Мери Каммингс - Девушка с обложки

• Название: Девушка с обложки
• Автор: Мери Каммингс
• Издательство: Современная школа
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-985-539-161-7

Обыкновенная девушка оказывается втянутой в сложную детективно-шпионскую историю. Кто сказал, что такая девушка, как Клодин Бейкер, не справится с любой сложной ситуацией? Конечно, женская логика многим непонятна, но она же приводит героиню к разгадке! Ей помогает природный ум, помощь друзей, доблестная полиция, а также собственная непосредственность, которая просто обезоруживает злоумышленников.

---

— Позво-олите, — не отпуская женщину, врастяжку, с презрением в голосе сказал человек в маске. — Вы мне позволите все. Даже больше, чем все, если я этого захочу!

Оттолкнул ее от себя, снова замахнулся…

Дальше все получилось очень быстро. Клодин даже не поняла, каким образом рядом с ним вдруг оказался Халид, схватил его за руку; мгновение — и они уже сцепились в драке, охранники бросились в их сторону — и в этот момент прозвучал выстрел… второй…

Халид отступил на пару шагов и, зажав руками живот, опустился на колени. Сквозь пальцы, окрашивая их бордовыми потеками, сочилась кровь.

Человек в маске стоял перед ним с пистолетом в вытянутой руке.

Казалось, все вокруг замерло — не было слышно даже дыхания.

— А! — не то вскрикнул, не то простонал Халид и рухнул ничком к ногам своего противника. Тот медленно опустил пистолет.

Тишина разорвалась истерическим женским воплем, коротким и невнятным, который сразу перешел в заглушенные всхлипы.

— Ее — в каюту, — приказал человек в маске. — Его — киньте за борт!

Часов в девять в дверь постучали. Клодин, не спрашивая, кто там, открыла: захотят — все равно войдут. Но это оказался завтрак — молоденькая девушка испуганного вида, в белом халате и белой косынке, протянула ей поднос, на котором стоял стакан с апельсиновым соком, упаковка йогурта, тарелка с яичницей-глазуньей, парой сосисок и ложкой пюре и тарелочка поменьше с двумя булочками и шариком масла. Кроме того, на подносе кучкой громоздились плавленые сырки и одноразовые упаковки с медом и с джемом — похоже, их вывалили туда пригоршней.

За спиной у девушки виднелся сервировочный столик, уставленный такими же подносами, сбоку маячил автоматчик.

В первый момент Клодин подумала отказаться — есть не хотелось до такой степени, что даже смотреть на еду было противно. Но потом взяла: неизвестно, когда дадут еще.

Дверь захлопнулась.

Она поставила поднос на столик, выпила сок и снова легла на кровать, лицом к стене.

По каютам их развели сразу после гибели Халида — очевидно, человек в маске счел эту «демонстрацию силы» достаточно убедительной, чтобы добавлять к ней что-то еще.

Уводили, как и приводили — поодиночке и парами, под конвоем автоматчиков. Клодин конвоировал старший помощник; когда, войдя в каюту, она услышала сзади его шаги, ее захлестнула волна ужаса — такая, что не осталось сил даже на то, чтобы оглянуться. Но он лишь сказал равнодушно:

— Давай телефон.

Телефон? После секундного замешательства Клодин торопливо выхватила из сумки серебристый плоский аппаратик и протянула, стараясь не встречаться с ним взглядом. Старпом молча взял его и вышел.

Едва за ним закрылась дверь, как она бросилась к шкафу. Вопреки здравому смыслу, вопреки всему — а вдруг Томми все еще там?!

Но в шкафу никого не было, не было и запонок в ящике тумбочки. В каюте вообще не осталось следов его присутствия — даже вмятинки на подушке с той стороны, где он спал. Лишь несколько крохотных шоколадок, лежавших прежде в корзинке рядом с кофеваркой, были высыпаны на стол и выложены дужкой — наподобие улыбки. Это мог сделать только Томми, больше никто бы не догадался вот так, непонятно для посторонних, сказать ей: «Все в порядке! Улыбнись!»

Оставалось лишь утешать себя мыслью, что его не схватили, что он ушел сам и даже нашел время оставить ей эту весточку.

Наверняка он еще не знает обо всем, что произошло в салоне…

А может, знает? Может, он наблюдал за происходившим из какого-нибудь укромного места и теперь уже успел сообщить своему начальству, что яхта находится в руках террористов?

Он придумает, он непременно придумает что-нибудь!

Лучше было думать о нем, чем вспоминать Халида, неподвижно лежавшего лицом вниз в луже крови, и глухой голос из-под маски: «Киньте его за борт». И итальянку, которая стояла, схватившись обеими руками за щеки и с ужасом глядя себе под ноги, и бледные, перепуганные лица сидевших напротив людей, и застывшее лицо шейха — он так и не сказал ни слова, даже не шевельнулся, словно пребывал в ступоре…

«Нет, я не буду об этом думать», — в который раз велела себе Клодин и, неожиданно для самой себя, заплакала от детской нелогичной обиды, что нет рядом теплого плеча, в которое можно уткнуться лицом, и никто не гладит по голове: и не говорит: «Это тебе только приснилось…»

От слез стало легче и потянуло в сон; последней связной мыслью было: «Он придет, он поможет…»

Проспала Клодин, как ей показалось, довольно долго и удивилась, увидев, что прошло меньше трех часов. Чувствовала она себя несравнимо лучше. Не осталось ни глупой слезливости, ни беспомощной апатии; голова снова работала четко.

Она встала, сварила себе кофе — большую керамическую кружку, которую возила с собой во все поездки. Остывшая яичница энтузиазма не вызвала, поэтому была сослана в холодильник; с сомнением посмотрев на булочки и йогурт, Клодин сунула туда же и их.

Как и всегда, когда она нервничала, есть ей не хотелось совершенно. Каким-то краешком души она даже порадовалась этому обстоятельству хоть несколько фунтов, авось, удастся сбавить!

После кофе в голове прояснилось окончательно. Спохватившись и обругав себя, что не сделала это раньше, Клодин переоделась в черные брюки и черный вязаный жакет с белой закрытой блузкой (не хватало еще, чтобы, если человеку в маске вдруг снова захочется собрать пассажиров в салоне, она опять явилась туда в халате). И — села причесываться, считая взмахи щеткой, чтобы получилось, как положено, сто раз.

Все эти мелкие дела требовали внимания, позволяя не думать о самом главном, не спрашивать себя: что же будет дальше?

Хуже всего было то, что думай не думай — а сделать она не могла ровным счетом ничего. Оставалось лишь надеяться на Томми и гнать от себя мысль о том, что, возможно, его давно уже схватили где-нибудь в коридоре и заперли вместе с остальными членами экипажа.

Нет, не может такого быть, не должно — не тот он человек, чтобы дать себя захватить! Бывший десантник, специалист по рукопашному бою — сам не раз говорил, что запросто справится с тремя-четырьмя противниками… Да, у них, конечно, автоматы — но стрельбы ведь не было: если бы где-то, пусть даже далеко, стреляли, она бы услышала, непременно услышала…

В конце концов, чтобы хоть как-то отвлечься, Клодин включила телевизор. Тишину каюты прорезал вой полицейской сирены, выстрелы… нет, этого не надо! Она нажала кнопку, переключаясь на музыкальный канал, и бездумно уставилась на пляшущую в облаке цветного дыма полуголую певицу…

Когда около семи вечера в дверь постучали, в первый момент Клодин испугалась. Потом подумала, что это принесли ужин, и даже слегка обрадовалась: хоть какое-то разнообразие! Но на пороге стоял смуглый сухощавый парень с автоматом на шее — больше в видимом пространстве коридора никого не было.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом, не сказав ни слова, он повел стволом автомата — выходи, мол. Клодин покорно вышла. Было почти не страшно, словно не осталось сил бояться.

На разговоры с ней парень тратить времени не собирался — подтолкнул дулом в сторону холла. «Наверное, опять в салон поведет», — подумала она — и ошиблась: следующий тычок автоматом направил ее к лифту.

От него странно пахло, в небольшой кабинке это сразу почувствовалось: не потом, а чем-то резковатым, мускусным — как от зверя, невольно пришло ей на ум. Какую кнопку он нажал, Клодин не видела, но когда через минуту створки лифта раскрылись, перед ней была библиотека и, впереди слева — двери в апартаменты шейха.

Именно в ту сторону и толкнул ее конвоир; впустил внутрь, а сам остался за дверью.

Сидевший на диване у электрического камина шейх обернулся:

— Здравствуйте, Клодин!

В комнате все было как обычно: тепло, даже жарковато; сбоку — богато сервированный стол, на низком столике у дивана — электрожаровня с песком и джезве, рядом — блюдо с «рожками газели», рахат-лукумом и белой вязкой халвой, кофейные чашечки и чаша с плавающими в воде алыми лепестками. Все как всегда, словно за дверью не стоит автоматчик, словно вот-вот в комнату войдет Халид, живой и невредимый…

— Надеюсь, вы поужинаете со мной, — сказал, подойдя, Абу-л-хаир. — Прошу! — приглашающе повел рукой.

Клодин стояла, не двигаясь с места. Так что, ее привели сюда под дулом автомата — поужинать?!

— Я вижу, вы удивлены всем этим, — с улыбкой кивнул на стол шейх. — Но согласитесь, что поскольку эти люди намерены получить с меня несколько миллионов, то я по крайней мере вправе рассчитывать на приличный ужин — тем более за мой счет.

— Несколько миллионов? — тупо переспросила она.

— Да, это выкуп, который они требуют за яхту и за пассажиров. Но пойдемте же к столу, мясо по-афгански нужно есть горячим, а то вкус будет совершенно не тот!