К. Харрис - Что приносит тьма

• Название: Что приносит тьма
• Автор: К. Харрис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013

Англия эпохи Регентства, сентябрь 1812 года.

После бессонной ночи из-за трагической смерти давнишнего армейского приятеля расстроенный виконт Девлин узнает о новом несчастье: Рассела Йейтса, некогда лихого капера, который год назад женился на Кэт Болейн, застали над трупом Даниэля Эйслера, влиятельного торговца драгоценными камнями. Йейтс утверждает, что невиновен, но его наверняка повесят, если Себастьяну не удастся разоблачить настоящего убийцу.

Ради женщины, которую он когда-то любил и потерял, Сен-Сир погружается в водоворот предательских интриг. Хотя в число клиентов Эйслера входили принц-регент и император Наполеон, торговец был негодяем, имевшим множество врагов и опасных, тщательно оберегаемых секретов, в том числе увлечение мистическими сочинениями и черной магией. Центральное место в расследовании занимает великолепный голубой бриллиант, считавшийся частью сокровищ французской короны и исчезнувший в ночь смерти Эйслера. По мере прослеживания цепочки владельцев алмаза Себастьян раскрывает факты, которые свидетельствуют о причастности к делу влиятельного эксцентричного финансиста по имени Хоуп и уходят корнями в смутные времена Великой французской революции.

Убийца становится все отчаяннее и опаснее, а в это время непродолжительный брак Себастьяна и Геро испытывается на прочность преданностью Девлина своей первой любви, особенно когда возникают подозрения, что Кэт умалчивает о собственных тайнах. А когда наступает критический момент, Сен-Сир вынужден взглянуть в лицо горькой правде: он менее чем честен с той бесстрашной женщиной, которая теперь является его женой.

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru.

Перевод: lesya-lin

Редактура: codeburger

---

– Ну, и как твой писклявый младенец?

– И мать, и новорожденный чувствуют себя замечательно, спасибо. – Гибсон присмотрелся к лицу друга: – Знаешь, ты и сам смотришься не очень-то бодрым.

Девлин хмыкнул.

– Чем больше я узнаю о Даниэле Эйслере, тем запутаннее представляются обстоятельства его смерти. – Себастьян уже рассказал хирургу о визите нынешней ночью в древний особняк на Фаунтин-лейн, о пареньке, умершем у него на руках, и о любопытной беседе с ювелиром Франсийоном.

– А с этим племянником, Перлманом, ты уже говорил? – полюбопытствовал Гибсон.

– Еще нет. Сначала хочу съездить повидать Энни. Я так понимаю, ты уже закончил вскрытие тела Уилкинсона?

– Закончил.

– И что?

Доктор покачал головой.

– Я указал вероятной причиной смерти вальхеренскую лихорадку.

До своего долгого, шумного выдоха Себастьян даже не осознавал, что затаил дыхание.

– Энни будет рада это услышать.

– Думаешь, она поверит?

– Хочешь сказать, это неправда? – встретил Девлин обеспокоенный взгляд хирурга.

– Может, и правда. Я же сказал «вероятной причиной». Суть в том, что я не знаю доподлинно. – Гибсон сделал еще глоток эля. – Для такого человека, как Уилкинсон, наверное, было сущим адом превратиться в немощного инвалида.

– Но ведь Рис недавно обнадежил меня, будто ему стало лучше.

– Он солгал.

Оставив Тауэр-Хилл, Себастьян отправился в Кенсингтон, где нашел Энни Уилкинсон сидевшей на скамейке в маленьком, огороженном стеной садике на площади неподалеку от дома. Взгляд молодой женщины задумчиво следил за дочерью, которая пускала красный кораблик в оставленной дождем луже. День стоял туманный и холодный, но мать с девочкой были тепло одеты, и Себастьян подумал, что понимает потребность, выгнавшую их сюда, подальше от воспоминаний, которые наверняка заполонили, словно призраки, их тесную квартирку.

– Девлин, – подхватилась на ноги Энни, едва его увидела. – Что слышно?

– Я только что виделся с Гибсоном. Он сообщит коронеру, что Рис скончался от вальхеренской лихорадки.

Вдова прижала пальцы к губам:

– Благодарение Богу.

Повернувшись, они пошли рядом по дорожке. Эмма радостно побежала вприпрыжку впереди, сжимая в кулачке свою игрушку.

– Энни, ты говорила, тем вечером Рис часов в восемь-девять пошел прогуляться. Не знаешь, зачем?

– Он иногда гулял перед сном. А что? – сузившись, глянули на Девлина серые глаза.

– В тот день муж не показался тебе чем-то необычно обеспокоенным?

Вдова резко остановилась, вскинув голову. Черты ее лица напряглись.

– Если и показался, думаешь, я стала бы об этом распространяться?

– Энни, – мягко произнес Себастьян, – я на твоей стороне. Я просто хочу убедиться, что мы ничего не упускаем.

– Извини. – Спутница дрожащей рукой отвела со лба прядку волос, немного поколебалась, будто раздумывая над вопросом, затем сказала: – Рис уже долгое время был сам не свой. Это нелегко, ощущать, как рушится твое здоровье, обнаруживать, что ты не в состоянии делать простейшие вещи. Но в воскресенье он ничем не отличался от того, каким был днем или неделей раньше.

– У твоего мужа имелись враги?

– У Риса? Боже милостивый, нет. Ты же знал его. Порой он слишком поспешно выносил суждения, но никогда не наживал себе врагов. К чему ты клонишь? Ты ведь не думаешь, будто кто-то мог… будто кто-то убил его?

– Нет, я так не думаю. Но хочу удостовериться.

Они снова остановились, когда малышка присела на корточки, чтобы запустить кораблик в лужу побольше, которая тянулась вдоль дорожки.

Глядя на дочь, Энни негромко заметила:

– Сейчас она помнит Риса, но это продлится недолго. Скоро он станет для нее просто кем-то, известным лишь со слов матери, кем-то не более реальным, чем заяц и черепаха в подаренной тобою книге с баснями.

– Но все же Эмма не забудет его – по крайней мере теплый отсвет его любви, пускай даже потому, что она вырастет, слушая твои рассказы о Рисе.

– Но она так и не узнает своего отца, равно как и он не порадуется ее взрослению. И когда думаешь об этом, становится невыносимо.

Себастьян хотел сказать: «Значит, не думай об этом. Возвращаясь к таким мыслям снова и снова, ты только усугубляешь боль». Но промолчал, поскольку понимал: человек,  только что понесший тяжелейшую утрату, не может не думать о ней.

Будто вторя его размышлениям, вдова вздохнула:

– Ну вот я и дошла до слезливых жалоб, как слабачка.

– Ты одна из самых сильных женщин, которых мне доводилось знать, Энни. Это нормально – дать себе время погоревать.

Собеседница покачала головой и тяжело сглотнула, дернув горлом:

– Знаешь, что самое худшее из всего этого? Порой я ловлю себя на мысли, что в определенном смысле потеряла Риса – того Риса, которого полюбила, – еще три года назад, когда он отплыл на тот проклятый, зараженный болячкой остров. После он никогда уже не был прежним. И в такие моменты чувствую себя столь ничтожной, эгоистичной и низкой, что сама себя ненавижу.

– Энни, я понимаю.

Спутница состроила гримасу, до того напомнившую Девлину прежнюю бойкую девушку, что он невольно улыбнулся.

– Вы только послушайте меня. Опять слезливая болтовня. А ведь я даже не поблагодарила тебя за то, что ты проделал неблизкий путь, чтобы еще раз повидаться со мной.

– Если позволишь, я завтра снова заеду. Может, Эмма разрешит почитать ей какую-нибудь историю.

– Думаю, ей это понравится.

Выходя из сада и взбираясь на высокое сидение своего экипажа, Себастьян ощущал, что мать и дочь за ним наблюдают. Но когда оглянулся, то увидел, как Энни, не обращая внимания на опустившийся в лужу подол траурного платья, присела рядом с дочерью и так сильно подтолкнула красный кораблик, что тот стремительно пронесся по воде, оставляя за собой разбегающийся в стороны след.

ГЛАВА 25

К тому времени, когда Себастьян наконец-то настиг Самуэля Перлмана в залах аукциона «Таттерсолз», он многое узнал о колоритном племяннике Даниэля Эйслера.

Несмотря на употребленное Франсийоном определение «парень», Перлману на самом деле было сорок два года. Частый посетитель самых престижных заведений на Бонд-стрит и Сэвил-роу, он обитал со своей новоиспеченной супругой в шикарном особняке на северной стороне Ганновер-сквер. Источником его богатства служила обширная торговая империя, которую Перлман унаследовал от отца лет десять тому назад и немедленно передал в руки опытных управляющих, предпочитая вести праздную и роскошную жизнь. Насколько Девлину удалось выяснить, джентльмен не увлекался азартными играми и не имел ни любовницы, ни долгов.

Себастьян подошел к Перлману, когда тот осматривал во дворе изящную гнедую, в белых «чулках» кобылку. Хотя дождь и утих, но под колоннадой открытого рынка по-прежнему блестели лужи, по которым шлепали люди и кони. На один напряженный момент взгляды мужчин поверх лошадиной спины встретились, затем Перлман закатил глаза и устало, скучающе выдохнул:

– О, Господи, вы все же нашли меня.

– А вы от меня прятались? – любезно поинтересовался Девлин, прислоняясь плечом к ближайшей колонне и скрещивая руки на груди.

– Прятался? Какое утомительное, не говоря уж о том, что совершенно плебейское  занятие. Вряд ли.

Перлман был высоким и долговязым, с лысеющей макушкой в обрамлении вьющихся темных волос и заметно скошенным подбородком. Последний изъян, как на грех, подчеркивался чрезмерно высокими углами воротничка рубашки и вычурно повязанным галстуком. Затянутый в талии облегающий сюртук, панталоны самого светлого из желтых оттенков, жилет узорчатого шелка – экстравагантный племянник Даниэля Эйслера явно претендовал на звание денди.

– Если вы знаете, что я вас разыскиваю, – усмехнулся виконт, – полагаю, понимаете, по какой причине.

– Кажется, вы проявляете интерес к убийству моего родственника. Хотя, откровенно говоря, не представляю, с какой стати, учитывая, что виновного в преступлении изверга уже отправили за решетку в Ньюгейт ждать казни.

– Вы хотите сказать, ждать суда.

– Это формальности, – небрежно взмахнула обтянутая перчаткой рука с длинными пальцами. – Задержанный без сомнения виновен. Я сам застал его над бездыханным телом моего несчастного дяди.

– Так мне и сказали. Интересно, а что там делали вы?

Перлман застыл.

– Простите?

– Почему вы решили именно в тот вечер навестить мистера Эйслера?

– А почему нет? Он был моей единственной близкой родней.

– И на дух вас не переносил.

Прервав осмотр лошади, собеседник повернулся.

– Я бы не стал так далеко заходить в заявлениях, хотя не стану отрицать, мы не были близки. Тем не менее, знаете ли, свой долг перед престарелыми родственниками следует выполнять.