Мери Каммингс - Девушка с обложки

• Название: Девушка с обложки
• Автор: Мери Каммингс
• Издательство: Современная школа
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-985-539-161-7

Обыкновенная девушка оказывается втянутой в сложную детективно-шпионскую историю. Кто сказал, что такая девушка, как Клодин Бейкер, не справится с любой сложной ситуацией? Конечно, женская логика многим непонятна, но она же приводит героиню к разгадке! Ей помогает природный ум, помощь друзей, доблестная полиция, а также собственная непосредственность, которая просто обезоруживает злоумышленников.

---

— Несколько миллионов? — тупо переспросила она.

— Да, это выкуп, который они требуют за яхту и за пассажиров. Но пойдемте же к столу, мясо по-афгански нужно есть горячим, а то вкус будет совершенно не тот!

— Ну и что же будет дальше? — Сумма показалась Клодин непомерной, но в следующую секунду она поняла, что они с Абу-л-хаиром мыслят несколько разными категориями.

— Ничего, — пожав плечами, хладнокровно ответил он. — Я заплачу, они возьмут катера и уедут. На этом вся история закончится. Надеюсь, что мои гости простят меня за этот инцидент — тем более что в общем-то никто и не пострадал.

— Как… как никто не пострадал?! — Она не верила собственным ушам. — А Халид?!

— Халид… — Лицо шейха помрачнело. — Халид… — Махнул рукой, но потом все же сказал неохотно: — Не стоило ему так себя вести. Он чуть не навлек беду на нас на всех!

Клодин не нашлась, что ответить. Положа руку на сердце, у нее и у самой жалеть о секретаре получалось плохо: типом он все же был пренеприятнейшим. Но шейх-то — дело другое, ведь Халид работал у него! А теперь в качестве эпитафии для него нашлось лишь это холодное «не стоило так себя вести…»

Неужели для Абу-л-хаира человек — всего лишь вещь, деталь, которую можно заменить, и все пойдет дальше, как и прежде?

Или, как он любит говорить — Запад есть Запад, Восток есть Восток?..

Временами она забывала о террористах — настолько обыденно и мирно выглядело все вокруг. Разве что шейх был, пожалуй, словоохотливее обычного: извинился, что на столе из напитков лишь лимонный щербет, и напомнил, что при единоверцах он вина не пьет; заметив, что Клодин почти не ест, начал уговаривать ее попробовать какое-то совершенно особенное, по его словам, мясо.

Она из вежливости положила себе пару кусочков — мягкое и нежное, почти тающее во рту, оно действительно могло прийтись по вкусу тем, кому нравится баранина с корицей, курагой и изюмом (то есть, по разумению Клодин, с ингредиентами, больше подходящими для сладкого пирога).

Тем не менее оно было вполне съедобным. Клодин лениво жевала его, Абу-л-хаир же тем временем рассказывал легенду, связанную с рецептом этого блюда. Когда он дошел до слов: «И тогда шах снял с руки драгоценный перстень и протянул визирю…» — она вспомнила про изумрудное колье и, дождавшись, пока запутанная история про шаха, повара и визиря закончится, сказала:

— Устаз Омар, я не успела вас вчера поблагодарить за украшения, которые вы мне прислали. — Абу-л-хаир сделал жест, словно говоря: «Ну что вы — какие пустяки!» — Я хотела их вам еще утром отдать, но… сами знаете, что было. А когда этот… с автоматом за мной пришел, я не знала, что он меня к вам поведет. — Она неловко пожала плечами. — Я надеюсь, что, пока я здесь сижу, их не… — хотела сказать «не украдут», но потом выбрала более нейтральное слово, — не заберут.

— Клодин, вы считаете этих людей бандитами? — спросил, чуть помедлив, шейх.

— А вы — нет?! — Она недоуменно вскинула голову: что за странный вопрос?! — но Абу-л-хаир смотрел куда-то вниз. Потом медленно поднял на нее глаза и покачал головой.

— Я — нет. Более того, я, конечно, не одобряю их методы — но в какой-то степени вижу в этом перст судьбы… и надеюсь, что мои деньги пойдут на благое дело…

— Что?! — Клодин не верила своим ушам, — По-вашему, терроризм…

— Терроризм — это лишь метод, — перебил Шейх, — а цели могут быть самые разные. Людей, которые борются за свободу своего народа, тоже часто считают бандитами — например, так называли фашисты французских партизан в годы второй мировой войны. Но в данном случае я говорю о другом. Хотя в исламском движении есть и радикальные группировки, но основная его цель — это все же просвещение, помощь попавшим в трудное положение единоверцам…

— Но ведь они людей убивают!

— Я же говорю — есть, конечно, и радикальные группировки, я их не одобряю, но цель…

— Цель, которая оправдывает средства?!

Она думала, что шейх снова будет возражать, но он сказал лишь:

— Вот видите, и тут мы с вами не сходимся. — Чуть помедлил и добавил: — Наверняка с точки зрения Ноттингемского шерифа Робин Гуд тоже был бандитом.

Больше он об этом не говорил — сменив тему, пустился в воспоминания молодости. Рассказал о золотых приисках, на которых бывал еще подростком, потом переключился на арабских борзых, по его мнению — самых красивых и быстрых собак в мире. По взглядам, которые он пару раз бросил в сторону столика с шахматами, Клодин понимала, что ждет ее дальше.

Первую партию она проиграла без всяких усилий, честно сделав грубую ошибку. После окончания партии Абу-л-хаир мягко попенял ей:

— Клодин, ну вы же сами знаете, что шахматы требуют полного сосредоточения…

Что делать — справедливо! Она действительно отвлеклась и думала о посторонних вещах — то есть злилась. В том числе и на него самого: Робин Гудов, понимаешь, нашел! Из-за них внезапный и так обрадовавший ее подарок судьбы — целых две недели с Томми — превратился черт знает во что!

Где он, что с ним?!

В свою каюту Клодин вернулась в двенадцатом часу и первое, что сделала — это проверила изумрудный гарнитур. Действительно, он благополучно пребывал в ящике тумбочки.

Переоделась и устало присела на кровать, пару минут расслабиться перед ванной; едва ли ее кто-нибудь еще сегодня потревожит…

Вторую партию она выиграла — выиграла красиво, пожертвовав шейху ферзя и ладью, заставив его уже почувствовать вкус близкой победы — и в последний момент поставив мат. Разочарование, промелькнувшее на лице старика, вызвало у нее злорадную мысль «Вот тебе с твоими Робин Гудами!»

На прощание он сказал:

— Клодин, но я рассчитываю на матч-реванш — завтра после завтрака. Вы ведь не против позавтракать со мной?

Возражать она не стала: если альтернативой является сидение в четырех стенах собственной каюты, то уж лучше шахматы. Тем более что шейх больше нее знает о происходящем и охотно делится сведениями…

Сначала Клодин подумала, что тихое, непонятно откуда донесшееся постукивание ей лишь почудилось. Но услышав звук снова, вскинула голову — да, и вправду стучат!

Томми?! Сердце сразу заколотилось.

Она на цыпочках подбежала к двери, тихо спросила:

— Кто там?

Молчание…

Осторожно приоткрыв дверь, Клодин выглянула — в коридоре никого не было. Закрыла дверь, прислушалась — и, движимая скорее интуицией, чем слухом, резко обернулась к иллюминатору.

Снаружи, сквозь стекло, на нее смотрело бледное лицо Томми.

Глава седьмая

Из дневника Клодин Бейкер: «Томми, Томми, Томми! Господи, подумать страшно, что могло бы случиться, если бы я у шейха еще с этими шахматами задержалась!»…

В первый миг она отшатнулась, едва не взвизгнув от испуга, но в следующую секунду бросилась к окну.

Откуда он там взялся?! Неважно — скорее открыть, впустить!

Хитрая защелка иллюминатора никак не хотела поддаваться — Клодин судорожно дергала ее, боясь отвести взгляд от видневшегося за стеклом лица, словно оно могло тут же исчезнуть. Наконец распахнула створку — за край проема тут же ухватилась рука, затем вторая, и Томми начал тяжело и медленно втягивать свое тело в каюту.

Только когда он уже наполовину оказался внутри, Клодин опомнилась и ухватила его за плечи. Чуть не отдернула руки — показалось, что схватилась за кусок льда — но тут же вцепилась крепче и принялась тянуть что есть сил, пока он не свалился на ковер у ее ног.

Она перевернула его — бледный, посиневшие губы… глаза закрыты…

— Ты ранен?!

Не открывая глаз, Томми едва заметно мотнул головой.

— З…замерз…

— Я сейчас!

Клодин метнулась сама не зная куда, наверное, за одеялом — но он неожиданно сильно схватил ее за руку.

— Канат… вытяни…

Из иллюминатора свисала белая веревка толщиной в палец. Клодин потянула — веревка подалась, потом застряла, снова подалась… казалось, ей не будет конца… и вдруг, после очередного рывка, пошла легко. Втянув ее в каюту и бросив на пол, Клодин захлопнула иллюминатор, отгораживаясь от моросившего снаружи дождика, и снова присела; взяла за руку — холодную, будто неживую.

Томми открыл глаза, губы дрожали; неровные выдохи вырывались из груди с дрожащим звуком, чуть ли не стоном.

— Сейчас… сейчас согреешься… — Она кинулась в ванную, включила горячую воду и, вернувшись, принялась расстегивать на нем одежду, насквозь промокшую и грязную. Тело под одеждой тоже было ледяное и покрытое мурашками, как курица из холодильника.

— Сейчас, милый, все хорошо будет…

Стащила с него ботинки, высвободила из брюк — ладно, хватит, остальное потом! — и, закинув его руку себе на плечи, помогла подняться. Шатало его так, что, казалось, стоит на секунду отпустить — и он снова рухнет.