Ромен Роллан - Жизнь Микеланджело

• Название: Жизнь Микеланджело
• Автор: Ромен Роллан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1954

Жизнь тех, о ком мы пытаемся здесь рассказать, почти всегда была непрестанным мученичеством; оттого ли, что трагическая судьба ковала души этих людей на наковальне физических и нравственных страданий, нищеты и недуга; или жизнь их была искалечена, а сердце разрывалось при виде неслыханных страданий и позора, которым подвергались их братья, – каждый день приносил им новое испытание; и если они стали великими своей стойкостью, то ведь они были столь же велики в своих несчастьях.

Образ героического Сомнения, Победа с подрезанными крыльями – единственное из творений Микеланджело, остававшееся до самой смерти скульптора в его флорентийской мастерской, – это сам Микеланджело, символ всей его жизни. Ему в избытке была отпущена та сила, тот редкостный дар, без которого нельзя бороться и побеждать, – он победил. И что же? Он не пожелал победы. Не того хотел он, не к тому стремился. Трагедия Гамлета! Мучительное несоответствие героического гения отнюдь не героической, не умеющей желать воле и неукротимым страстям.

---

«Когда человек и по природе своей и по воспитанию так уж создан, что ненавидит этикет и презирает лицемерие, неразумно препятствовать ему жить сообразно с его желаниями. Если он у вас ничего не просит и не ищет вашего общества, зачем навязывать ему свое? Зачем унижать его, занимая всяким вздором, когда он стремится к уединению? Тот не может считаться великим, кто старается угодить глупцам, а не своему дарованию».[340]

Итак, связи Микеланджело с привилегированными кругами были либо вынужденными, либо вызывались его интересами художника. Он не позволял высшему обществу вторгаться в свое личное существование, и папы, герцоги, писатели и художники занимали лишь очень незначительное место в его жизни. Даже с теми немногими из них, к кому он был искренно расположен, у него редко завязывалась прочная дружба. Микеланджело любил своих друзей, был великодушен с ними, но его неукротимый нрав, гордость, мнительность нередко превращали людей, всех больше ему обязанных, в злейших его врагов.

В одном из своих замечательных писем он с грустью жалуется:

«Неблагодарный уж так от природы устроен, что, приди ему на помощь в беде, он станет уверять, будто ты лишь вернул ему давний долг. Посочувствуй ему, дай ему работу, он скажет, что ты сам не знал, как с ней справиться, и только потому его пригласил. Какое ему благодеяние ни сделай, он всегда докажет, что благодетель иначе и не мог поступить. А если благодеяния настолько очевидны, что отрицать их бесполезно, неблагодарный будет ждать, пока благодетель совершит ошибку, и тогда уж он найдет повод опорочить его и почтет себя свободным от всяких обязательств. Так всегда поступали со мной, меж тем как я всем художникам, которые ко мне обращались, всегда и от всей души старался делать добро. А они потом злословили обо мне, пользуясь моими странностями или безумием, которому, как они уверяют, я подвержен и которое вредит лишь мне одному; они всячески меня поносят – таков уж, видно, жребий всех добрых людей».[341]

* * *

Художники, работавшие у Микеланджело подмастерьями, люди в общем ему преданные, не все блистали талантами. Говорили, что он с умыслом подыскивал себе посредственностей, дабы иметь в них не сотрудников, а лишь послушных исполнителей, что, впрочем, следовало бы признать вполне с его стороны законным. Однако Кондиви утверждает, что «неверно, будто он не хотел их ничему учить, как многие его в том упрекают; напротив, он охотно делился своими знаниями. К несчастью, судьбе было угодно, чтобы ему попадались ученики либо мало одаренные, либо одаренные, но не прилежные, такие, что, проучившись несколько месяцев, уже мнят себя чуть ли не мастерами».

Можно не сомневаться, что первое требование, которое Микеланджело предъявлял к своим подмастерьям, было беспрекословное повиновение. Беспощадный с теми, кто держался с ним самонадеянно, он проявлял поистине чудеса терпения и доброты по отношению к ученикам скромным и преданным. Лентяй Урбино, «не желавший работать»[342] – и слава богу, что не желавший, ибо, едва взявшись за резец, тотчас непоправимо испортил «Христа» Минервы, – был во время болезни окружен отеческой заботой Микеланджело.[343] Он говорил, что Микеланджело ему «дороже отца родного». Пьеро ди Джанното был художнику «как сын родной». Сильвио ди Джованни Чеппарелло, оставивший службу у Микеланджело, чтобы поступить к Андреа Дориа, в отчаянии умоляет принять его обратно. Трогательная история Антонио Мини рисует нам щедрость Микеланджело к своим помощникам. Мини, тот самый ученик Микеланджело, который, по Вазари, «был прилежен, но не одарен», полюбил во Флоренции дочь одной бедной вдовы. Родители юноши попросили Микеланджело удалить его из Флоренции. Антонио пожелал ехать во Францию,[344] и Микеланджело сделал ему царский подарок: «все рисунки, картоны и картину «Леда»,[345] а также все модели, которые он к ней изготовил из воска и глины». С этими богатствами Антонио и пустился в путь.[346] Но злой рок, подстерегавший любое начинание Микеланджело, не замедлил обрушиться и на его скромного друга. Мини отправился в Париж показать «Леду» королю. Но Франциск I был в отъезде. Антонио оставил «Леду» на хранение одному знакомому итальянцу, Джулиано Буонакорси, а сам вернулся в Лион, где думал обосноваться. Когда несколько месяцев спустя он снова приехал в Париж, «Леда» исчезла; Буонакорси сам продал картину Франциску I! Антонио едва не лишился рассудка. Оставшись без средств, без друзей, в чужом городе, не зная, где и у кого искать защиты, он в конце 1533 г. умер там с горя.

Но из всех этих подмастерьев Микеланджело предпочитал и навсегда увековечил своей привязанностью Франческо д'Амадоре из Кастельдуранте, прозванного Урбино. Урбино находился на службе у Микеланджело с 1530 г. и работал под его руководством над гробницей Юлия II. Микеланджело беспокоило, что будет с Урбино, когда не станет его учителя.

«Как-то Микеланджело спросил его: «Что ты будешь делать, когда я умру?» – Урбино отвечал: «Пойду служить к кому-нибудь». – «Бедный ты, бедный, – воскликнул Микеланджело, – я не допущу, чтобы ты нуждался», – и дал ему сразу две тысячи дукатов – подарок, который может позволить себе разве только император или папа».[347]

Но Урбино умер раньше своего учителя.[348] На следующий день после его смерти Микеланджело писал племяннику:

«Вчера в четыре часа пополудни скончался Урбино. Я так опечален и расстроен, что мне легче было бы умереть вместе с ним. Я очень любил его, и он заслуживал любви – это был достойнейший человек, честный и преданный. С его смертью, мне кажется, жизнь для меня кончена, я нигде не нахожу себе покоя».

Боль была так глубока, что три месяца спустя, как видно из знаменитого письма к Вазари, Микеланджело не только не утешился, но еще острее ощущал свою утрату.

«Мессер Джорджо, дорогой друг, простите, если напишу нескладно, я все же попытаюсь хоть кратко ответить на Ваше письмо. Вы знаете, что умер Урбино. Это безмерное для меня горе, но и величайшая милость, явленная мне богом. Милость всевышнего в том, что если при жизни Урбино привязывал меня к жизни, то, умирая, научил меня, как надо умирать, не только не страшась смерти, но призывая ее. Он жил у меня двадцать шесть лет и всегда был мне верен и предан. Я сделал его состоятельным человеком и думал, что теперь, когда я стар, он будет мне опорой. Но бог рассудил иначе. Единственная оставшаяся мне нынче надежда – встретиться с ним в раю, ибо ниспосланная ему богом блаженная кончина порукой, что ему уготовано там место. Тяжелее, чем смерть, было ему сознание того, что он оставляет меня в этом неверном мире, с его тревогами и заботами. Лучшее, что во мне было, покинуло вместе с ним этот свет, где ныне мне остались одни лишь горести».[349]

В душевном смятении он просит племянника приехать к нему. Лионардо и Кассандра, встревоженные его отчаянием, поспешили прибыть в Рим и нашли художника сильно ослабевшим. Единственное, что поддерживало в нем силы, это данное покойному Урбино слово взять на себя попечение о его сыновьях, один из которых был крестником Микеланджело и носил его имя.[350]

* * *

Были у Микеланджело и довольно странные дружеские связи. Как все сильные натуры, которым тесно в установленных обществом рамках и требуется какая-то отдушина, он любил окружать себя людьми ушибленными, всякими чудаками и оригиналами; они поражали окружающих неожиданными выходками и полным неведением принятых условностей и вообще были «не как все». Это люди вроде Тополино, каменотеса из Каррары, «который возомнил себя выдающимся скульптором и с каждой груженной мрамором баркой посылал в Рим Микеланджело несколько высеченных им самим фигурок, неизменно вызывавших неудержимый смех художника»;[351] или вроде Менигеллы, художника из Вальдарно, время от времени приходившего к Микеланджело с просьбой нарисовать ему св. Роха или св. Антония, которых он затем раскрашивал и продавал крестьянам. И Микеланджело, от которого короли лишь с превеликим трудом могли добиться самого простого наброска, оставлял все и садился рисовать по просьбе Менигеллы святых, даже сделал ему модель великолепного «Распятия».[352] Либо это какой-нибудь цирюльник, занимавшийся на досуге живописью, для которого Микеланджело нарисовал картон «Св. Франциска, принимающего стигматы»; или один из его римских рабочих, занятых на постройке гробницы Юлия II и вообразивший, что каким-то чудом стал великим скульптором после того, как, послушно следуя указаниям Микеланджело, к своему удивлению высек из мрамора красивую статую; ювелир Пилотто, известный шутник, прозванный «Рыбка»; бездельник Индако, странный художник, «который с превеликим удовольствием болтал, но с превеликим неудовольствием брался за кисть» и имел обыкновение говорить, что «все время работать и никогда не развлекаться недостойно христианина»;[353] и, наконец, смешной и безобидный Джулиано Буджардини, к которому Микеланджело особенно благоволил.