Надежда Попова - Natura bestiarum.

• Название: Natura bestiarum.
• Автор: Надежда Попова
• Жанр: Фэнтези

Европа XIV века. История пошла другим путем. Одиозный «Молот ведьм» был создан на полтора века раньше, чем в реальной истории; Инквизиция появилась на сотню лет раньше, чем соответствующая организация в нашем мире. Раньше появились и ее противники, возмущенные методами и действиями насквозь коррумпированной и безжалостной системы. Однако существование людей, обладающих сверхъестественными способностями, является не вымыслом, а злободневным фактом, и наличие организации, препятствующей им использовать свои умения во зло, все-таки необходимо.

Германия, зима 1394 a.D. Следователь Конгрегации Курт Гессе и его помощник Бруно Хоффмайер, направленные к очередному месту прохождения службы, застигнуты метелью. Они вынуждены остановиться на ночлег в придорожном трактире. Разыгравшаяся метель делает дальнейший путь невозможным, и уже следующей же ночью становится ясно, что скука — еще не самая большая неприятность, свалившаяся на их головы.

Страница автора на СИ: http://samlib.ru/p/popowa_nadezhda_aleksandrowna/

Файл размещен в библиотеках Флибуста и Либрусек c согласия автора

---

— Не сейчас, — зло откликнулся охотник. — Сперва я закончу с его раной, после — завтрак, нам всем не помешает… Идиот! За эти дни мы могли перетащить сюда повозку целиком, и причем спокойно, без помех и тварей, дышащих в спину!

— Ну так откуда ж мне было знать…

— Что там с водой! — рявкнул Ван Ален свирепо, обратясь к кухне, и трактирщик, выглянув в зал, отозвался по-прежнему безучастно:

— Закипает.

— Брось это в воду, — приказал охотник Бруно, кивнув на монеты. — Пусть кипят вместе с нею. Потом поднимись ко мне в комнату и принеси мою сумку.

— Были у меня знакомые ведьмы, — заметил Курт, — однако отвар из денег — такого я не видел даже у них.

— А не доводилось ли видеть у знакомых девиц такой вещи: миска с водой на столе, а в ней серебряное распятие или ложка? Они этой водой по утрам умываются, считая, что это помогает продлить молодость. Не знаю, что там насчет молодости, но серебро, которое выходит в воду, убивает ту заразу, что водится в пасти или под когтями вервольфа; промоем рану, сделаем примочку, а после будешь эту воду пить — столько, сколько сможет в тебя вместиться. Не помогает, ты прав, ни спирт, ни какие-либо настойки, ни огонь или иное что, а вот серебро — весьма неплохо. Странно это, и наверняка не в веществах одних дело: какая-то здесь потусторонщина, точно. Может, эти твари и правда все поголовно из ада родом…

— И какова доля выживаемости?

— При таких ранах, как у тебя — сто из ста. Да и при серьезных больше шансов на то, что лечение все-таки поможет.

— Не могу не напомнить снова о том, что я говорил вчера об информации, имеющейся в распоряжении охотников и не имеющейся у нас, потому что вы ею не делитесь. Только вообрази, сколько людских жизней могла спасти такая простая вещь, если б мы знали о ней. Представь только, сколькие из наших бойцов не остались бы без рук или ног, будь зондергруппе известен этот способ врачевания.

— Давай, стыди, — подбодрил Ван Ален. — Пользуйся моей непомерно ранимой совестью.

— Серебро не помогает одолеть оборотня, — медленно проговорил Макс Хагнер, — но помогает избавиться от инфекции… Железо в этом деле бесполезно, зато может его обезвредить… Сколько железа надо навесить на ликантропа, чтобы он не смог обернуться?

— Тебе это к чему? — уточнил охотник; парнишка пожал плечами:

— Майстер Гессе высказал мысль о задержании его живьем. Мне интересно, возможно ли содержать живого оборотня среди людей так, чтобы он не мог причинить вреда. Теоретически.

— Ты его видел? — с ожесточением вытолкнул отставной возлюбленный. — Ты видел эту тварь? Ты себе даже близко не представляешь, о чем говоришь! «Живьем»; ты спятил, парень?!

— Теоретически, — повторил Хагнер. — Просто, любопытства ради.

— Должны быть браслеты, — ответил вместо охотника Курт, снова отняв ото лба монету и отерев лицо уже промокшей от крови тканью. — Чем шире, тем лучше. На руках и ногах. Ошейник. Пояс.

— Это довольно… сложно, — произнес парнишка хмуро, исподволь переглянувшись с притихшей матерью. — И как это будет действовать? Не позволит ликантропу в человеческом виде обернуться вовсе, с гарантией?

— Гарантировать по эту сторону бытия нельзя ничего, никогда и никак, — уверенно сказал Ван Ален; Хагнер поморщился, сдерживая раздражение, и уточнил:

— И все же?

— Да, это работает. Его будет корежить, ломать, корчить, но в такой упаковке он останется человеком, как бы ни усердствовал.

— А если не станет усердствовать? Если… прекратит попытки сменить облик — что тогда? Его все так же будет корежить и ломать, или со стороны так и не скажешь, что — вот, перед тобою оборотень?

— Что за внезапный интерес?

— Твоя сумка, — окликнул охотника Бруно, возвратившись с дорожным мешком Ван Алена, и установил его на скамью. — Что теперь?

— Иди на кухню, неси сюда эту воду и какую-нибудь кружку… А тебе, — наставительно сообщил он Курту, копаясь в недрах сумы, — советую нарушить собственное предписание и как следует принять вот из этой бутыли. Лекарей здесь нет, штопать буду, не обессудь, как Бог на душу положит, а рядом нерв. А вот есть, кстати, не советую ничего — только понапрасну переведешь продукты.

Глава 12

В своем предостережении охотник оказался прав — к тому времени, когда был готов завтрак, в желудке мало-помалу, сперва незаметно, скопилась острая горечь, при каждом глотке серебряной воды норовившая выскользнуть наружу. Весьма умело зашитые порезы дергало под повязкой болью, едва ли менее сильной, чем прежде, отдающейся в мозгу и взрывающей перед глазами сотни цветных осколков; звон снова водворился в голове, трещавшей, словно перегревшийся глиняный жбан, и сходство еще более усиливал постепенно, но все более явно разгорающийся жар.

Напротив Ван Алена и Бруно, за обе щеки уплетающих поданную им снедь, Курт сидел понуро, подперев голову рукой и стараясь без нужды не шевелиться — по каждой мышце тела расползалась глухая ломота, точно вчерашний день целиком был проведен на плацу под надзором неумолимого истязателя-инструктора.

— Когда я буду в состоянии жить? — уточнил Курт и поморщился от звука собственного голоса, ударившего в виски и лоб; охотник передернул плечами:

— Сложно сказать. По опыту — должен бы через полдня. Хотя ты, я смотрю, парень крепкий — обыкновенно всех выворачивает наизнанку, да и лежат в лежку… Ты, быть может, очувствуешься часа через три. Останешься здесь. Твой помощник пусть будет при тебе — если сейчас кто-то захочет сделать так, чтобы тебя не стало, ты активно возразить будешь попросту неспособен. К телеге этого проповедника пойдем мы с бродячим воякой в охране и Карл с Феликсом носильщиками.

— Спорить не стану, — согласился Курт, отпивая очередной глоток мерзко теплой воды, и сжал губы, пережидая новый приступ тошноты. — Толку с меня чуть.

— Я бы взял и маменькиного сынка — все ж лишние руки… — проговорил Ван Ален неспешно, пристально глядя на то, как Хагнер, в две минуты изничтоживший принесенное ему кушанье, поднимается вслед за матерью по лестнице. — Сегодня (вам не кажется?) он как-то разом выздоровел. Не потеет, со стула, как прежде, не падает, грудь не хрипит…

— Тоже крепкий парень, — отозвался Бруно. — В его возрасте болезни или валят всерьез, или проходят быстро. Кроме того, я оплатил Альфреду печь, и сегодня он впервые спал в теплой комнате.

— Может быть, может быть, — отстраненно согласился охотник, отодвигая от себя опустошенную тарелку, и неспешно поднялся.

— Что-то не так? — не слишком удачно скрывая настороженность, уточнил Бруно, и Ван Ален неопределенно качнул головой:

— Не знаю… Прежде чем оставлять вас одних в этой теплой компании, хочу разрешить пару возникших у меня вопросов. Не скажу сейчас, каких; не желаю понапрасну мутить воду, сперва кое-что проверю.

— Что?

— Так скажем — у меня появились некоторые нехорошие подозрения… Скажи вскипятить еще воды. Пускай он пьет, пока назад не полезет, и смени ему повязку.

— Повязка подождет, — возразил Курт, когда охотник покинул трапезный зал, и, опершись подрагивающей рукой о стол, тяжело поднялся, прислушиваясь к себе и пытаясь понять, насколько он способен держать вертикаль. — Понимаю, что тебе приглянулась Амалия, что парнишка тебе по сердцу, но — постарайся не хвататься за оружие без крайней нужды. У меня тоже появилось одно неприятное подозрение.

— Неужто он догадался? — напряженно пробормотал помощник, глядя вслед ушедшему. — Но как?

— Я на его месте догадался бы тоже, а с чего бы нам полагать Яна настолько тупей меня?

— С того, что ты понял, что к чему, еще вчера, а у него пока лишь только подозрения.

— Я обязательно продолжу принимать от тебя лавровые венки, — вздохнул Курт, осторожно двигаясь к лестнице. — Только после — если сейчас Ян не поднимет шума, и вся эта братия, собравшись кучей, не закончит то, что начал наш мохнатый приятель.

— Думаешь, поднимут руку на инквизитора?

— И опустят, — серьезно согласился он, понизив голос, когда на них обернулся Карл Штефан. — Посему — будем надеяться, что меня хотя бы не срубит в беспамятство; если не отбиться, так, быть может, сумею хотя бы отбрехаться… Идем.

Ступени лестницы, когда Курт двинулся вперед, показались вдвое выше, стена, о которую он опирался, словно уплывала из-под ладони в сторону; горечь в желудке подобралась к самому горлу, и от любого движения по всему телу в голову словно простреливала молния. Лестница все тянулась и тянулась, кажется, становясь все длинней и длинней, и заставить себя поднять ногу для следующего шага было все труднее с каждым мгновением. Ступени кончились, когда из-за поворота коридора донесся испуганный голос Амалии и громко хлопнула дверь. Зажмурившись, чтобы хоть немного изгнать из головы боль и цветных мошек, Курт приостановился, переводя дыхание, и снова пошел вперед, пытаясь ускорить шаг.