Тоби Янг - Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

• Название: Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть
• Автор: Тоби Янг
• Издательство: ACT, АСТ Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-054917-7

Подлинная история самого знаменитого неудачника Америки! Вся правда о настоящем джентльмене, который пытался покорить Нью-Йорк.

За пять лет его вышвырнули из всех глянцевых журналов…

Он стал персоной нонграта во всех барах и клубах…

С ним отказались встречаться все сколько-нибудь известные модели и старлетки…

Его выгнали даже из общества анонимных алкоголиков! За что?!

За неподражаемый английский юмор!

Какими же шуточками удаюсь ему восстановить против себя богатых и знаменитых обитателей Нью-Йорка?

Тоби Янг — известный британский журналист и театральный критик, сотрудничающий с журналами «Spectator» и «GQ». Международный бестселлер «Как потерять друзей и заставить всех тебя ненавидеть» лег в основу сценария одноименного фильма с Джиллиан Андерсон, Кирстен Данст и Саймоном Пеггом в главных ролях.

---

Впрочем, оглядываясь назад, вряд ли бы мне удалось добиться лучших результатов даже с внешностью Руперта Эверетта. На Манхэттене можно встретить вылитых персонажей из «Возвращения в Брайдсхед» Ивлина Во, но даже они отчаялись извлечь выгоду из своей британской чистопородности. А узнал я об этом летом 1996 года, когда на короткое опьяняющее мгновение мне вдруг показалось, что титул, даже такой бессмысленный, как у меня, может принести серьезные дивиденды.

Все началось с телефонного звонка от женщины, представившейся редактором «Вог». Она спросила, как я отнесусь к тому, чтобы выступить в качестве модели для декабрьского номера? Естественно, я решил, что это очередная шуточка кого-то из моих друзей, и ядовито информировал ее, что не собираюсь вылезать из своей постели за сумму меньшую, чем 10 000 долларов. Однако, как оказалось, это не было шуткой. «Вог» планировал материал под названием «12 рождественских дней» и искал десять британских аристократов, которые согласились бы выступить в роли «Десяти скачущих лордов».[86]

Впервые за год, что я прожил в Америке, приставка Достопочтенный к моему имени кого-то по-настоящему одурачила. До сих пор она была лишь предметом для шуток. Ну, теперь я наконец-то удостоюсь наивысшей награды американского общества — мои фотографии появятся в «Вог»!

Но мое счастье оказалось недолговечным. На следующий день мне снова позвонила редактор и сказала, что они решили заменить нас профессиональными моделями. Оказывается, все bona fide[87] британские аристократы, с которыми она связалась, категорически ей отказали, опасаясь того, как это может отразиться на их репутации, если об их титуле станет известно. Я оказался единственным глупцом, который ответил согласием.

Будучи одним из тех, кто посоветовал ей связаться с лордом ____, настоящим английским джентльменом из «Театра шедевров»,[88] я решил сам ему позвонить и узнать, почему он отказался. «Как только люди узнают, кто ты, они перестают видеть в тебе современного человека, — объяснил он. — Думают, ты лежебока, который только и делает, что целыми днями напивается».

Похоже, быть англичанином превратилось в настоящую проблему в современном Нью-Йорке. Полвека назад это могло открыть перед тобой несколько дверей, но сегодня — лишь еще больше подзадоривает горожан показать все, на что они способны. В своей книге «Костер тщеславия» Том Вульф пишет: «Кто-то почувствовал, как засекреченный легион очень богатых и обходительных людей заселяет квартиры на Парк-авеню и Пятидесятой авеню, чтобы оттуда обрушиться на упитанную дичь янки и не торопясь обглодать сочную белую плоть, всю, до последнего кусочка, с костей капитализма».

Почему это случилось? Согласно одной теории, ньюйоркцы наконец-то осознали, что мы приехали отобрать их кровно заработанные денежки. «Я приехал сюда, чтобы обчистить американцев, заработать денег и хорошо провести время» — написал Сесил Битон.[89] В среде британцев это превратилось в своего рода шутку, которой мы обменивались между собой в баре «У Мортимера», ныне закрытой забегаловке для эмигрантов в Верхнем Ист-Сайде («У Мортимера» закрылся в 1998 году), но мы старательно избегали посвящать в нее «отстойники».[90] Однако в американской прессе слишком много появлялось статей с таким названием как «Дармовщина по-английски», чтобы она продолжала оставаться секретом. «В Англии к деньгам, передающимся по наследству, относятся словно к ценному семейному достоянию, такому, например, как средневековый буфет, которым можно любоваться, иногда смахивать с него пыль, но нельзя использовать по назначению, — писал Ричард Стенгел в 1987 году в «Спай». — В Америке же деньги предназначены для того, чтобы их тратить. Поэтому британцы считают, что ньюйоркцы могут духовно очистить их новоприобретенное благосостояние, потратив его на цивилизованный английский народ».

Единственное, что не вписывалось в эту теорию, то, что местное население узнало о нашей «скупости» еще до того, как стали появляться подобные статьи. В конце концов, британцы из высшего общества и среднего класса приезжали на Манхэттен уже более двух столетий, стараясь при этом истратить как можно меньше денег. Брайн Макнолли, ресторатор-кокни, обожал рассказывать историю, как в одном из его заведений английская аристократическая пара решила отпраздновать свою свадьбу вскладчину с приглашенными гостями. «У них был стол на 26 человек в центре ресторана, — вспоминал он, — и когда им принесли чек, краснеющая невеста, встав, сказала: «Итак, кто заказывал утку? Ты, Чарльз? С тебя 12,95$. Так, а кто заказывал две Маргариты?» Это было невероятно. В день своей собственной свадьбы!»

Его светлость Энтони Хейден-Гест также приложил руку к тому, чтобы люди еще больше уверились в том, что мы «скупердяи». По словам Грейдона, он поссорился с Энтони из-за того, что Животное в буквальном смысле обокрал его сына. История гласит, что однажды, когда Энтони гостил в поместье Грейдона в Коннектикуте, во время прогулки один из четырех детей Грейдона, Макс, заметил, как в ручье блеснула монета.

— Папа, смотри. — Он показал на блестящий объект. — Это 25 центов.

— Где? — Энтони взволновался.

— Там, — ответил Макс, указав точное место.

Увидев монету, Энтони сразу кинулся в реку, схватил 25-центовик и запихнул в карман.

— Разве ты не собираешься отдать ее моему сыну? — осведомился Грейдон.

— Конечно, нет, — ответил Энтони. — Кто успел, тот и съел.[91]

Но если местные жители всегда знали, какие мы все «попрошайки», из-за чего вдруг произошел такой резкий спад нашей популярности? Думаю, из-за того, что нас стало слишком много. Пока нас было раз, два, и обчелся, ньюйоркцы терпели, но когда мы заполонили улицы, им это надоело. Согласно официальной статистике в Нью-Йорке проживает 28 740 британцев.[92] Однако по данным Британского консульства эта цифра намного выше и достигает приблизительно 200 000 человек, причем с каждым годом она неизменно увеличивается. Среди всех эмигрантов из Западной Европы, живущих в Нью-Йорке, британцы идут вторыми после ирландцев, и приблизительно 1200 из них каждый год становятся постоянными жителями США. Цифра взята из нью-йоркского департамента планирования. Чем не второе британское вторжение?!

Уэст-Виллидж буквально нашпигован «бледными сынами Альбиона». За один свой обычный рабочий день я мог столкнуться с дюжиной людей, с которыми учился либо в Оксфорде, либо в Кембридже. Пока я жил на Манхэттене, меня не покидало ощущение, что я вновь оказался в университете, особенно из-за того, что по размерам моя квартира напоминала конуру, в которой я жил, когда учился в колледже. В небольшой забегаловке «Чай и симпатия» на Гринвич-авеню было постоянно столько знакомых лиц, что в мою душу закралось подозрение, а не имеется ли здесь секретного прохода, соединяющего это место со «192» — модным бистро в Ноттинг-Хилл-Гейт.

В самом «Конде наст» британцев было столько, что даже пошли слухи, будто «Управление по вопросам иммиграции и натурализации» подумывает об открытии целого отдела для отслеживания тамошней ситуации. Большая часть главных редакторов Сая Ньюхауса были британцы, в том числе Тина Браун, Анна Уинтур, Джеймс Трумэн, Гарольд Эванс, Анти Дисней и Мэнди Норвуд, которые, в свою очередь, привезли за собой огромное количество соотечественников. Неудивительно, что «Гламур», дойная корова империи «Конде наст», произносится на английский манер.

Один случай убедил меня в том, как, оказывается, много моих соотечественников проживает в Нью-Йорке. Произошло это в 1999 году на День независимости. Я сидел в баре «Сансет-Бич», отеле-ресторане в Хэмптонсе, когда неожиданно меня осенило, что, возможно, британцев здесь больше, чем американцев. По правде говоря, «Сансет-Бич» располагается на Шелтер-Айленд, небольшом участке земли, который практически представляет собой британскую колонию. И в тот момент, когда фейерверки осветили небо, отмечая поражение Британии от рук американцев, я решил рискнуть. Я начал повторять: «In-ger-lernd, In-ger-lernd, In-ger-lerrrrnd…»[93] Через 30 секунд ко мне присоединилось столько людей, словно мы были на стадионе Уэмбли во время финала за Мировой кубок против немецкой команды.

Вряд ли будет преувеличением сказать, что британцы для ньюйоркцев то же, что австралийцы для жителей Лондона — какое бы особое место мы ни занимали однажды в их сердцах, теперь там обитает лишь одно желание — чтобы мы поскорее убрались восвояси. Они больше не могут выносить, как эти «лайми»[94] жалуются на то, какой отвратительный шоколад в Америке. Если он нам не нравится, то мы знаем, куда можем его засунуть. Каждый день в аэропорту Кеннеди самолеты извергают из себя тысячи любителей халявы из Британии, большинство из которых начинают жаловаться на отсутствие «мармита»[95] и «Эйч-Пи соуса»,[96] не успев даже пройти иммиграционную службу. И ведь их никто сюда не звал. Сколько раз мне приходилось слышать, как местные жители говорили британцам: «Послушайте, мы уже выставили вас один раз в 1776 году. Не заставляйте нас делать это снова».