Виталий Момотюк - Посмертие. Второй шанс

• Название: Посмертие. Второй шанс
• Автор: Виталий Момотюк
• Жанр: Фэнтези

«Всегда оставляй лазейку, коли не хочешь на деле узнать, как жестоко будет сражаться человек, которому нечего терять.» Роберт Джордан, «Огни Небес.»

Это произведение — попытка соединить мои размышления на тему «попаданцев», о происхождении и роли сверхъестественных сущностей в иных мирах.

Вот и Владимир, который всегда довольно скептически ставился к различным изотерическим практикам и считал, что гадания, порча, снятия всяческих проклятий и насланных болезней, относились к пережиткам «тёмных столетий», когда необразованные массы слепо верили в ведьм и колдунов, но при этом ежедневно молились и регулярно посещали церковь, испытал на себе все тягости «попаданчества». А началось для него всё в ресторане, где он с друзьями отмечал очередную встречу…

---

Поскольку повлиять на текущие события Греф не мог при всём желании, то он принялся попросту наблюдать за происходящим. В конце–концов это было полезно, поскольку за всеми этими похождениями оборотень успел лишь весьма поверхностно узнать об образе жизни местных человеческих сообществ.

Оказалось, что подходы людей к погребению своих соплеменников, не зависели от того, к какому племени они принадлежали. Ритуалы, сопровождавшие подготовку тел погибших в сражении, у Волков и Быков мало отличались. Точнее сказать, ритуалы не отличались друг от друга по своей сути, хотя внешне отличий было всё же достаточно. Сложив одно к другому, Греф сделал себе в уме очередную зарубку. В последнее время он вообще только то и делал, что накапливал факты, требующие осмысления и пояснения.

Началось действо с того, что шаманы и их помощники с помощью костяных иголок и грубых нитей привели в относительный порядок тела тех воинов, кто был особенно изуродован в сражении. Они зашивали вспоротые животы, предварительно запихнув обратно вывалившиеся внутренности, пришивали к туловищам отрубленные руки, ноги и даже головы. После этого тела убитых Крылатыми Убийцами воинов были отмыты в водах озера от запёкшейся крови, грязи и остатков боевой раскраски.

Дальше шаманы принялись наносить на кожу покойников весьма причудливые рисунки. Греф сразу отметил, что у каждого племени свои подходы к подобному творчеству. Шаманы Волков использовали весьма обширный набор красок, превращая лица погибших соплеменников в жуткие маски с оскаленными пастями. Их коллеги из ставшего родным оборотню племени ограничились тёмными кругами вокруг глаз и выделением губ. У погибших Волков красной краской выделялись все раны и шрамы от ранений. У Быков же наоборот раны старательно маскировались. Потом тела погибших старательно разрисовывались при помощи зелёной краски, которую тут же на месте добывали воины, перетирая в пасту мясистые листья какого‑то растения и глину. Тщательно выведенные завитушки покрывали практически всю поверхность кожи от пяток до лиц. Весь этот процесс сопровождался негромкими тягучими песнопениями, которые походили, по большей части, на завывания и на мычания. Греф подумал, что стиль пения у шаманов наверняка зависит от того, кого из животных почитают Предком племени.

Пока тела подготавливались к погребению, часть воинов аккуратно срезала участки дёрна, и принялась копать две ямы. Грунт они старательно складывали на расстеленные кожаные одеяла и большие куски ткани, оставшие после разгрома палаток Крылатых Убийц. Вне всякого сомнения, они подготавливали две братские могилы, но при этом не желали оставлять лишних следов. Одно только смущало бывшего землянина: могилы, на его взгляд, были очень уж мелкими. Следовательно, они никак не могли уберечь покойников от участи быть откопанными и сожранными местными падальщиками. Но Греф решил не спешить с вопросами и дождаться окончания всех ритуалов. Тем более, что в некоторых местах на коже покойников появлялись рисунки, очень схожие с теми, что рисовал в своё время молодой шаман Глатак на коре деревьев. А итог его художеств оборотень помнил хорошо.

Когда все «подготовительные работы» были завершены, шаманы приступили непосредственно к погребению. Погибшие укладывались на дно могил, при этом тела ориентировались головами строго на запад. На разрисованную причудливым орнаментом кожу щедро сыпались семена, собранные в окрестностях с трав и кустарников. Потом началось знакомое Грефу ещё с прошлой жизни прощание. Воины по очереди подходи к могилам, и бросали на лежащие тела одну–две горсти земли. Кто‑то говорил несколько скупых слов, желая душам павших товарищей легкой пути в Страну Теней, другие просто хранили скорбное молчание. Оборотень отметил в памяти деталь о «легком пути» — сделал очередную зарубку.

Когда подошёл его черёд бросать в могилу горсть сырой земли, Греф на мгновение заколебался. Ничего ему было сказать тем, кто последовал за ним, а теперь лежит в могиле. Воины знали, с каким именно противником им сражаться, и чем может закончиться этот бой. Но вот сказать что‑то их живым товарищам было необходимо — даже некоторые воины Волков в этот момент подошли к могиле воинов чужого племени. Это момент упускать было преступно. Иное дело, что речь он произнести не мог, по причине своих весьма ограниченных лингвистических способностей. Да и не принято было среди этих людей, судя по всему, «толкать речь» на похоронах. Следовало обратиться к душам погибших так, чтобы живые поняли, о чем идет речь.

— Вы погибать не зря. Ваш смерть — начало другой жизнь. Клянусь. Пусть ваш пусть в Страна Теней быть лёгок.

Все вокруг, хранили полное молчание, когда он говорил эти слова. И Греф понял, что всё было сделано верно. Эти его слова потом будут пересказывать на малых и больших советах, обговаривать у костров и у очагов. Будут обговаривать, и искать заложенный в них смысл. И это главное — пробудить в людях интерес. Дать им намёк на то, что кто‑то, пусть даже чужак, знает, что делать дальше. Знает, как жить людям после того, что произошло этим утром. Не готовиться к неминуемой гибели, а именно жить.

«Что же», — мрачно подумал Греф, — «Даже из мертвецов мне удалось извлечь пользу. Проклятая политика! Но куда без неё?»

Когда все воины простились с погибшими, они принялись быстро сгружать разрыхленный грунт с кожаных одеял и обрывков палаток в могилы. В процессе поверхность периодически утрамбовывалась. Это делалось, насколько понял Греф, для того, чтобы весь вынутый при копании могил грунт максимально вместился обратно. Тела довольно быстро исчезли с глаз, спрятанные под слоем земли Тогда шаманы быстро разровняли стремительно сохнущую под лучами солнца поверхность могилы и снова принялись за рисование. Снова заструились витиеватые знаки, соединённые между собой причудливо закрученными линиями. По сигналу одного из шаманов несколько воинов поднесли к месту ритуала бурдюки с водой, которую начали аккуратно заливать в углубления рисунка. Греф почувствовал прилив уважения по отношению к хранителям традиций местных людских сообществ: лично он точно не смог бы залить воду в рисунок так, чтобы она не повредила при этом целостность прочёрченных на слегка утрамбованном грунте линий. В конце–концов бурдюки опустели, знаки и завитушки потемнели от влаги, после чего снятые куски дёрна были максимально аккуратно водворены на свои места, хотя и оказались сейчас на вершинах небольших холмиков. Теперь только порядком примятая трава выдавала недавнюю довольно бурную деятельность людей в этом месте. Впрочем, на фоне следов прошедшей битвы это далеко не сразу замечалось.

Но, как оказалось, ритуал погребения ещё не был завершён. Воины отошли от могил, оставив рядом с похороненными товарищами только шаманов. Те же уселись прямо на траве и принялись раскуривать свои длинные трубки. Монотонное покачивание свидетельствовало о том, что эти мудрецы старательно погружают себя в транс. Греф отметил, что те из шаманов, что помоложе, периодически дополняли дым трубок глотками отваров из деревянных фляг. Всё это он уже наблюдал в исполнении Глатака. Но тогда, на том необычном холме, молодой шаман был один, а сейчас его коллег собралось почти десяток. Оборотень принялся старательно наблюдать за происходящим, благо ему было доступна куда более полная картина, чем простым воинам.

Трубки были выкурены и погасли. Шаманы затянули нечто вроде мантры, продолжая ритмично раскачивать и время от времени ударяя ладонями по земле. В какой‑то момент Грефу почудилось, что это не люди проводят непонятный ему, по сути, чужаку в этом мире, ритуал, а некие растения раскачиваются под звуки ветра. Наваждение продолжалось какие‑то секунды, но в эти мгновения оборотень ощутил, как невидимые корни распускаются от адептов тайных знаний в поисках других корней, находят их, соединяются и начинают сообща черпать силы откуда‑то извне.

Греф моргнул, отгоняя видение. Моргнул, и не поверил своим глазам — земля над могилами пребывала в движении. На этих небольших участках грунта словно ускорилось само время. Почва стремительно проседала вниз, возвращая поляне привычную плоскость. Темные участи взрыхленного грунта стремительно зарастали свежими побегами травы, и, что самое удивительное, к небу тянулись ветки молодого кустарника. «Семена»: сообразил Греф, вспомнив, как шаманы готовили тела к погребению и укладывали их в свежую могилу. Но если травы и кустарники столь стремительно разрастались, то что же произошло под поверхностью земли?

— Лес принял тела наших братьев, — огласил самый старший из шаманов, поднявшись с земли.

Его коллеги молча проделывали то же самое. Многие из них выглядели совершенно вымотанными, словно только что совершили длительный марш.

— Лес принял тела наших братьев, — повторил шаман, — Долг оплачен. Теперь их души могут покойно отправляться в Страну Теней к Предкам.