Петер Энглунд - Первая мировая война в 211 эпизодах

• Название: Первая мировая война в 211 эпизодах
• Автор: Петер Энглунд
• Издательство: АСТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083400-6

Петер Энглунд известен всякому человеку, поскольку именно он — постоянный секретарь Шведской академии наук, председатель жюри Нобелевской премии по литературе — ежегодно объявляет имена лауреатов нобелевских премий. Ученый с мировым именем, историк, он положил в основу своей книги о Первой мировой войне дневники и воспоминания ее участников. Девятнадцать совершенно разных людей — искатель приключений, пылкий латиноамериканец, от услуг которого отказываются все армии, кроме османской; датский пацифист, мобилизованный в немецкую армию; многодетная американка, проводившая лето в имении в Польше; русская медсестра; австралийка, приехавшая на своем грузовике в Сербию, чтобы служить в армии шофером, — каждый из них пишет о той войне, которая выпала на его личную долю. Автор так “склеил” эти дневниковые записи, что добился стереоскопического эффекта — мы видим войну месяц за месяцем одновременно на всех фронтах. Все страшное, что происходило в мире в XX веке, берет свое начало в Первой мировой войне, но о ней самой мало вспоминают, слишком мало знают. Книга историка Энглунда восполняет этот пробел. “Восторг и боль сражения” переведена почти на тридцать языков и только в США выдержала шесть изданий.

---

Светало. Яркий солнечный свет лился с востока. Небо сияло, заснеженные горы отчетливо выступали на фоне темного хвойного леса. Мне казалось, что моя нога растет, становится все длиннее. Лицо горело, рука, держащая поводья, затекла. Конь, это изящное и умное создание, все еще уверенно скакал вперед, меж сугробов.

Наконец мы достигли южного склона ущелья. Здесь, с подветренной стороны, дорога была не такой скользкой, и когда солнце, во всем своем великолепии, затопило светом долину, мы заметили в отдалении деревушку.

На базарной площади нам встретился Вас; он стал в беспокойстве спрашивать, почему мы так задержались, и всерьез испугался, когда Могор рассказал о случившемся. Ночью местная школа была спешно переоборудована под перевязочный пункт, куда я и направился, в сопровождении Васа и Могора.

Перед глазами все плыло. Я даже не смог спешиться: левая нога онемела. Два санитара помогли мне сойти, а Могор увел коня. Они осторожно спустили меня на землю. Едва ее коснулась моя левая нога, как послышалось хлюпанье крови в сапоге. Стоять я не мог. С легкомыслием юности Вас достал карманное зеркальце, и в нем отразилось мое резко состарившееся, пожелтевшее лицо, незнакомое мне самому.

22.

Пятница, 13 ноября 1914 года

Уильям Генри Докинз, находящийся на борту австралийского транспортного судна “Орвието”, пишет письмо матери

Дует теплый морской ветер. Жизнь на борту транспортного судна прекрасна. Наверное, Уильям Генри Докинз никогда не жил с такими удобствами, как сейчас. Пусть он обычный новоиспеченный лейтенант, но все равно — офицер, и ему полагается собственная каюта первого класса на этом лучшем и современнейшем корабле восточных линий (таковым корабль считается уже около месяца). Здесь имеется душ, горячая ванна, а рядом — великолепная столовая, где три раза в день подают изысканные блюда: “Еда здесь вкуснее, чем в лучших отелях Мельбурна”. Для пассажиров в военной форме на борту корабля играет оркестр.

Единственное, что нарушает идиллию, так это запах от лошадей, поднимающийся из трюма. И еще жара: она все усиливалась по мере того, как НМАТ[39] “Орвието” и другие суда большого конвоя под палящим солнцем шли курсом на север через Индийский океан.

Многие солдаты спали на палубе в надежде обрести там ночную прохладу. Тем временем Докинзу исполнилось 22 года. На фотографии перед посадкой на судно в Австралии запечатлен юноша с мягкой улыбкой, продолговатым лицом, узким носом и открытым, любознательным взглядом. Он только что начал отращивать усы, галстук съехал набекрень.

Хотя он и другие офицеры жили по классу люкс, они не бездельничали. Поднимались они обычно без четверти шесть утра, и их дни проходили в физических тренировках, обучении солдат, спортивных состязаниях, они осваивают азы бокса и французского языка. (Его и еще 20 тысяч австралийцев и 8 тысяч новозеландцев, находившихся на кораблях этого конвоя, предполагалось отправить на Западный фронт.) Le prochain train pour Paris part à quelle heure?[40]

Сперва война была где-то далеко[41]. Корабли поначалу шли с полным освещением, как в мирное время, и красавец “Орвието” сверкал по ночам тысячами разноцветных огней. Но теперь требовалась светомаскировка. Запрещали даже курить на палубе после захода солнца. Боялись немецких рейдеров — знали, что они есть в Индийском океане, что могут внезапно напасть и что уже около двадцати торговых судов союзников потоплено. Отправление морского конвоя из Австралии к тому же задержалось, так как стало известно, что поблизости находится немецкая эскадра[42].

Они держали курс на северо-запад, окруженные эскортом союзных кораблей; по правому борту Докинз видел японский крейсер “Ибуки”; из его широких труб валил почему-то более густой дым, чем из труб британских и австралийских кораблей. Впечатляющее зрелище — 38 кораблей конвоя! Сегодня Докинз сидит в своей каюте и пишет письмо матери:

Приятно сознавать мощь Британии на море. Гигантский конвой идет без остановок, своим курсом и в своем темпе. Иногда нам встречаются отдельные суда, вроде “Остерли”, перевозящие почту в Австралию и обратно. Или крейсеры с нашим флагом на мачте. Все это подтверждает наше владычество на море. Сегодня мы узнали о падении Циндао, и последовал обмен поздравлениями между нами и японским кораблем.

Вообще-то Уильям Генри Докинз хотел стать учителем. У его родителей не было денег, не было и семейной традиции учиться (мать портниха, отец рабочий), но они видели, что у мальчика светлая голова. Благодаря полученной стипендии, он смог продолжить обучение в пансионе в Мельбурне. Шестнадцати лет от роду Докинз уже пробовался на должность помощника учителя[43] в школе, которая находилась всего в сорока километрах от его дома. Возможно, он преуспел бы на этом поприще (и чувствовал к этому призвание), если бы однажды не прочитал в газете, что в Дантруне открывается военный колледж. Он подал туда заявление, сдал экзамены и, к своему удивлению, был принят.

Военный колледж был еще не достроен, когда там учился первый выпуск будущих офицеров. Внешний вид заведения тоже вызывал чувство разочарования: место было скучное, холодное, пустынное, курсанты жили в спартанских одноэтажных казармах из легкого бетона. Но учили там хорошо, а честолюбивый Докинз получил высокие оценки как по теоретическим, так и по практическим дисциплинам. Молодой человек был невысокого роста, около 167 см, хрупкого телосложения, поэтому совершенно ясно, что именно это обстоятельство, а также его умственные способности подвигли его на занятие тем делом, где требуются мозги, а не грубая сила. Большинство выпускников 1914 года — 37 человек — поступили на службу в пехоту или кавалерию, а он вместе с другим отличником учебы попал в инженерные войска. Именно этот род войск лучше всего подходил его характеру. Конечно же Докинз был рад оказаться в Австралийском экспедиционном корпусе и со всеми другими ликовал по поводу британских побед, но все-таки он не был опьянен войной. И в его письмах звучит голос честолюбивого, спокойного, аккуратного молодого человека, учителя народной школы, надевшего форму. Он ходит в церковь; в семье он самый старший из шестерых детей: двух младших, девятилетних близняшек Зельму и Виду, он очень любит и уделяет им много внимания.

Слухи о войне ходили давно, и для Докинза начало военных действий не стало неожиданностью. Вместе с тем мало кто воспринимал слухи всерьез: если что и случится, это будет в буквальном смысле на другом конце земного шара, в далеких странах, о которых мы едва знаем, даже названия их у нас почти никто выговорить не может. Но пришло известие о начале войны, стало понятно, что Австралия непостижимым образом втягивается в эту войну. Докинз и другие курсанты были совершенно сбиты с толку. Что с ними будет? Им оставалось четыре месяца до конца учебы. Затем им сообщили, что они сдадут экзамены досрочно и в составе экспедиционного корпуса отправятся на войну. Курсанты радостно паковали свои вещи, раздаривая или продавая лишнее. В их честь был устроен праздничный выпускной обед. И теперь они держат путь на войну.

Европа еще очень далеко, но Докинз уже заметил признаки войны. Во всяком случае, некоторые из них. Четыре дня назад они плыли мимо Кокосовых островов, и конвой выбрал восточный маршрут вместо обычного западного; причиной тому послужил страх перед самым известным и коварным рейдерским немецким судном, легким крейсером “Эмден”[44]. Меры предосторожности оказались весьма своевременными, ибо немцы действительно подкарауливали их. Конвой получил телеграмму. Крупнейший корабль эскорта был выслан навстречу немцам. В 10.25 на корабль Докинза пришло сообщение: “Атакуем врага!” Кто-то на борту “Орвието” даже слышал далекую канонаду. Уступающий противнику в силе “Эмден” был взорван и сел на мель.

Пронесся слух, что раненых и пленных после этого 25-минутного морского боя возьмут на борт корабля Докинза. Он с любопытством ожидает этого события. Конвой приближается к Цейлону; оттуда Докинз собирается отправить письмо матери. И он пишет заключительные строки:

Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо. У меня все чудесно, здоровье отличное. Очень надеюсь, что тетя Мэри скоро поправится. Передавай от меня привет всем, кто спрашивает обо мне. На этом я заканчиваю письмо, ожидаю получить от тебя ответ, когда мы будем в Коломбо. Целую и обнимаю всех вас, начиная от Вилли… и заканчивая девочками.

23.

Среда, 19 ноября 1914 года

Крестен Андресен проверяет снаряжение перед отправкой на Французский фронт

Один за другим друзья Андресена отправлялись на фронт. Сам же он не выказывал желания идти добровольцем, а потому еще некоторое время оставался в казармах, влача призрачное, ненадежное существование в ожидании неизбежного. Но он не мог не думать о своих друзьях: вот и последний из них тоже уехал, — его однофамилец Тёге Андресен. В отличие от Крестена, Тёге отправился добровольцем. Причина? Он хотел “получить боевое крещение и стать настоящим мужчиной”. Крестен Андресен, в общем, понимал ход мыслей Тёге и ему подобных. Он писал в своем дневнике: