Надежда Попова - Natura bestiarum.

• Название: Natura bestiarum.
• Автор: Надежда Попова
• Жанр: Фэнтези

Европа XIV века. История пошла другим путем. Одиозный «Молот ведьм» был создан на полтора века раньше, чем в реальной истории; Инквизиция появилась на сотню лет раньше, чем соответствующая организация в нашем мире. Раньше появились и ее противники, возмущенные методами и действиями насквозь коррумпированной и безжалостной системы. Однако существование людей, обладающих сверхъестественными способностями, является не вымыслом, а злободневным фактом, и наличие организации, препятствующей им использовать свои умения во зло, все-таки необходимо.

Германия, зима 1394 a.D. Следователь Конгрегации Курт Гессе и его помощник Бруно Хоффмайер, направленные к очередному месту прохождения службы, застигнуты метелью. Они вынуждены остановиться на ночлег в придорожном трактире. Разыгравшаяся метель делает дальнейший путь невозможным, и уже следующей же ночью становится ясно, что скука — еще не самая большая неприятность, свалившаяся на их головы.

Страница автора на СИ: http://samlib.ru/p/popowa_nadezhda_aleksandrowna/

Файл размещен в библиотеках Флибуста и Либрусек c согласия автора

---

— Убью паршивца… — выговорил охотник, ускоряя шаг.

Курт подтолкнул торговца в спину, направив вперед себя, щурясь от снежинок, налипших на ресницы, растаявших и теперь смерзающихся в крохотные ледяные шарики; с век снежная вода, тая, стекала в глаза, мешая смотреть, и когда мелькнула справа быстрая туманная тень, он скорее догадался, чем осознал и увидел отчетливо, кто или что перед ним.

Волк, при дневном свете видимый еще отчетливей и оттого кажущийся еще больше, перемахнул огромный снежный бархан одним прыжком, утонув в снегу по грудь, и оттолкнулся всеми четырьмя лапами, снова взмыв в воздух. Курт рванулся вперед, и охотник, на долю мгновения замерший, ругнулся во весь голос, метнувшись наперерез зверю. Тот достиг цели первым — приземлившись в шаге от остолбеневшего Карла Штефана, волк ухватил его поперек, точно домашний щенок тряпичную игрушку, с коротким рыком мотнув головой, отбросил в сторону, развернувшись к новым противникам, и, не промедлив на месте, прыгнул снова, немыслимо извернувшись в воздухе, как кошка, когда навстречу выбросился железный меч Ван Алена.

Благословить мысленно инструктора зондергрупп, изводившего его поединками на забросанном камнями оледенелом плацу, Курт успел от души, когда, едва не споткнувшись в снегу, перескочил снежный горб, отделяющий его от зверя, и ударил снизу вверх, надеясь попасть под брюхо. Тот развернулся на месте, почти поднявшись на задние лапы, увернувшись от его удара и тем же движением снова уйдя от меча охотника, скакнул вперед; Курт отпрянул и, едва не заваливаясь на спину, продолжил не достигший цели удар теперь сверху вниз. Полуослепшие от снега глаза не видели раны, но руки ощутили сопротивление под полотном клинка, и сквозь водянисто-морозную пелену на ресницах увиделась ярко-красная на фоне белого покрывала, тонкая кровяная радуга. Темно-бурая туша, воняющая мокрой псиной, ринулась навстречу, ударив лапами, в плечо и грудь словно выстрелили два камня, брошенные удачливым пращником, перекрыв дыхание, и занавешенное метелью небо опрокинулось.

Бойцы зондергруппы говорили правду — в том, что касалось скорости атаки, волк и в самом деле уступал любому, даже самому неопытному стригу, однако сейчас этого хватило с лихвой. Левая рука, держащая оружие, онемела, и, сжав кулак крепче, чтобы не выпустить рукояти, Курт лишь надеялся на то, что у него это получилось — пальцы не чувствовались вовсе. Пасть, жаркая и смрадная, возникла перед самым лицом, лязгнув зубами; он дернул головой, отпрянув, и напрягся, пытаясь вскинуть словно окаменевшую руку с клинком, слишком длинным для удара в таком положении. Где-то на краю видимости в мутном невидимом солнце сверкнула сталь, и лишь по этому неясному отблеску Курт понял, что рука двигается. Меч пошел в сторону, но ни на что большее замерзшие и одеревеневшие от удара мышцы сейчас были не способны, и когда челюсти клацнули снова, увернуться до конца он на этот раз не успел. Под рукой снова ощутилось сопротивление пронзаемой плоти в один миг с тем, как голову прострелило резкой болью, коже лба стало горячо от плеснувшей на него крови, а правый глаз словно искусный палач выхватил из глазницы одним резким рывком. Уже совершенно ослепнув и оглохнув от пронзительного звона в ушах, Курт услышал рык пополам с болезненным визгом, и тяжесть волчьей туши исчезла, позволив, наконец, дышать почти полной грудью.

— Подымайся! — пробилось сквозь все нарастающий звон, и за плечо ухватились чьи-то пальцы, помогая встать.

В вертикальное положение Курт возвратился с усилием, голова кружилась, словно ночная бабочка у выставленного на крыльцо фонаря. Звон стихал с неохотой, позволяя слышать лишь обрывки слов и путая мысли, горячо было уже всей половине лица и, судя по теплоте на шее, кровь тонким ручейком текла за ворот. Правая глазница пульсировала жаркой болью, отдаваясь под макушкой и в затылке; дороги он не видел и шел, пошатываясь, вслед за направляющей его рукой.

— Открывай! — рявкнул голос Ван Алена рядом, и до слуха донесся удар в доски двери. — Живо!

Того, как скрипнул засов, Курт не слышал и открытой двери не видел, снова идя вперед за рукой, тащившей его за плечо. Позади грохнула запираемая дверь, и все та же рука протащила его вперед, усадив на скамью и прислонив к столу спиной.

— Черт! — сквозь все более тихий звон донесся задыхающийся голос Карла Штефана. — Черт, вот черт! Чертова шуба спасла! Ни царапины — смотри, одни синяки!

— Бедняга Вольф спасает тебя вот уже второй раз, это Господь дает тебе время одуматься и раскаяться…

— Заткнитесь оба! — прикрикнул Бруно с давно не слышимым от него озлоблением, и в тотчас наставшей тишине прозвучало уже рядом, сдавленно и тускло: — Господи…

— Пусти, — приказал голос охотника, и за подбородок, поднимая лицо кверху, взялись ледяные пальцы.

— Почему он зверь? — сорвано выкрикнул Штефан. — Почему он сейчас — зверь?! Сейчас, черт возьми, утро, ты говорил, что он человек, он должен быть человеком днем, почему он зверь?!

— В каком смысле зверь? — растерянно уточнил рыцарь, и Ван Ален повысил голос, перекрывая вновь назревающий шум:

— После! Заткнулись все быстро, или я за себя не отвечаю! Не дергайся, — предупредил охотник, повернув голову раной к себе, и Курт сжал зубы, когда тот, отирая кровь, провел ладонью по лбу. — Порядок. Глаз цел.

— А столько крови… — проронил нерешительно помощник, и сквозь красную пелену он разглядел, как Ван Ален отмахнулся:

— Раны на голове всегда кровят дай Боже. Голова тоже цела — просто два небольших пореза, немного оцарапана кость и бровь задета… А ты везунчик, Молот Ведьм. Могли ведь и котелок оттяпать.

— «Везунчик» — это, думаю, ты поспешил, — отозвался он с усилием, приняв протянутый кем-то клочок мягкого полотна, и, отерев глаз, прижал ткань ко лбу. — Если судить по опыту таких же счастливчиков из нашей зондергруппы, жить мне осталось часов десять.

— Почему? — оторопело переспросил рыцарь и запнулся; Курт вздохнул:

— Вот поэтому. Как уже не раз говорилось — доставшиеся от них раны это всегда заражение и смерть; ампутация поврежденной части тела еще оставляет шансы на то, чтобы выжить, однако с головой провернуть подобный фокус весьма проблематично… Ну, — усмехнулся он, поморщась от вновь отдавшегося под макушкой звона и болезненного прострела в глазу, — как тебе, Бруно? Продолжим диспуты об избранности или все же признаем существенную значимость случайностей в нашей невеселой жизни? Согласись, смерть для избранника Господня довольно дурацкая.

— Ты уверен, что нет никаких способов справиться с инфекцией? — уточнил Бруно угрюмо, и он отмахнулся свободной рукой, с удивлением заметив, что все еще сжимает в ней оружие.

— Проверено все, что только могли придумать наши эскулапы, — возразил Курт, бросив меч на пол у ноги, и покрутил плечом, проверяя целость костей и связок. — Доживу в лучшем случае до вечера, посему ночью вас будет на одного человека меньше; возьмите это в расчет.

— Вы так спокойно говорите об этом, майстер инквизитор…

— Мое отношение не только к чужой жизни столь философское, господин фон Зайденберг. На такой работе как факт принимается мысль о том, что старость есть перспектива туманная и скорей всего мифическая.

— Если дашь слово, что не будешь цепляться к моему брату, — с нотками нескрываемого самодовольства произнес Ван Ален, — я скажу, что тебе поможет.

— А если не дам — неужто позволишь мне сдохнуть? — усмехнулся Курт, склонив голову набок, чтобы сочащаяся сквозь ткань кровь не лила в глаз. — Не верю.

Мгновение охотник смотрел на него пристально, то ли пытаясь понять, насколько он серьезен, то ли и впрямь обдумывая эту мысль, и, наконец, отмахнулся.

— Черт с тобой, — приговорил Ван Ален, отложив оружие на стол. — Но учти: ты мне будешь обязан жизнью, и когда все закончится, я с тебя что-нибудь стребую.

— Ну так учти и ты, — заметил Курт серьезно, — что я, как и все люди, неблагодарная сволочь.

— В этом не сомневаюсь, — так же нешуточно отозвался охотник, сняв куртку и бросив ее на скамью. — Итак, как я уже заметил в вечер нашего знакомства, парень ты небедный, стало быть, при хороших деньгах. Мне нужны пять талеров. Лучше поновей.

— Не дороговато ли берешь за врачевание? — усомнился Курт, кивнув помощнику, и тот метнулся вверх по лестнице бегом.

— Воды, — продолжил Ван Ален, обратясь к трактирщику. — На огонь и довести до кипятка. Чистую ткань. Спирт.

— Что здесь случилось? — из-за пределов видимости, с верхней площадки лестницы, донесся напряженный голос Амалии, и вслед за ней ахнула Мария Дишер.

— Боже мой… — испуганно пробормотала она и, судя по дробному топоту, сбежала по лестнице вниз. — Ян, что случилось? Почему кровь?

— Это хороший вопрос, — заметил фон Зайденберг. — Вы с майстером инквизитором в один голос уверяли, что вервольфы при свете дня остаются людьми, на вас же, как мы поняли, напал волк. Пока ты будешь создавать свое таинственное исцеляющее зелье, быть может, пояснишь нам, что, в самом деле, здесь случилось?