К. Харрис - Что приносит тьма

• Название: Что приносит тьма
• Автор: К. Харрис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013

Англия эпохи Регентства, сентябрь 1812 года.

После бессонной ночи из-за трагической смерти давнишнего армейского приятеля расстроенный виконт Девлин узнает о новом несчастье: Рассела Йейтса, некогда лихого капера, который год назад женился на Кэт Болейн, застали над трупом Даниэля Эйслера, влиятельного торговца драгоценными камнями. Йейтс утверждает, что невиновен, но его наверняка повесят, если Себастьяну не удастся разоблачить настоящего убийцу.

Ради женщины, которую он когда-то любил и потерял, Сен-Сир погружается в водоворот предательских интриг. Хотя в число клиентов Эйслера входили принц-регент и император Наполеон, торговец был негодяем, имевшим множество врагов и опасных, тщательно оберегаемых секретов, в том числе увлечение мистическими сочинениями и черной магией. Центральное место в расследовании занимает великолепный голубой бриллиант, считавшийся частью сокровищ французской короны и исчезнувший в ночь смерти Эйслера. По мере прослеживания цепочки владельцев алмаза Себастьян раскрывает факты, которые свидетельствуют о причастности к делу влиятельного эксцентричного финансиста по имени Хоуп и уходят корнями в смутные времена Великой французской революции.

Убийца становится все отчаяннее и опаснее, а в это время непродолжительный брак Себастьяна и Геро испытывается на прочность преданностью Девлина своей первой любви, особенно когда возникают подозрения, что Кэт умалчивает о собственных тайнах. А когда наступает критический момент, Сен-Сир вынужден взглянуть в лицо горькой правде: он менее чем честен с той бесстрашной женщиной, которая теперь является его женой.

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru.

Перевод: lesya-lin

Редактура: codeburger

---

К. С. Харрис Что приносит тьма

Болтливый, пестрый и греховный день

Уж спрятался в морскую глубину,

И волки, громко воя, гонят кляч,

Что тащат ночь, исполненную скорби,

И сонными, поникшими крылами

На кладбищах могилы осеняют

И дымной пастью выдыхают в мир

Губительную, злую темноту.

Уильям Шекспир, «Генрих VI», часть 2, акт 4, сцена 1 (перевод Е.Н. Бируковой)

ГЛАВА 1

Лондон

Воскресенье, 20 сентября 1812 года

Мужчина был настолько стар, что его лицо обвисало желтоватыми морщинистыми складками, а сквозь прилипшие к потной голове жидкие седые волосы просвечивала розовая кожа черепа.

– Восхитительная ирония судьбы, не находишь? – обронил он, проводя между округлыми грудями Дженни крупным многогранником из голубого стекла. На ее обнаженной коже стекло ощущалось гладким и прохладным, зато старческие пальцы были костлявыми и ледяными, словно у мертвеца.

Хотя девушке отчаянно хотелось скорчиться от стыда, она заставила себя лежать неподвижно. Пускай Дженни Дэви всего семнадцать, но она в своем ремесле уже почти пять лет. Ей не привыкать удерживать приклеенную на лицо улыбку, когда внутри кишки сжимаются от отвращения и желания  раздраженно выпалить: «А нельзя побыстрее покончить с этим?»

– Только подумай, – сморгнул клиент, и Дженни заметила, что его впалые глазки лишены ресниц, а длинные желтые зубы напомнили ей запряженного в повозку мусорщика облезлого мула, – одно время этот бриллиант украшал венцы монархов и покоился на атласной коже королевы. А теперь он лежит между чумазыми сиськами дешевой лондонской  шлюхи.

– Да будет вам заливать, – фыркнула Дженни, прищуриваясь на симпатичную вещицу. – То, что я шлюха, не значит, будто я дура. Никакой это не бриллиант. Он же голубой. И крупнее чертовой персиковой косточки.

– Гораздо крупнее персиковой косточки, – согласился старик, и его темные глазки заблестели, когда многогранник, поймав мерцающий огонек от стоявшего рядом подсвечника,  словно вспыхнул изнутри. Дженни задалась вопросом, зачем старому хрычу женщина, раз его, похоже, больше возбуждает кусок стекла, чем ее тело. – Говорят, когда-то этот камень был третьим глазом языческой…

Он умолк и вскинул голову, поскольку в отдалении послышался громкий стук в дверь. 

Не сумев сдержаться, Дженни дернулась. Она лежала на набитой конским волосом пыльной, колючей кушетке в похожей на пещеру обветшалой передней в доме старика. Большинство клиентов пользовали снятых шлюх в задних комнатах кофеен или в какой-нибудь из многочисленных меблирашек. Но не этот. Этому девиц всегда доставляли сюда, в затянутый паутиной древний особняк в Сент-Ботольф-Олдгейт. Но он не вел их наверх, а делал свое дело здесь, на кушетке, что как нельзя лучше устраивало Дженни, поскольку на случай неприятностей она предпочитала держаться поближе к выходу.

Хозяин дома буркнул себе под нос что-то непонятное – судя по тону, ругательство – и выпрямился, поправляя одежду.

– Этот тип не должен был явиться так рано.

Дженни он раздел до чулок и тонкой сорочки, которую распахнул чуть ли не до талии, но с себя не снял ничего, даже пропахшего плесенью старомодного сюртука и ботинок. Зажав в кулаке голубую стекляшку, старик огляделся.

– Вот, – он сгреб корсет, нижнюю юбку и платье и втиснул вещи девушке в руки. – Бери и давай…

Стук повторился, на этот раз громче. Дженни соскользнула в кушетки, прижимая к груди скомканную одежду.

– Я могу уйти…

– Нет, это не займет много времени. – Старик направился в конец комнаты к огромному древнему камину. Его декоративная облицовка из потемневшего от копоти резного дерева была просто сказочной: ряды колонн, гирлянды из фруктов и орехов, и даже животные. Хозяин дома нажал на что-то в резном узоре, и Дженни сморгнула, увидев, как часть ближайшей панели отъехала в сторону. – Забирайся сюда.

Взгляду открылась темная каморка размером не больше шести-восьми квадратных футов. Не считая старой корзины и нескольких обитых железом сундуков под стеной, там было пусто.

– Сюда? Но… Ой! – костлявые пальцы так больно стиснули голое плечо, что девушка невольно вскрикнула.

– Заткнись и полезай внутрь. Только пискни – ни гроша не получишь. А если хоть что-нибудь тронешь, я сверну тебе шею. Понятно?

Должно быть, он прочел согласие – или, скорее, страх – на ее лице, поскольку не стал дожидаться ответа, а толкнул проститутку в крохотную комнатушку и задвинул панель. Резко разворачиваясь, Дженни услышала, как щелкнул замок, и подавила испуганный возглас, когда густая чернота поглотила ее.

Воздух в закутке отдавал затхлостью и плесенью, как весь этот дом и его хозяин, только еще противнее. Темень стояла такая, что Дженни стало любопытно, с чего деду втемяшилось, будто тут что-то можно своровать, если не видно ни зги, кроме крошечного светлого пятнышка примерно на уровне ее лица. Приникнув к просвету, она обнаружила, что это глазок, искусно устроенный, чтобы давать хороший обзор комнаты. Узница наблюдала, как старик положил свою стеклянную безделушку в обитый бархатом красный кожаный футляр, сунул его в ящик стоявшего рядом шкафчика и, когда стук в дверь прозвучал снова, отозвался:

– Да иду я, иду!

Дженни глубоко, прерывисто вдохнула. Ей доводилось слышать, что в некоторых старых домах есть подобные тайники. «Патерские норы» – так их называли. Схроны имели какое-то отношение к папистам, хотя она толком не понимала всей этой истории. Пленница задалась вопросом, что с ней станет, если старый козел не вернется и не выпустит ее. И тут же пожалела, что задалась, ведь от этой мысли стены словно сдавили с боков, а чернота сделалась настолько густой и непроглядной, что казалось, будто она крадет из легких воздух и высасывает жизнь. Прислонившись лбом к деревянной панели, Дженни попыталась часто и неглубоко подышать, говоря себе, что раз католики в таких каморках прятали своих священников, то должны были предусмотреть способ открывать панель изнутри. Она начала шарить вокруг защелки и вдруг осознала, что голоса из холла зазвучали ближе.

Снова прильнувши к глазку, Дженни увидела, как хозяин дома отступает обратно в комнату, странно вскинув ладони – вверх и в стороны, словно человек, пытающийся отогнать от себя привидение. Но тут она разглядела в руках визитера пистолет – и все поняла.

Старый хрыч торопливо заговорил. Дженни затаилась, хотя ее сердечко бешено заколотилось в груди, а дыхание сделалось таким шумным и частым, что просто удивительно, как его не услышали снаружи.

Затем донеслось еще чье-то громыхание в дверь и громкий оклик. Мужчина с пистолетом повернулся, отвлекшись на шум, и хозяин дома бросился на него.

Оружие выстрелило, изрыгая пламя и вонючий дым. Старик отшатнулся и кулем повалился на пол.

Дженни ощутила, как по ногам хлынул горячий, щиплющий поток, и осознала, что со страху обмочилась.

ГЛАВА 2

– Но он должен был стать моим, – с побагровевшим от ярости пухлым, женоподобным лицом стенал Георг, принц-регент Великобритании и Ирландии, беспокойно меряя шагами мраморный пол. – Чем, разрази его гром, думал этот Эйслер, когда позволил прикончить себя прежде, чем передал товар в мои руки?

– Возмутительная неосмотрительность с его стороны, – согласился могущественный родственник правителя, лорд Чарльз Джарвис тоном, в котором не проскальзывало ни малейшего намека на иронию. – Но прошу, ваше высочество, успокойтесь, вы же не хотите вызвать у себя спазмы. – Вельможа переглянулся с личным врачом принца, переминавшимся неподалеку.

Доктор отвесил поклон и удалился.

Огромная власть Джарвиса проистекала не из его родства с королевской семьей, которое было весьма отдаленным.  Незаменимым для Георга III, а затем и для принца-регента барон сделался благодаря непревзойденному сплаву впечатляющего ума и неуклонной преданности делу сохранения монархии с холодной, невозмутимой беспощадностью. В течение тридцати лет он руководил из тени, ловко ослабляя неизбежные последствия опасного сочетания королевской слабости и некомпетентности, осложненных наследственной предрасположенностью к душевным болезням. Если бы не умелое маневрирование Джарвиса, английская монархия вполне могла бы пойти по пути французской, и Ганноверы это понимали.

 – Есть предположения, кто повинен в совершенном злодеянии? – требовательно вопросил принц.

 – Пока нет, милорд.

Собеседники находились в Круглом зале Карлтон-хауса, где Георг давал музыкальный вечер,  когда какой-то глупец в пределах слышимости принца неосторожно сболтнул новость об убийстве Даниэля Эйслера.