Мэри Пирс - Горький ветер

• Название: Горький ветер
• Автор: Мэри Пирс
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-261-4

1914 год. Жизнь в семье Бетони Изард идет своим чередом до тех пор, пока трех ее братьев не призывают в армию. Вильям, Роджер и Том сражаются во Франции, их будущее темно и неопределенно. Тяжкие испытания выпадают на долю семьи Изардов, проверяя на прочность человеческие связи.

---

— Шесть франков! — сказала она, хлопнув ладонью по столу.

— Не давай ей столько, парень, — сказал Вильяму Пекер Дансон. — Она тянет их, потому что думает, что здесь пирушка.

— Пять франков, — сказал Вильям и положил деньги на стол.

— Нет-нет-нет! Шесть франков! Я требую!

— Пять! — сказал Вильям. — И пожалуйста, принесите еще два стакана. Вы же не думаете, что мы будем пить из бутылки.

— Шесть! Шесть! Я настаиваю!

— Пожалуйста, мадам, принесите два стакана, и довольно уже чепухи.

— Нет-нет-нет! Шесть франков! Я требую! Я требую!

Спор начал привлекать внимание. Канадцы уже делали ставки на того, кто победит, а компания глостерцев выкрикивала оскорбления в адрес старухи. Она побагровела и грозилась забрать бутылку, когда появилась женщина помоложе. Она подошла к столу, поставила два стакана и забрала пять франков.

— Пейте, томми, и убейте для меня завтра побольше бошей.

— Я бы уж лучше избавился от вашей старухи.

— Не обращайте на нее внимания. Она такая жадная до денег, потому что хочет выкупить своего сына. Он в плену у бошей, а она думает, что сможет купить ему свободу.

— Передайте ей от меня, что это скоро кончится.

— Никогда! Никогда! — сказала старуха, в глазах у нее стояли слезы. — Я не верю, что она когда-нибудь кончится.

— Ободряет, не правда ли?! Тут в округе все такие?

Вильям налил вина и поднял стакан, обращаясь к старухе.

— Viva la victoree[14]! — сказал он. — Viva счастливые улыбающиеся лица!

Девушка увела старуху, которая все еще ворчала. Вильям и Роджер усмехнулись Тому.

— Если б только мама с папой нас сейчас видели!

— Как вы здесь оказались? — спросил Том. — Я думал, вы где-то на юге.

— Верно. В Лафитте. Но нам пришлось приехать по делу в Амчез, и мы решили вернуться кружным путем.

— Как у тебя дела, Том? — поинтересовался Роджер.

— Все нормально, — ответил Том и больше ничего не смог придумать.

— Я слышал, ваши недавно снова были в деле. И ты был в новом наступлении?

— Мы были в Стэйнбеке, — сказал Том.

— И на Менинской дороге, — добавил Пекер Дансон.

— И в Пассхендэле, — сказал Дейв Раш.

— Как там было дело? — спросил Роджер. — Вправду так плохо, как народ говорит?

— Народ! — воскликнул Дансон. — Какой народ?

Он и Ньюэз пили вино.

— Я отправляюсь в отпуск, — сказал Том. — Что передать нашим дома?

— Пожелай им всего хорошего, Том, и скажи, что видел нас живыми и здоровыми. Мы с Роджем в отпуск не идем. До тех пор, пока не кончится эта проклятая война. Если мы пойдем в отпуск, то, значит, расстанемся, а я обещал маме держаться вместе.

— По правде говоря, — вступил Роджер, — без пас, артиллеристов, войну не выиграть.

— Что же, вы двое единственные? — спросил Ньюэз, закуривая трубку. — Понятно, почему в Пикардии тихо последнее время.

— Просто мы самые лучшие.

— Все вы, артиллеристы, одинаковые, — проворчал Пекер Дансон, — но вряд ли я скажу вам, в чем дело, когда пью за ваш счет.

Когда компания уходила из кабачка, им встретились две девицы, которые только что вошли.

— Вы покупать нам выпить, томми? Много деньги! Покупать ром?

— Après la guerre[15]! — сказал Вильям, проходя мимо, а потом обратился к Тому: — Если б мама с папой нас видели!

За городом компания разделилась: Вильям с Роджером пошли на поезд, а Том с остальными решили напроситься к кому-нибудь, чтобы их подвезли до лагеря. Их голоса эхом отдавались на улице.

— Пока, Билл! Пока, Родж! Мы будем думать о вас, когда услышим ваши пушки, которые разнесут немцев ко всем чертям под Лафиттом.

— Пока! — крикнул Том, глядя вслед уходящим парням. — Всего наилучшего!

— Пока! — ответили они. — Увидимся, Том!

Все десять дней отпуска в Коббзе Том бродил по мастерским, подбрасывая ногой стружки и вдыхая знакомый запах древесины, смолы, краски и клея. Плотники наблюдали за ним с некоторым любопытством.

— Ну что, Том? Тебе, наверное, теперь довольно скучно? Тихо? Ничего такого не происходит в старом доме.

— А, да! Тихо. Как всегда или почти что так.

— Ну, как тебе там понравилось? Много нового? Получил какой-то опыт?

— Понравилось? — переспросил Том.

— Молодость бывает раз в жизни, вот что я имею в виду. И может случиться, что у тебя не будет другого шанса.

— Мадемуазели — вот Сэм о чем говорит, — пояснил Боб Грин.

— А, о них! — сказал Том, наклонившись затем, чтобы поднять связку реек. — Им нужны твои деньги, только и всего.

— Ну, — сказал Сэм, — ты же рассчитываешь получить это бесплатно?

— Получить что? — уточнил Том и покраснел, услышав смех в мастерских.

— Том, ты и вправду такой невинный?

— Такой парень, уже двадцать лет, солдат! Они вас там что, ничему не учат?

— Ты не сын своего отца, парень, если до сих пор такой зеленый.

— Том себя бережет для Тилли Престон. Эта мадемуазель как раз для него. Верно, Том?

Том только пожал плечами и пошел прочь.

В большой кухне за столом сидела Бет Изард. На столе лежали ручка, почтовая бумага и стояла бутылка чернил. Ее муж Джесс стоял позади, покуривая трубку. Напротив сидела старая красивая цыганка Клементина Рейнбоу из Папет-Хилла, где, как говорили, цыгане стояли каждую зиму с незапамятных времен. В руках, одетых в митенки, она держала чашку чая.

Миссис Рейнбоу не умела ни читать, ни писать. Поэтому она и пришла за помощью в Коббз. Ее сын Александр был в армии, где-то на Западном фронте, и его командирам нужно было срочно послать письмо с просьбой немедленно отправить Александра домой, так как его бедные мамочка и папочка получили невероятно огромный заказ на колышки и им необходима помощь сына.

Бет сидела в нерешительности, поглядывая на мужа и на Тома, притихшего в углу у печки.

— Моя дочь Бетони грамотная. Если вы подождете до вечера, миссис Рейнбоу, она напишет вам это письмо.

— Напишите сами, миссис Изард. Я часто видела, как вы писали. Вы сделали надпись на повозке Джорджа.

— Ну, хорошо, — согласилась Бет и взяла перо. — Что мне писать?

— О колышках, пожалуйста, миссис Изард. Громадный заказ, и скажите им, что без Александра нам не управиться.

— Они не отправят его домой, — сказал Джесс, — только для того, чтобы делать колышки, миссис Рейнбоу.

— Вы думаете — нет, мистер Изард?

— Я в этом уверен, миссис Рейнбоу.

— Тогда напишите, что у нас заказ еще и на корзины, и нужно, чтобы он был готов к Рождеству.

— Что-нибудь еще, миссис Рейнбоу?

— Скажите господину полковнику, пожалуйста, что я видела прошлой ночью в дыму от костра, что скоро у него будут большие деньги.

Бет, ничуть не изменившись в лице, закончила письмо и написала имя миссис Рейнбоу внизу страницы. Она вложила письмо в конверт и написала адрес.

— Бестолковый парень, — сказала цыганка. — Уйти в армию и бросить нас! Он уже никогда не станет таким, как был, миссис Изард, связавшись с этой дурацкой войной.

— Никто уже не будет прежним, миссис Рейнбоу.

Когда цыганка ушла, Бет подняла глаза и встретилась со взглядом Тома.

— Хотел бы я быть там, — сказал он, улыбаясь, — когда полковник Александра получит это письмо.

— Как там Вильям и Роджер? — спросил Джесс. — Они все такие же крепкие и бодрые? — Он спрашивал об этом уже в сотый раз.

— Они в порядке, — подтвердил Том. — Они здорово выросли, оба. Вильям ростом почти что с дом.

— Ну да, он теперь бомбардир, помнится.

Вильям и Роджер сфотографировались в Руане и послали фото домой. Тогда в декабре в Хантлип пришел старый солдат, ковылявший на костылях, потому что потерял ногу в четырнадцатом году в битве за Монс. Он зарабатывал на жизнь тем, что писал портреты с фотографий солдат, которые ушли на фронт. Он обходил деревню и стучался в двери.

— Мужья, отцы, сыновья, любимые. Если у вас есть их фото, я скопирую для вас, сделаю настоящий портрет маслом.

Бет дала ему фотографию Вильяма и Роджера, сообщила все подробности цвета. Он скопировал все точно, как в жизни. Портрет повесили в гостиной над камином, и братья смотрели с него на свою семью: светловолосые, с прямым взглядом проницательных синих глаз, с сияющими лицами, гордые тем, что сидят вместе в военной форме. У Вильяма две нашивки на рукаве, пуговицы обоих начищены до блеска.

— Тебе тоже надо сфотографироваться, — сказал Тому Джесс. — И мы попросим художника сделать и твой портрет.

Он боялся, что Том, возможно, чувствует себя одиноким, потому что бабуся Тьюк всегда вязала что-нибудь для Вильяма и Роджера, но никогда ничего для Тома.

— Ты не переживай, — прошептал Джесс. — Потому что бабуся вяжет уже не так, как раньше.

— Чем тебе плохо мое вязание? — спросила бабуся, выпрямившись и глядя на Джесса. Зрение у нее было плохое, но вот слух просто превосходный. — Чем плохо мое вязание, хотела бы я знать?