кубанские казачьи станицы, а за ними и русские крестьянские поселения являются ареной постоянных набегов горцев. Для них жить здесь означало воевать, и только воюя можно было жить. Однако особенно поразил будущего наместника и оказал влияние на выбор им линии поведения во вверенном крае случай похищения чеченцами с целью получения выкупа майора Павла Швецова, героя многих сражений русских солдат под началом легендарного генерала Котляревского во время минувшей войны с Персией.

* * *

6 февраля 1816 года, то есть задолго до появления на Кавказе Ермолова, майор Грузинского гренадерского полка Швецов выехал в отпуск из Шемахи, но не обычным путём по Военно-Грузинской дороге, а на Кубу, Дербент и далее на Кизляр. Наспех собранный в Кази-Юрте конвой из девятнадцати человек, подвластных кумыкскому князю Шефи-беку, оказался ненадежной охраной.

На подступах к Кизляру наши путники напоролись на засаду. Одиннадцать человек сразу пали, сражённые выстрелами из зарослей камыша, другие были ранены, попали в плен или ускакали за помощью в Кизляр. Швецов остался один. Лошадь под ним была убита. До десяти чеченцев ринулись на майора. Троих он зарубил, остальные отпрянули. Важно было продержаться до подхода подкрепления.

Силы оказались неравными. Отбиваясь от нападающих с фронта, он получил удар по голове сзади. Чеченцы набросились на него, связали и как вьюк перебросили через седло. Теперь им осталось только уйти от погони, которая тремя отрядами казаков, ногаев и кумыков уже мчалась из Кизляра.

Ближе всех к цели оказался отряд ногаев под началом старшего брата майора Швецова, нагнавший похитителей. Парламентёр чеченцев заявил, если их не пропустят, они будут драться до последнего человека, но первой жертвой неизбежно станет пленный, которого зарежут, чтобы потом никто не посмел сказать, что какие-то татары отбили у них добычу.

Через несколько дней Швецова доставили в аул Большие Атаги. Похитителей русского офицера встречали как героев. Каждый наровил плюнуть ему в лицо, ударить камнем или показать, играя кинжалом, с каким удовольствием он изрезал бы его на куски…

Вероятно, чеченцы принимали майора Швецова за лицо весьма значительное, коль оставили его в мундире, при орденах и назначили за него огромный выкуп — десять арб серебряных монет. А до получения его бросили пленника в глубокую яму и заковали в ручные и ножные кандалы.

Позднее чеченцы заметно уменьшили сумму выкупа до двухсот пятидесяти тысяч рублей. Но где взять такие деньги? Ответ на этот вопрос нашел друг майора Швецова генерал-майор Котляревский, который предложил своему давнему соратнику Головину, проживавшему в Петербурге, обратиться через газеты с воззванием к русскому обществу внести посильный вклад в дело освобождения героя минувшей войны. На этот призыв откликнулись все сословия, в том числе и солдаты оккупационного корпуса Воронцова во Франции. В результате денег было собрано более чем достаточно.

В таком положении застал ситуацию Ермолов, когда явился на Кавказ перед отъездом в Персию. Он лично не мог заняться этим делом, но дал ему своё направление.

«Честью отвечаю Вам, — писал он матери Швецова, — что заступающему моё место будет вменено в особую обязанность обратить внимание на участь вашего сына, и он столько же усердно будет о том заботиться, как и я сам. Нас всех должна побуждать к тому обязанность печься об участи товарищей по службе»{376}.

Прежде чем отправиться в Тифлис, Ермолов приказал генералу Ивану Петровичу Дельпоццо собрать всех кумыкских князей и владельцев, через земли которых был провезён Швецов, заключить их в Кизлярскую крепость и объявить, что если через десять дней они не добьются освобождения пленника, то все (восемнадцать человек) будут повешены. Так с похитителями русских людей на Кавказе до сих пор никто не разговаривал.

Пытаясь спасти свою жизнь, арестованные сумели добиться понижения суммы до десяти тысяч рублей. Но Ермолов не намерен был платить и этих денег от имени правительства. Алексей Петрович договорился с Султан-Ахмед-ханом аварским, «другом всех мошенников», внести выкуп от своего имени. Ему удалось скостить эту цифру до восьми тысяч. Позднее, когда Швецов был уже на свободе, наместник компенсировал его расходы{377}.

Майор Швецов был освобождён, позднее прославился в боях против чеченцев и дагестанцев под командованием легендарного генерала Мадатова, но прожил недолго. Неведомая нам болезнь скрутила его в Дербенте и свела в могилу.

* * *

Там же, в Георгиевске, Ермолов вник в так называемые «кабардинские дела» и сделал первый шаг к их решению. Не стоит, однако, опережать события…

Кабарда, раскинувшаяся от предгорьев Кавказа до южнорусских степей, никогда не имела чёткой границы с Россией. Отношения между странами с давних пор были добрыми, но под влиянием Крыма и Турции они испортились, что выразилось в грабительских набегах кабардинцев на терские и кубанские поселения.

Вразумлять кабардинцев ходили с войсками многие российские генералы — Медем, Якоби, Потёмкин, Глазенап, Булгаков и, наконец, Дельпоццо. И надо сказать, в их лице они нашли очень достойных противников, с которыми нельзя было не считаться.

Кабардинцы приняли российское подданство ещё в XVI веке, из которого то выходили, то снова возвращались. Потеряв значительную часть населения в годы эпидемии чумы, они не могли рассчитывать на успех массового восстания. Но их тактика нападения на прилинейные поселения мелкими группами или даже в одиночку наносила русским не меньший ущерб, чем общий вооружённый мятеж. Вот как понимал Алексей Петрович ситуацию, сложившуюся в этой части Северного Кавказа:

«Правительство допустило водворение в Кабарде мусульманской веры, и получило священнослужителей, озлобленных против нас. Порта с намерением подсылала их к нам… Но долгое бремя ничто не могло поколебать доброго отношения кабардинцев к русским. Слишком равнодушное к переменам начальство только тогда стало противиться оным, когда меры насилия сделались необходимыми… Поэтому люди, прежде желавшие нам добра, охладели, неблагонамеренные сделались совершенными злодеями. Веру и учреждения свои все решились защищать единодушно.