Мери Каммингс - Девушка с обложки

• Название: Девушка с обложки
• Автор: Мери Каммингс
• Издательство: Современная школа
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-985-539-161-7

Обыкновенная девушка оказывается втянутой в сложную детективно-шпионскую историю. Кто сказал, что такая девушка, как Клодин Бейкер, не справится с любой сложной ситуацией? Конечно, женская логика многим непонятна, но она же приводит героиню к разгадке! Ей помогает природный ум, помощь друзей, доблестная полиция, а также собственная непосредственность, которая просто обезоруживает злоумышленников.

---

Может, кто-то пронюхал, что Томми у нее? Да нет, такая глупость — проверять, кто, где и с кем спит — никому бы и в голову не пришла…

Эти мысли метались у Клодин в голове, пока, нашарив ногами тапочки и всунувшись в них, она шла к двери.

— Кто там?

— Мисс Бейкер, это Джерри… Джерри Тейлор, второй помощник капитана. Тут у нас произошел один инцидент… вы не могли бы сейчас подойти в салон?!

— Хорошо, я только оденусь. — Она оглянулась на Томми — он пожал плечами и скривил нижнюю губу, показывая, что понятия не имеет, о чем идет речь.

— Просто накиньте какой-нибудь халат, — донеслось из-за двери, — это займет всего несколько минут, но нужно срочно.

— Да, сейчас.

Так же на цыпочках она вернулась к кровати — Томми, уже полуодетый, обхватил ее за плечи теплой рукой, притянул к себе и шепнул на ухо:

— Не нужно, чтобы нас вместе видели!

Клодин кивнула.

Куда его спрятать, чтобы от двери не заметили? В ванную?

А вдруг кто-нибудь случайно в каюту войдет?!

Приоткрыла дверцу стенного шкафа; достав длинный теплый бархатный халат, обернулась и махнула рукой: давай туда. Томми усмехнулся: любовник в шкафу — ситуация классическая; бесшумно проскальзывая внутрь, на ходу потрепал ее по затылку.

Она сунула следом его ботинки и прикрыла дверь шкафа, заметив на тумбочке запонки, смахнула их в ящик. Идя к двери, подумала: в конце концов, ничего страшного, если бы даже Томми у нее и обнаружили — она свободная совершеннолетняя женщина, что хочет, то и делает!

И — открыла дверь.

Точнее, отперла. В следующий миг дверь распахнулась от толчка снаружи, в каюту, оттолкнув Клодин, ворвались несколько человек.

— Что… — больше она ничего не успела вымолвить — кто-то обхватил ее сзади, одной рукой притиснув к себе, другой — зажимая рот, и вытолкнул в коридор.

Она оказалась окруженной людьми — вооруженными людьми, как, судорожно шаря глазами по сторонам, заметила Клодин; у двоих в руках были автоматы, у одного — пистолет. Еще один автоматчик стоял в стороне, наставив оружие на прижавшегося к стене Джерри.

У второго помощника было жалкое лицо. Поймав ее взгляд, он шевельнул руками и болезненно сморщился, словно пытаясь сказать без слов: «А что я мог сделать?».

Из ее каюты вышли двое автоматчиков, один из них что-то невнятно буркнул и захлопнул дверь.

— Молчать. Не кричать. Выполнять приказы. Тогда тебе ничего не сделают, — с акцентом, почти по слогам сказал над ухом незнакомый мужской голос. — Если поняла — кивни!

Клодин послушно кивнула. Чужие руки с ее живота и ото рта убрались.

— Иди вперед. — Нечто твердое толкнуло ее в спину, побуждая двигаться в сторону обеденного салона.

Светильники в салоне горели еле-еле, в четверть накала, и этот тусклый свет делал обстановку еще более мрачной, чем если бы их не было вообще.

Большой овальный стол, за которым гости шейха ужинали прошлым вечером, исчез. Вместо него посреди салона стояли буквой «П» три узких стола, накрытых белыми скатертями — один короткий и два подлиннее. Вдоль внешней стороны «П» были расставлены стулья, кое-где на них уже сидели гости шейха. Похоже, что, как и Клодин, их подняли внезапно, некоторые были в халатах.

И — автоматчики. Двое. Один стояли промежутке между столами, второй, увидев Клодин, направился к ней. Почему-то она ничуть не удивилась, узнав в нем старшего помощника.

— Не разговаривать, слушаться, молчать, — монотонным, как у робота, голосом сказал он, подходя; обменялся с ее конвоиром несколькими словами на незнакомом языке — на арабском, теперь Клодин была в этом почти уверена — и, подтолкнув ее дулом автомата, повел вдоль стола, мимо спин сидевших людей. Дойдя до первого свободного стула, снова подтолкнул.

— Здесь. Сядь.

Она молча села.

Ей было жарко и одновременно холодно; слегка пробивало в пот, как всегда, когда приходилось вставать не выспавшись. И почему-то не было особо страшно — может, потому, что происходящее представлялось не совсем реальным; казалось, достаточно сделать небольшое усилие, и можно будет проснуться под теплым одеялом в объятиях Томми.

Томми… они его не нашли, иначе эти двое с автоматами не вышли бы из ее каюты так быстро. Хоть это хорошо…

Взгляд Клодин уткнулся в тускло просвечивавшую позади сидевших напротив нее людей мозаику, воображение дорисовало остальное: белая лошадь с раздувающимися ноздрями во весь опор несется по пляжу.

«Кобылица пророка», — вспомнилось ей. Кобылица пророка…

Наверное, то, что сейчас происходит — это и есть та самая операция, о которой так скупо поведал Томми. Ошиблись аналитики МИ-5, вычисляя «самые» и «не самые» вероятные версии: все должно было случиться не в самолете, не на танкере, а здесь, на этой самой яхте.

Вопрос лишь — что? Что будет дальше, что все это значит?

Автоматчики то и дело, поодиночке и парами, приводили все новых гостей, и старший помощник со своим монотонным «Не разговаривать, слушаться, молчать» рассаживал их за столом.

Вскоре привели Карренов — старшего и младшего. Легкая небритость, равно как и расстегнутая рубашка, Ришара ничуть не портили — наоборот, придавали ему этакий небрежный шарм.

На ходу он переглянулся с Клодин, словно обменявшись репликами: «Как дела?» — «Сам видишь» — «Что это все значит?» — «Не знаю». Потом его повели дальше и посадили стульев через шесть в том же ряду, где сидела она сама, так что дальнейшее безмолвное общение стало невозможным.

Наконец все места за длинными столами были заполнены — короткий оставался пустым.

В салоне появились еще двое автоматчиков. Клодин попыталась незаметно, не глядя в упор, а словно скользя по ним рассеянным взглядом, рассмотреть их получше — люди как люди, молодые смуглые парни, и одеты нормально — брюки, рубашки; на одном — форма стюарда, даже бейджик до сих пор на нагрудном кармане болтается. Ничего зловещего и угрожающего в них не было, если бы… если бы не висевший у каждого на груди автомат.

Свет вспыхнул так внезапно, что она на миг зажмурилась, и почти сразу раздались шаги за дверью — ближе, ближе…

Первым вошел шейх, в своем обычном белом балахоне; его не подталкивали и не вели силком — двое следовавших за ним автоматчиков выглядели скорее как почетный эскорт. Халид, растрепанный, без галстука, шел рядом.

И, позади автоматчиков — Клодин даже не сразу заметила его — еще один человек, в таком же балахоне, как шейх, но черном. Лицо его было скрыто маской, сделанной из гладкого белого пластика с прорезанными в нем отверстиями для глаз и для рта. В сочетании с черной накидкой на голове впечатление эта маска производила жутковатое.

После короткого момента ужаса при виде безжизненного блестящего овала вместо лица Клодин это показалось даже несколько театральным: черная мантия, белая маска…

Быстрым шагом, опустив голову и ни с кем не встречаясь взглядом, Абу-л-хаир проследовал к короткому столу и уселся там. Человек же в черном зашел в промежуток между столами, почти до упора, остановился и обернулся.

Пока он молча обводил взглядом сидевших по обе стороны людей, Клодин успела заметить, что балахон ему коротковат и из-под него торчат коричневые ботинки. Подумала — сама зная, что думать сейчас об этом глупо и неуместно: «После шести — ничего коричневого![6] А шесть утра — это как считается, после шести или до?»

— Я не буду говорить долго, — сказал он наконец. Голос звучал из-под маски глухо как из бочки, но в повисшей в зале тишине каждое слово было отчетливо различимо. — Мы не бандиты, и ваши жизни нам не нужны. После выполнения всех наших требований мы вас отпустим. До тех пор пассажирам запрещено покидать свои каюты. Запрещено пользоваться сотовыми телефонами. Телефоны и ноутбуки нужно сдать, позже вы получите их обратно. Если вы будете…

— Я не позволю, это возмутительно! — отчаянный женский крик резанул по ушам.

Кричала полная яркая брюнетка лет сорока пяти, жена итальянского промышленника. Отмахиваясь от мужа, который тянул ее за руку, пытаясь заставить сесть, она обводила окружающих полубезумным взглядом и выкрикивала:

— Пусти меня! Пусти! Я не позволю!

Вырвавшись из рук мужа, женщина выскочила из-за стола и с неожиданной для ее комплекции резвостью обежала торец. Охранники дернулись было ей вслед — и, повинуясь короткому жесту человека в маске, остались стоять на месте.

— Я не отдам! — подлетев к нему, снова выкрикнула она. — Мой телефон с бриллиантами… мне его муж подарил… я не позволю его забрать… я давала деньги на палестинское движение… и в митинге участвовала… Как вы смеете! — Ее крики становились все громче и пронзительнее. — Я не по…

Пощечина оборвала ее на полуслове. Итальянка взвизгнула, отшатнулась, но человек в маске, ухватив ее за волосы левой рукой, правой ударил снова, по другой щеке — звонко и хлестко — и еще… и еще. Ее муж попытался вскочить — подбежавший охранник уткнул автомат ему в шею, и мужчина медленно опустился на стул; рот его был приоткрыт, выпученные глаза полны ужаса.