Майкл Скотт - Восточные страсти

• Название: Восточные страсти
• Автор: Майкл Скотт
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-87322-373-4

Это величественная сага о стремительных клиперах и о людях, которые их строили, чтобы бороздить моря и покорять мир.

Семейство Рейкхеллов, преуспевающих судовладельцев из Новой Англии, ведет прибыльную торговлю в Китае. Но на пути встают заклятые враги, которые не брезгуют ничем, чтобы сокрушить и уничтожить соперников.

Могучая корабельная империя Рейкхеллов — торговцев со сказочными странами Востока — снова в опасности, а сердце Джонатана Рейкхелла разбито внезапной смертью жены… Сможет ли он противостоять самому страшному оружию своего врага, маркиза де Брага — рыжеволосой обольстительнице Эрике, чьи страстные поцелуи таят в себе смерть?

Майкл Уильям Скотт — создатель увлекательных семейных саг «Хроника Кентов», «Австралийцы» и серии «Фургоны идут на Запад». Тетралогия о семействе Рейкхеллов прочно лидирует в списках бестселлеров. Глубокое знание Востока и талант делает Скотта замечательным проводником и спутником в захватывающих приключениях героев.

---

— Пять юаней! — воскликнул он. Это же почти голодная смерть!

— Если он не будет работать за эти деньги, действительно может умереть с голода, а занять его место найдется немало желающих.

Они снова вышли на улицу и пошли вдоль хижин. Мэтью увидел, что за ними следует толпа любопытствующих, которая с каждой секундой становилась все больше.

Наконец У Линь остановилась у другой лачуги и спросила разрешения войти внутрь. Семья здесь была еще больше, причем одним из ее членов был калека, разбитый параличом, а две женщины, одна средних лет, другая помоложе, содрогались от страшного, чахоточного кашля. Тут же ползали трое детей, распухшие животики которых говорили сами за себя. У Линь не стала задавать вопросов и тронулась дальше. Теперь ему становилась понятной цель их перемещений. Всюду он видел уродливую картину нищеты и нездоровья.

Но У Линь не обрывала путешествия. На одну-две минуты останавливались они у лачужек, и картины, которые суждено было увидеть в тот день Мэтью, врезались в его память на всю жизнь. Он никогда уже не забудет густо накрашенную девочку в плотно облегающем чонсаме, похожую на ребенка, которого взрослые взяли на бал-маскарад. Но то был не маскарад, и они вскоре узнали, что в свои одиннадцать лет она уже опытная проститутка с двухлетним стажем. Они видели семьи, чей рацион уже много лет стоял из лапши и риса. В некоторых домах одна кровать служила ложем для восьми человек, которые попарно сменяли друг друга. Они видели семью, где у трех братьев была только одна рубашка и одна пара штанов, и потому они могли лишь попеременно выходить из своей хижины на улицу.

Осмотр жилищ рядовых столичных жителей длился около полутора часов. За свою жизнь Мэтью уже порядком нагляделся на человеческие страдания, но такой поголовной нищеты он нигде не видел.

Прогулка неожиданно оборвалась, и вскоре они уже молча ехали верхом к Запретному городу. Здесь У Линь провела его в свою заставленную книгами гостиную и, повернувшись к молодому доктору, заговорила прерывающимся от волнения голосом:

— Вы можете вообразить, будто то, что вы сегодня видели, является чем-то исключительным. Но это не так. Трущобы — непременная часть всех городов Срединного Царства. Те дома, что вы видели, можно считать еще вполне приличными. Я бы могла вам показать гораздо худшие образцы, потому что и сама я выросла именно в таком доме. Если бы Чарльз Бойнтон не взял меня с собой в Америку, а потом в Англию, чтобы приглядывать за его сыном Дэвидом — ребенком моей сестры, — мне бы никогда не узнать, что на свете существует какая-то другая жизнь.

Мэтью хотел было что-то ответить, но У Линь не дала себя перебить.

— Вы видели подданных императора, народ Срединного Царства. Они влачат убогое существование в грязи и невежестве. Им часто нечего есть, нечего надеть. Их предрассудки, с которыми непросто бороться, еще более зловещи, чем драконы из нашей мифологии.

Душевные силы, казалось, в этот момент покинули ее. Руки безвольно повисли, она смотрела на него в упор и, казалось, не видела его.

— И это, — прошептала она, — Срединное Царство, которое вам угодно оставить навсегда. Никто не спорит, что вам пришлось здесь не сладко. С вами обошлись ужасно, но эти люди поплатятся за свое злодеяние жизнью.

В этот миг она была столь беззащитна и беспомощна, что Мэтью не выдержал и спросил ее:

— Что же вы ждете от меня, У Линь?

— Вопрос не в том, чего я от вас жду, — ответила она. — Вопрос в том, для чего вы сами приехали сюда из Америки. Больные вопиют о помощи, и теперь вы, так долго терпевший, наконец-то получите возможность оказать их помощь. С вредительством императорских лекарей, которые мешали каждому вашему шагу, отныне покончено. Император Поднебесной и его сестра вполне осознали те трудности и опасности, которым вы подвергались, и готовы теперь оказывать вам любую помощь. Без вас прогресс просто остановится, и стрелки часов будут идти почти незаметно. Пока вы здесь, вы можете помочь выздороветь многомиллионному народу. Вы сможете воплотить то, что было не под силу сотням врачей, приезжавшим в Китай до вас.

Он не мог не видеть, что она говорит искренне и вряд ли преувеличивает. Все зависело от того, сможет ли он забыть те оскорбления и несчастья, которые ему пришлось испытать на пути к заветной цели, ради которой пришлось обогнуть половину земного шара. Он вздохнул и задумался.

— Я не напрасно боялась, — продолжала У Линь, — что вам захочется уехать. Я высказала свои опасения принцессе Ань Мень, и она уполномочила меня тратить половину своих рабочих часов на оказание вам посильной помощи — в том случае, если вы решите остаться. Я сделала все, что в моих силах, чтобы убедить вас. Я хотела показать вам, как благородна ваша миссия, как нужны вы здесь. Больше мне добавить нечего; последнее слово за вами.

Совершенно обессилев, она почти упала на стул с тремя ножками и понурила голову. Сложив руки на коленях, она приготовилась смиренно принять его решение.

Мэтью слишком уважал себя и как доктора, и как мужчину, чтобы, не завершив начатого дела, уехать из Китая. Значит, надо как-то забыть, выбросить из головы память об унижениях, через которые он прошел. Это просто необходимо сделать ради здоровья миллионов, которых он мог спасти.

— Вы прекрасно понимаете, — сказал он, — что никуда я поехать не могу. Я остаюсь в Китае.

Она подняла голову и посмотрела на него. Глаза ее светились.

Взгляды молодых людей встретились. И сразу же исчезло чувство подавленности, он вдруг понял, что может быть доволен собой. Постепенно его душа наполнилась счастьем от принятого решения. А с ним пришло и простое понимание того, что на него повлияло не только желание оказать помощь китайской бедноте. В той или иной степени, но виновницей оказалась У Линь. И он знал, что ему хорошо на душе именно потому, что им предстоит теперь вместе трудиться над одной и той же задачей.

III

Весь Лондон облетела сенсационная весть. Корабль, только что доставивший из Индии партию чая, был остановлен таможенной службой ее величества. Выяснилось, что, помимо чая, в трюмах корабля находилась большая партия опиума.

Это был первый случай, когда промышляющий наркотиками корабль был захвачен британскими властями, и потому дело получило широкую огласку в прессе. Казалось, вся Англия следила за развитием событий.

Чарльз Бойнтон, отец которого до сих пор не вернулся с острова Джерси в Ла-Манше, где понемногу поправлял свое здоровье, по-прежнему был перегружен делами. И, однако, он посчитал своим долгом выступить на суде свидетелей.

— Я, правда, чувствую себя не совсем в своей тарелке, эдаким экспертом-фармакологом, — говорил он Руфи однажды за поздним ужином, в очередной раз прийдя с работы ночью. — У меня нет лишнего времени, но и Джонни, и я отдали столько сил тому, чтобы остановить опиумную торговлю, что, если я не дам показания следствию и не расскажу о том, что знаю, — я буду чувствовать себя беспринципным человеком.

Он обратился к королевскому обвинителю с просьбой выступить в качестве добровольного свидетеля-эксперта, на что тот дал охотное согласие. Заявление, которое сделал Чарльз, звучало резко и категорично.

— Опиум, — заявил он, — исключительно опасный наркотик, который воздействует на человеческий мозг. К нему легко привыкают, и в конце концов он убивает тех, кто привязался к нему. Он разрушает аппетит, естественные склонности человека, его волю. Человек чахнет и угасает.

Адвокат защиты предпринял отчаянную попытку повернуть дело в пользу владельцев корабля:

— Мистер Бойнтон, вы, очевидно, выводите свои заключения из личных наблюдений за китайцами, которые быстро впадали в зависимость от опиума.

— Частично да. Я видел очень много китайцев, которые употребляют этот наркотик, и дальнейшую их судьбу я только что описал.

— Я обращаю внимание уважаемого суда на тот факт, что все эти люди были китайцами, — заявил представитель обвиняемых. — Суд отметит для себя, что среди них не было ни одного белого человека, и уже тем более ни одного англичанина.

Чарльз быстро парировал его выпад:

— При всем уважении к присяжному поверенному, не могу не заметить, что он старается нас убедить, будто действие опиума не распространяется на белого человека, и в особенности на англичанина. Но это утверждение — сущий вздор.

В зале суда пронесся ропот, и судья в парике постучал молоточком, чтобы навести порядок.

— Опиум не различает людей по расе и национальности. Я заверяю вас, что он превратит самого жизнеспособного и интеллигентного англичанина в калеку с нечленораздельной речью, и произойдет это так же легко и быстро, как и с каким-нибудь китайским кули[26]. Конфискованный опиум — это опасный наркотик, и английское правительство очень правильно поступило, что задержало корабль. Вы же не захотите, чтобы ваш ребенок или жена стали играть с огнем. А стало быть, ни один разумный человек не позволит им употреблять в любой форме опиум.