Ромен Роллан - Жизнь Микеланджело

• Название: Жизнь Микеланджело
• Автор: Ромен Роллан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1954

Жизнь тех, о ком мы пытаемся здесь рассказать, почти всегда была непрестанным мученичеством; оттого ли, что трагическая судьба ковала души этих людей на наковальне физических и нравственных страданий, нищеты и недуга; или жизнь их была искалечена, а сердце разрывалось при виде неслыханных страданий и позора, которым подвергались их братья, – каждый день приносил им новое испытание; и если они стали великими своей стойкостью, то ведь они были столь же велики в своих несчастьях.

Образ героического Сомнения, Победа с подрезанными крыльями – единственное из творений Микеланджело, остававшееся до самой смерти скульптора в его флорентийской мастерской, – это сам Микеланджело, символ всей его жизни. Ему в избытке была отпущена та сила, тот редкостный дар, без которого нельзя бороться и побеждать, – он победил. И что же? Он не пожелал победы. Не того хотел он, не к тому стремился. Трагедия Гамлета! Мучительное несоответствие героического гения отнюдь не героической, не умеющей желать воле и неукротимым страстям.

---

Наконец, в январе 1545 г. состоялось открытие памятника Юлию II в церкви Сан-Пьетро-ин-Винколи. Что же осталось от первоначального проекта? Только одна статуя «Моисей», которая из детали сделалась центром памятника. Смехотворное подобие великого замысла.

Но по крайней мере хоть с этим было покончено. Микеланджело освободился от тяготевшего над ним всю жизнь кошмара.

II Вера

Signior mie саго, i' te sol chiamo e 'nvoco Contra Г inutil mie cieco tormento.[288]

После смерти Виттории Микеланджело тянуло во Флоренцию, чтобы там, «рядом с прахом отца найти вечный покой».[289] Но, всю жизнь прослужив папам, он пожелал остаток дней послужить богу. Возможно, что такую мысль внушила ему Виттория, и он выполнил ее последнюю волю. Первого января 1547 г., за месяц до ее смерти, Павел III назначил Микеланджело префектом и архитектором собора св. Петра со всеми полномочиями для возведения постройки. Художник долго отнекивался, а если все же согласился взвалить на свои дряхлые плечи поистине непомерно тяжкое бремя, то не потому, что поддался настояниям папы, – он счел это своей священной обязанностью, долгом, завещанным ему от бога.

«Многие думают, – да и я того же мнения, – что сам господь поставил меня на это место, – пишет он. – И как я ни стар, я не хочу его покидать, ибо служу из любви к богу и на него одного уповаю».[290]

Он не захотел брать никакого вознаграждения за этот священный труд.

На постройке у Микеланджело оказались многочисленные враги: это была «клика Сан-Галло»,[291] как назвал ее Вазари, да еще всякие управители, поставщики, подрядчики, чьи мошеннические проделки Микеланджело разоблачал, меж тем как Сан-Галло на все смотрел сквозь пальцы. «Микеланджело изгнал с постройки собора св. Петра воров и грабителей», – пишет Вазари.

Против него объединились все его недруги во главе с наглым Нанни ди Баччо Биджо, архитектором, который, по словам Вазари, обокрал Микеланджело и метил на его место. Противники Микеланджело распустили слух, что он ничего не понимает в архитектуре, зря расходует средства и лишь портит созданное его предшественниками. Распорядительный совет по постройке не только не поддержал своего архитектора, но в 1551 г. назначил торжественное расследование под председательством самого папы, – расследование, на которое, при деятельном участии кардиналов Сальвиати и Червини,[292] явились десятники и рабочие, чтобы дать показания против Микеланджело. Он же едва удостаивал оправдываться и не желал входить ни в какие объяснения.

«Я не обязан докладывать вам или кому бы то ни было о том, что собираюсь или должен делать, – заявил он кардиналу Червини. – Ваше дело проверять расходы. Остальное касается только меня».[293]

Из гордости Микеланджело не желал никого посвящать в свои планы. Когда рабочие жаловались, он отвечал:

«Ваше дело класть стены, тесать камни, плотничать. Занимайтесь своим ремеслом и извольте выполнять мои приказания. А мыслями своими делиться с вами я не собираюсь, ибо считаю это оскорбительным для моего достоинства».[294]

В итоге он возбудил к себе ненависть стольких людей, что, если б не заступничество пап, он бы и дня не продержался на своем посту.[295] Немудрено, что, когда Юлий III умер[296] и папой был избран кардинал Червини, Микеланджело стал поспешно готовиться к отъезду из Рима. Но, едва взойдя на папский престол, Марцелл II скончался, и его сменил Павел IV. Снова у Микеланджело был могущественный защитник, и он продолжает борьбу. Бросить работу – значило обесчестить себя и погубить душу.

«На меня, против моей воли, возложили постройку св. Петра, – пишет он. – И вот уже восемь лет как я бьюсь над ней, не имея ничего, кроме неприятностей и хлопот. Так неужели же теперь, когда уже столько сделано и можно возводить купол, уехать из Рима? Нет, я не могу погубить все – опозорить себя и взять на душу такой великий грех».[297]

Но и враги Микеланджело не складывали оружия; одно время борьба приняла даже трагический оборот. В 1563 г. самого преданного помощника Микеланджело на постройке св. Петра, Пьера Луиджи Гаэта, бросили в тюрьму, облыжно обвинив в краже, а производителя работ, Чезаре да Кастельдуранте, закололи кинжалом. Микеланджело не сдавался и назначил на место Чезаре – Гаэта. Распорядительный совет прогнал Гаэта, заменив его врагом Микеланджело – Нанни ди Баччо Биджо. Микеланджело был вне себя от гнева и перестал посещать постройку. Тогда распустили слух, что он вообще слагает с себя свои обязанности, и совет назначил ближайшим его помощником Нанни, который стал распоряжаться всем самолично. Он рассчитывал, что восьмидесятивосьмилетнего больного старика легко будет взять измором. Но он недооценил своего противника. Микеланджело немедля же отправился к папе и пригрозил уехать из Рима, если права его будут нарушаться. Он потребовал нового расследования, уличил Нанни во лжи, доказал его непригодность и добился, что Нанни прогнали.[298] Было это в сентябре 1563 г., всего за четыре месяца до смерти художника. Так до последнего часа Микеланджело пришлось бороться с завистью и враждой.

Но не надо его жалеть. Он умел защищаться. И даже незадолго до смерти способен был, как некогда писал своему брату Джовансимоне, один управиться «с сотней таких выродков».

* * *

В последние годы жизни Микеланджело, помимо собора св. Петра, работал и над другими архитектурными сооружениями: Капитолием,[299] церковью Санта-Мария-дельи-Анджели,[300] лестницей Лауренцианской библиотеки во Флоренции,[301] Порта Пиа и особенно над церковью Сан-Джованни-деи-Фьорентини – последним из его великих замыслов, потерпевшим крушение, как и все остальные.

Флорентийцы, жившие в Риме, обратились к Микеланджело с просьбой воздвигнуть им собственную церковь. Сам герцог Козимо написал по этому поводу Микеланджело весьма лестное письмо, и художник принялся за дело с юношеской горячностью.[302] Любовь к родине влила в него новые силы. Он сказал тогда своим соотечественникам, что «если только они осуществят его план, то создадут творение, которое превзойдет все, что строили греки и римляне. Таких слов Микеланджело никогда не говорил ни до этого, ни после, – пишет Вазари, – ибо отличался истинной скромностью». Флорентийцы приняли его план без всяких изменений. Друг Микеланджело, Тиберио Кальканьи, выполнил по его указаниям деревянную модель церкви: «Это было дивное произведение искусства, ни одна церковь не могла бы сравняться с ним по красоте, по богатству и по своеобразию. Приступили к постройке, истратили пять тысяч скудо. Потом деньги все вышли, работа стала, что сильно огорчало художника».[303] Так церковь никогда и не была построена, и даже деревянная модель пропала.

Еще одно разочарование, последнее разочарование постигло Микеланджело на его творческом пути. Мог ли он надеяться на смертном своем одре, что едва начатый собор св. Петра когда-нибудь будет достроен, что хоть одно из его произведений переживет своего творца? Возможно даже, что он и сам бы их уничтожил, будь это в его власти. История «Снятия с креста» для Флорентийского собора, последней скульптурной работы Микеланджело, показывает, насколько он уже отрешился от искусства. Если он и продолжал работать резцом, то двигала им не вера в высокое назначение искусства, а вера в Христа. Кроме того, «голова и руки не могли перестать творить».[304] Но когда он закончил свое произведение, он сам разбил его.[305] «Он бы разрушил всю скульптурную группу, если б слуга его Антонио не выпросил ее себе».[306]

Столь велико стало незадолго до смерти равнодушие Микеланджело к своим творениям.

* * *

После смерти Виттории ни одна сильная привязанность не озаряла своим светом жизни Микеланджело. Любовь ушла.

В моем сердце не осталось пламени любви. Большее зло (старость) всегда изгоняет меньшее; у души подрезаны крылья.

Fiamma d'araor nel cor non m'è rimasa;
Sel maggior caccia sempre il minor duolo,
Di penne 1 aim' ho ben tarpat' et rara.[307]

Он потерял своих братьев, потерял лучших друзей. Луиджи дель Риччо умер в 1546 г., Себастьяно дель Пьомбо в 1547 г., брат Джовансимоне в 1548 г. С умершим в 1555 г. меньшим братом, Джисмондо, Микеланджело никогда не был особенно близок. Потребность в родственной привязанности и старчески брюзгливую заботу он перенес теперь на осиротевших детей своего любимого брата Буонаррото. Их осталось двое: девочка Чека (Франческа) и мальчик Лионардо. Чеку Микеланджело поместил в монастырь, готовил ей приданое, платил за учение, навещал ее, а когда она вышла замуж,[308] дал за ней одно из своих имений.[309] Он сам наблюдал за воспитанием Лионардо, которому было всего девять лет, когда умер его отец. Обширная переписка, напоминающая ту, что вел Бетховен со своим, племянником, показывает, с какой серьезностью Микеланджело относился к своим отцовским обязанностям.[310] Правда, дело не обходилось без вспышек гнева. Лионардо часто испытывал терпение дядюшки, а его у Микеланджело было не слишком много. Какая-нибудь мелочь, например неразборчивый почерк юноши, способна была вывести Микеланджело из себя. Так писать – значило, по его мнению, выказывать неуважение.