Тоби Янг - Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

• Название: Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть
• Автор: Тоби Янг
• Издательство: ACT, АСТ Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-054917-7

Подлинная история самого знаменитого неудачника Америки! Вся правда о настоящем джентльмене, который пытался покорить Нью-Йорк.

За пять лет его вышвырнули из всех глянцевых журналов…

Он стал персоной нонграта во всех барах и клубах…

С ним отказались встречаться все сколько-нибудь известные модели и старлетки…

Его выгнали даже из общества анонимных алкоголиков! За что?!

За неподражаемый английский юмор!

Какими же шуточками удаюсь ему восстановить против себя богатых и знаменитых обитателей Нью-Йорка?

Тоби Янг — известный британский журналист и театральный критик, сотрудничающий с журналами «Spectator» и «GQ». Международный бестселлер «Как потерять друзей и заставить всех тебя ненавидеть» лег в основу сценария одноименного фильма с Джиллиан Андерсон, Кирстен Данст и Саймоном Пеггом в главных ролях.

---

Таким образом, ньюйоркцы начали ставить нас в один ряд с французами, итальянцами, греками, испанцами и немцами. Там, где однажды мы наслаждались привилегированным положением по сравнению с соседями по материку, нас теперь воспринимали как «евротраш». Однажды я попытался высказать коллеге из «Вэнити фэр», как это неуместно, процитировав знаменитый заголовок «Шторм в Проливе — Континент изолирован». Он вежливо рассмеялся и спросил, о каком проливе я говорю. Он даже представления не имел о том, что Британия расположена на островах и отделена от остальной Европы морским проливом.

Так каким же образом все настолько далеко зашло? Неужели британцы опустились до того, что теперь в Нью-Йорке стали неотличимы от остальных продувных европейцев, которые обуваются в Гуччи и носят часы от Картье? На самом деле на Манхэттене еще предостаточно англичан, которые могут похвастаться тем, как хорошо идут у них дела. В каждом номере «Тайм аут Нью-Йорк» появляется очередная заметка-пустышка о каком-нибудь ди-джее/антрепренере клуба/продюсере из «старушки» Англии, только что купившем просторную квартиру в ТриБеКа,[97] благодаря неожиданному успеху. Редакторы «Вог», «Харперс Базар», «Элль» и «Мадемуазель» — британцы, и ни один сезон на Бродвее не проходит без «открытия» нью-йоркскими критиками какого-нибудь британского актера-ветерана вроде Алана Камминга. Эти люди продолжают уверять, что Америка по сей день страна молочных рек и кладезь огромного количества талантливых и честолюбивых людей, как они.

Однако даже они признают, что за последние десять лет для британцев жизнь здесь стала намного сложнее, что делает их успех еще значительнее. «Я очень рад видеть недовольство англичанами, — сказал мне Саймон Дунан,[98] создатель знаменитых витрин самого шикарного универмага «У Барни». — Я приехал в Америку в 1977 году, и мне все сходило с рук из-за моего британского акцента. Идея, что англичане интересны по своей природе, доживает последние дни».

К концу 1995 года, когда я продолжал топтаться в первой комнате, меня совсем не радовала перспектива окончания нашего «особого» положения. Британцы постепенно превращались в очередную этническую группу, дерущуюся за свой кусок американского пирога, не отличимые от пакистанцев, нигерийцев или албанцев. Глядишь, мы скоро начнем работать водителями такси, подумал я. И вспомнил, что мой дед по материнской линии, Рейсли Мурсом, во время Второй мировой войны работал в Вашингтоне водителем такси. Боже! Неужели я обречен повторить его судьбу?

17 Как важно быть геем

Вернувшись в Нью-Йорк в начале 1996 года, я был решительно настроен начать все с чистого листа. Мой шестимесячный контракт с «Вэнити фэр» подходил к концу, а с тех пор, как я поссорился с Грейдоном, о замещении мной Эйми Белл на время ее декретного отпуска даже не упоминалось. Что же касается желания Сая встретиться со мной, об этом давно забыли. Поэтому если я хотел продолжить работу в журнале, мне было необходимо найти для себя более серьезное занятие, чем простые подписи к фотографиям.

Я все еще считал, что Грейдон пригласил меня, чтобы добавить журналу немного непочтительного юмора, некогда свойственного «Спай», поэтому продолжал забрасывать его идеями смешных статей. Например, вот что я послал ему 22 января:

Дорогой Грейдон.

Насколько сложно в наши дни и нашу эпоху стать человеком, отвергнутым обществом? Почему бы мне не попытаться это выяснить? Как тебе идея за 24 часа своим антисоциальным поведением настроить против себя как можно больше людей? Я бы начал свой день в 8 утра с посещения Общества анонимных алкоголиков, размещенного на Пери-стрит в Уэст-Виллидж, чтобы во время действа, когда какой-нибудь бедолага будет развлекать честную компанию рассказом о своих несчастьях, демонстративно открыть банку пива. С 9.00 до 10.00 утра я бы обошел как можно больше филиалов «Бургер Кинга», спрашивая в них дорогу к ближайшему «Макдоналдсу». В 11.00 утра я бы отправился с собакой на прогулку по Мэдисон-авеню между Пятьдесят пятой и Шестьдесят пятой улицами, который стал эпицентром магазинов модной одежды от-кутюр, чтобы псина загадила весь тротуар. Разумеется, я откажусь за ней убирать и вдобавок спущу с поводка. В полдень прогуляюсь по Бродвею, одетый в норковую шубу, даже не ступив на тротуар. Я бы установил на Саттон-Плейс палатку, торгующую порнофильмами. А отправившись на спектакль «Смерть коммивояжера», я бы сделал так, чтобы мой пейджер, мобильный телефон и наручные часы начинали гудеть, звенеть и пищать через каждые пять минут. На обед я бы двинул в самый дорогой ресторан, который специализируется на здоровом питании, и, заняв самое видное место, закурил бы «Кохиба».[99] И наконец, в 7.00 утра, поставив машину в тихом спальном районе, я бы снова и снова включал сигнализацию, открывая дверцу. Естественно, я надеюсь, что «Вэнити фэр» возместит все мои расходы, оплатит больничные счета и заплатит залог, чтобы вытащить меня из тюрьмы.

Неудивительно, что он не пошел на такое. Но теперь я исчерпал все идеи, и единственное, что мог предложить, — собирать материал о какой-нибудь голливудской звезде. Со стороны это может показаться весьма безобидной сделкой, но Грейдон обжегся однажды, когда в 1992 году отправил Линн Барбер взять интервью у Ника Нолта. Она встретилась с ним в его доме в Малибу, и, по ее словам, они вполне дружелюбно проговорили два часа. «Хотя это было не самое блестящее интервью, — вспоминала она позже, — но оно прошло неплохо, и, кроме того, у меня было достаточно подноготной информации, чтобы сделать его интересным».

На следующий день ее разбудил сотрудник «Вэнити фэр», требующий рассказать, что случилось. Оказывается, Нолт был вне себя и отменил запланированную на то утро фотосессию с Анни Лейбовиц, заявив, что не желает иметь дела с журналом. Его пресс-агент Пэт Кингсли сказала Грейдону, что отныне она не допустит Барбер ни к одному из своих клиентов. А так как в их число входили едва ли не все мегазвезды Америки, с карьерой Барбер в качестве голливудского интервьюера было покончено навсегда.

Когда-то я уже пытался брать интервью для журнала у известного человека — романиста Мартина Эмиса, но из этого ничего не получилось. Впервые я встретил Эмиса в 1986 году на церемонии «Бритиш пресс эвордс», где мы оба были «одобрены» за работу в «Обсервере» — он в категории «Критик года», я в категории «Дебютант года». К сожалению, в тот год были награждены очень многие журналисты «Обсервера», поэтому газета заказала два отдельных стола, и я оказался за столом «В», а Эмис — за столом «А». Однако к концу ужина я заметил рядом с ним пустующее место и, закурив сигару, направился к нему. Наглости мне было не занимать.

— Мистер Эмис, — начал я, размахивая сигарой. — Я ваш давний поклонник…

— Извините, — произнесла сидящая слева от меня женщина средних лет. — Но не могли бы вы убрать от меня вашу сигару? Дым попадает прямо мне в глаза.

Это была жена Дональда Трелфорда, редактора «Обсервер». На лице Эмиса застыло удивленное выражение.

— Э-э-э, нет, — ответил я и погасил «преступницу» в пепельнице. — Так вот, я говорю, мистер Эмис…

— Вы не можете ее здесь оставить, — запротестовала дама. — Я все еще чувствую запах.

Эмис улыбнулся.

— Конечно, — отозвался я и положил сигару на пол, наступив на нее ногой. — Мистер Эмис…

— Не смейте этого делать! Она прожжет дырку в ковре.

Я был раздавлен. Я не мог продолжать курить сигару и в то же время мне нельзя было ее куда-нибудь убрать. Другими словами, пошел отсюда к своему столу «В»! А когда я возвращался на место рядом со «Спортивным обозревателем года», то услышал, как Эмис расхохотался у меня за спиной.

Это было настоящим унижением.

В 1994 году, накануне выхода в свет его романа «Информация», я подкинул Грейдону идею собрать материал об этом литературном вундеркинде. Признаться, непроста оказалась задача, поскольку чуть раньше в «Санди тайм» вышла моя статья, в которой я написал, что трудно удержаться от schadenfreude,[100] услышав о крахе его брака. Я позволил себе столь ужасное замечание, потому что в предисловии к сборнику рассказов о ядерной бомбе «Чудовища Эйнштейна» он объяснил свое нравственное пробуждение тем, что теперь он отец двух мальчиков. Это, по его словам, дало ему полное право беспокоиться о будущем планеты. В своей статье я спросил его: если он так заботится о благополучии своих детей, то как же так вышло, что он бросил их мать ради более молодой и красивой женщины?

После того как Грейдон дал мне добро, я отправил Эмису факс через Кристофера Хитченса, в котором предложил ему сразиться со мной в теннис. Учитывая, каким ужасным я был теннисистом, я надеялся повторить унизительную ситуацию, которую пережил Джон Селф по вине Филдинга Гудни в одной из лучших сцен его книги «Деньги». Разумеется, я так и не получил ответа, но спустя несколько недель, обедая в «44», заметил за одним из столиков Эмиса, дающего интервью знакомому мне ньюйоркскому журналисту. Хотя это и была прекрасная возможность напрямую спросить у Эмиса, могу ли я написать о нем, я не собирался повторять свою ошибку восьмилетней давности. Впрочем, я получил ответ. После окончания интервью журналист по пути к выходу из ресторана остановился возле моего столика.