Тоби Янг - Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

• Название: Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть
• Автор: Тоби Янг
• Издательство: ACT, АСТ Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-054917-7

Подлинная история самого знаменитого неудачника Америки! Вся правда о настоящем джентльмене, который пытался покорить Нью-Йорк.

За пять лет его вышвырнули из всех глянцевых журналов…

Он стал персоной нонграта во всех барах и клубах…

С ним отказались встречаться все сколько-нибудь известные модели и старлетки…

Его выгнали даже из общества анонимных алкоголиков! За что?!

За неподражаемый английский юмор!

Какими же шуточками удаюсь ему восстановить против себя богатых и знаменитых обитателей Нью-Йорка?

Тоби Янг — известный британский журналист и театральный критик, сотрудничающий с журналами «Spectator» и «GQ». Международный бестселлер «Как потерять друзей и заставить всех тебя ненавидеть» лег в основу сценария одноименного фильма с Джиллиан Андерсон, Кирстен Данст и Саймоном Пеггом в главных ролях.

---

Такая возможность представилась через пару дней, когда я случайно наткнулся на статью Грейдона, написанную им для «Джи-кью» несколькими годами ранее о своей поездке в Лондон. Он рассказал, как, побывав на ленче, устроенном «Прайвит ай», на следующий день он отправился на ленч, устроенный «Спектейтором», и там — это просто невероятно — встретился с одними и теми же людьми. Затем он побывал на поминальной службе Малкольма Маггериджа,[78] и — вы можете в это поверить? — эти люди оказались и здесь! Поэтому Грейдон пришел к выводу, что по размерам британское светское общество довольно маленькое, из-за чего вы постоянно натыкаетесь на одних и тех же людей, куда бы ни отправились, словно в «Танце под музыку времени».[79]

Отксерив статью, я подсунул ее под дверь его кабинета с приложенной к ней запиской:

Дорогой Грейдон.

Приятно видеть, что ты не ушел дальше первой комнаты в своей поездке в Лондон. Надеюсь, в следующий раз тебе повезет больше.

С наилучшими пожеланиями,

Тоби.

Увидев это, Грейдон немедленно вызвал меня к себе. Судя по пунцовости лица, он был взвинчен до предела.

— Честно говоря, это мало похоже на дружескую шутку. — Грейдон буквально искрился от ярости. — Вы, британцы, приезжаете в Нью-Йорк, берете у нас деньги и смотрите на нас, задрав нос… Но до вас никак не доходит, что мы можем смести вашу страну за 20 минут! И на ее месте ничего не останется! Проклятие, если бы не мы, вы говорили бы сейчас по-немецки!

Минуточку, подумал я. Разве ты не канадец? От меня потребовались титанические усилия, чтобы не сказать ему: «На самом деле, Грейдон, если бы не мы, вы бы сейчас говорили по-французски».

Однако в этот раз мне удалось придушить свою гордость. Любой бы на моем месте понял, что допустил колоссальную ошибку. Я думал лишь слегка поддразнить его, а он в бешенстве набросился на меня с выпученными глазами, рискуя тем самым заработать сердечный приступ. Крис Лоуренс называл сердечный приступ «схваткой» из-за того, что его жертвы зачастую хватаются за сердце. Он часто шутил, что из-за меня у Грейдона будет «схватка», при этом хватался за сердце и издавал хрипящие звуки.

Бог свидетель, в свое время я написал достаточно статей, которых стыжусь до сих пор, но еще никто не боялся попрекнуть меня ими. Конечно, мне это нравилось не больше, чем Грейдону, но я научился принимать подобные выпады как неизбежное зло. Единственное, чего я не учел, — насколько жесткая неофициальная иерархия в «Вэнити фэр». Грейдон мог позволить себе быть грубым в обращении со мной, и никто не видел в этом ничего предосудительного, тогда как мне нельзя было отплатить ему той же монетой. Говоря словами Эйми Белл, я «переступил черту». И мое будущее в журнале стало выглядеть довольно безрадостным.

Я наивно полагал, что раз Грейдон по-свойски ведет себя и постоянно отпускает шуточки в адрес богатых и знаменитых, вряд ли он станет возражать против поддразниваний в свой адрес. Его образ едкого острослова, казалось, для того и создан, чтобы сказать вам, что да, он обитает в мире, о котором «Вэнити фэр» ведет хроники, но не является частью этого окружения. Именно таким был очевидный подтекст всех его советов о том, как добиться успеха в издательском мире Нью-Йорка. «Знаешь, в чем секрет успеха в этом бизнесе? — спросил он меня однажды. — В трех «ф»: факсы, фимиам и фиалки».[80] Под этими крупицами мудрости подразумевалось, что хотя он и является кем-то вроде Мастера Джедай в играх медиаиндустрии, обозревающего игровое поле из нарисованного окна в седьмой комнате, но не воспринимает это всерьез. Может быть, он и Большой Босс, но под этой маской остается самым обычным парнем. Грейдон не производит впечатления, что вам необходимо вооружиться тремя «ф» или каким-нибудь другим трюком с разумом из арсенала Джедаев, чтобы он остался вами доволен.

Однако чем лучше я узнавал босса, тем отчетливее понимал, что с его стороны это было чистой воды риторикой. От подчиненных Грейдон ожидает такого же заискивающего почтения, какое оказывается любому другому заправиле (закулисный руководитель). Неприкрытое преклонение перед властью на Манхэттене — закон, независимо от того, насколько «нормальным» кажется человек с виду. Я помню, как в начале 1996 года мне довелось обедать с Грейдоном в самом знаменитом и влиятельном ресторане Нью-Йорка «Le Cirque» (в 2000 году он перевоплотился в «Le Cirque 2000»). Его владелец, итальянец Сирио Маччиони, приветствовал Грейдона с подобающим подобострастием, поклонившись так низко, что мне показалось, его накладка из искусственных волос вот-вот свалится с головы, затем повернулся к своему персоналу и щелкнул пальцами. Через секунду двое лакеев установили в центре зала новый стол. Только не существующий ранее стол мог стать достойным местом для такого выдающегося человека. Дальше из кухни потянулась вереница официанток с подносами дорогих деликатесов — прерогатива, доступная только величайшим из величайших. «О Боже, — закатывая глаза, вздохнул Грейдон. — Начинается». Ну конечно, подумал я. Подобное подобострастие, может быть, и нелепо, но горе тому ресторатору, который будет относиться к тебе как к обычному клиенту.

В Лондоне с влиятельными особами обращаются иначе. Любого, кто подобно Майклу Уиннеру[81] ожидает, чтобы обычные люди падали перед ним ниц, сочтут неуверенным и жалким. А любое проявление подхалимажа на публике считается дурным тоном. По отношению к тем, кто занимает более высокое положение в обществе, на людях следует себя вести с легким нахальством, тем самым делая им комплимент, что считаете их достаточно уверенными в себе, чтобы справиться с небольшой публичной насмешкой.[82] Хотя в приватной обстановке вам лучше постараться облизать их с ног до головы. Мне не раз приходилось слышать, что разница между Лондоном и Нью-Йорком заключается в том, что в Лондоне люди грубят тебе в лицо, но за спиной проявляют лояльность, тогда как в Нью-Йорке перед тобой они растекаются патокой, а за спиной начинают грубить.

Отношение влиятельных людей Лондона к тем, кто занимает более низкое социальное положение, во многом связано с понятием о хорошем происхождении, которое основано английской классовой системой, и с моей стороны было наивно ожидать, что те же самые правила будут действовать на Манхэттене. Тем не менее Грейдон намеренно делал вид, что разделяет свободные «британские» взгляды в отношении сетей успеха. Я ошибся, приняв все это за чистую монету.

Одна история наглядно иллюстрирует, насколько обидчив Грейдон. К концу моего пребывания в «Вэнити фэр» в соседнем кабинете появился молодой человек по имени Морган Мерфи. Когда мы Крисом услышали его южный акцент и медлительную речь, то сразу окрестили его «Форестом Гампом». Довольно добрый парень, отчаянно желающий снискать расположение любого, кто попадется на его пути. Как и наивный малый, сыгранный Томом Хенксом, он был совершенно бесхитростным. Однажды Морган столкнулся в лифте с Грейдоном и не задумываясь заявил, что давненько его не видел. Грейдон ничего не ответил и лишь бросил на беднягу сердитый взгляд. На следующий день Моргана вызвали в кабинет Эйми Белл, где та устроила ему взбучку. «Маленький совет, — сказала она, напуская на себя снисходительный вид. — В будущем не стоит говорить загруженному работой редактору «Конде наст», что ты редко видишь его в офисе, хорошо?»

Именно по безумной мании величия, одной из парадоксальных черт характера Грейдона, с удовольствием бы прошелся «Спай» в период своего расцвета. Эту особенность Грейдона не раз отмечали друзья, и будь «Спай» до сих пор на плаву, его бы наверняка включили в ежегодный список журнала «100 самых раздражающих, вызывающих опасения и пугающих людей, мест и вещей в Нью-Йорке и стране». Впрочем, каждая газета и журнал Манхэттена время от времени заставляли его принять горькие пилюли в стиле «Спай», предавая гласности всевозможные неблаговидные для него факты.

Например, согласно статье, напечатанной в 1989 году журналом «Нью-Йорк», бизнес-план для «Спай», который Грейдон рассылал зимой 1985 года, сопровождался его резюме, содержащим несколько сомнительных «фактов». Среди прочего Грейдон утверждал, что писал речи для команды Пьера Трюдо, бывшего премьер-министра Канады, и посещал Карлетонский университет в Оттаве. Репортеру не удалось найти подтверждение ни тому ни другому «факту», хотя Грейдон всегда настаивал, что это правда. (И лично я ему верю.)

Совсем недавно «Нью-Йорк» поведал, что в течение нескольких лет между окончанием школы и поступлением в университет Грейдон занимался разного рода неквалифицированным трудом. Например, работал на канадской железной дороге. Кстати, своим тамошним коллегам он представился как еврей.

Грейдон Картер той эпохи сильно отличался от сегодняшнего Грейдона Картера. Из-за обветшалого дома в Уэст-Виллидж, коллекции обшитых деревянными панелями «универсалов» и стильной копны серебряных волос он казался ярким воплощением чистокровного джентльмена. Его имя регулярно появлялось в официальном списке «Самых хорошо одетых людей Нью-Йорка». Но я не стал бы приходить в особый восторг от его трансформации из отпрыска пилота Военно-Воздушных Сил Канады в «янки-аристократа». Здесь не было ничего, кроме показной благовоспитанности. Как никак Манхэттен — мировая столица любителей приукрасить свое резюме, и большая часть городской элиты походила на Гэтсби ничуть не меньше Грейдона. Но это не мешало людям косо смотреть на то, что он выдает себя за аристократа. В одном из наших разговоров Энтони Хейден-Гест, этот английский потомок голубых кровей, назвал Грейдона «самозванцем до мозга костей».