Петр Киле - Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

• Название: Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга
• Автор: Петр Киле
• Издательство: Издательско-торговый дом «Летний сад»
• Жанр: Драматургия
• Год: 2002
• ISBN: 5-89740-082-2

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.

В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».

---

Б л о к. Любовь Дмитриевна проявляла иногда род внимания ко мне. Вероятно, это было потому, что я сильно светился. Нет худа без добра. Началось то, что "влюбленность" стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а. Но ведь вы же, наверно, пишете? Вы пишете стихи?

Б л о к. Да, пишу.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а. Что же вы, декламируя всех, ни разу не прочли?

Б л о к. Я покажу их вам, и тогда, быть может, вы поймете.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а. В следующий раз он привез мне переписанные на четырех листках почтовой бумаги четыре стихотворения. Читала их уже одна.

             Б л о к
           (про себя)
Не призывай. И без призыва
        Приду во храм.
Склонюсь главою молчаливо
        К твоим ногам.
И буду слушать приказанья
        И робко ждать.
Ловить мгновенные свиданья
        И вновь желать.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а (краснея). Что же - он говорит? Или еще не говорит? Должна я понять, или не понять?

                Б л о к
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -
Всё в облике одном предчувствую Тебя.

Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты...

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а (в шубке). Началась зима, принесшая много перемен. Я стала учиться на драматических курсах, кроме Бестужевских. Часто после занятий мы шли вместе далекий путь и много говорили. Раз, переходя Введенский мостик, у Обуховской больницы, спросил Блок меня, что я думаю о его стихах. Я отвечала ему, что я думаю, что он поэт не меньше Фета. Это было для нас громадно... Мы были взволнованы оба, когда я это сказала. Но всем этим он жил, а я? Я теряла терпение и решила порвать с ним. Предлог? Нас видели на улице вместе, и это мне неудобно. Ледяным тоном: "Прощайте!" - и ушла.

Б л о к. Я был вне себя и, наверное, давно и еще почти что год, потому что мы, встретившись вновь, даже говорили о самоубийстве моего друга, об участившихся случаях и применительно к себе, и Любовь Дмитриевна не находила мою мысль странной. Я  купил револьвер, еще один, поменьше, и вот однажды составил записку: "В моей смерти прошу никого не винить. Причины ее вполне "отвлеченны" и ничего общего с "человеческими" отношениями не имеют. Поэт Александр Блок". И отправился на бал в Дворянском собрании, ежегодно устраиваемый курсистками.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а. В многолюдной толчее он нашел меня сразу. Дальше я уже не сопротивлялась судьбе; по лицу Блока я видела, что сегодня все решится... Так, часа в два он спросил, не устала ли я и не хочу ли идти домой. Я сейчас же согласилась. Когда я надевала свою красную ротонду, меня била лихорадка, как перед всяким надвигающимся событием. Блок был взволнован не менее меня.

Б л о к. Музыка шумного, веселого бала все звучала во мне, я был в обычном своем состоянии внутреннего восторга, когда мне молчать легче, чем говорить.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а. Мы вышли молча, и молча, не сговариваясь, пошли вправо по Итальянской, к Моховой, к Литейной - нашим местам. Была очень морозная, снежная ночь. Взвивались снежные вихри. Снег лежал сугробами, глубокий и чистый.

Б л о к. На утре дней всего обновленнее и привлекательнее смотрится росистая земля. Вы знаете это. Гладь ее видна далеко и знаешь, что дальше еще тоже нет границ, а такие же дымки, деревья, деревни, беленькие колокольни... Оттого мне грустно и приятно проезжать летом десятки верст и видеть необычайное многообразие мхов, болот, сосен и лиственного леса, и вдруг - мшистое бревно, потрескавшаяся паперть, красная решетка, лица мужчины и женщины, ребятишки, утки, петухи, кузнецы с лошадьми - и всегда тропинка или дорога - главное, среднее, спереди и сзади, оставленное и манящее в гору и под гору. Тут особенные мысли... Тут то безмерное и родное, Великое, что пугает и влечет.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а. Да.

Б л о к. Вы там, из него вы явились, не ведая, что несете в себе. Это - сила моей жизни, что я познал, как величайшую тайну и довременную гармонию самого себя, - ничтожного, озаренного тайным Солнцем ваших просветлений. Могу просто и безболезненно выразить это так: моя жизнь, то есть способность жить, немыслима без Исходящего от вас ко мне некоторого непознанного, а только еще смутно ощущаемого мной Духа. Если разделяемся мы в мысли или разлучаемся в жизни (как после "разрыва" 29 января) - моя сила слабеет, остается только страстное всеобъемлющее стремление и тоска.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а. Теперь уже поздно.

Б л о к. Еще раз говорю вам твердо и уверенно, что нет больше ничего обыкновенного и не может быть, потому что Судьба в неизреченной своей милости написала мне мое будущее и настоящее, как и часть прошедшего, в совершенном сочетании с тем, что мне неведомо, а по тому самому служит предметом только поклонения и всяческого почитания, как Бога и прямого источника моей жизни или смерти.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а. Все это не ново для меня. И поздно теперь об этом говорить. Еще тогда в душе моей что-то оборвалось, умерло. Я слишком долго ждала от вас простых и ясных слов, идущих из сердца. Я уже не люблю, и если и прощу ваше молчание, вряд ли это чему-нибудь поможет.

Б л о к. Мое молчание?! Я непрерывно все дни, все часы в течение пяти лет и бесчисленных веков говорю с вами. Я же должен передать вам ту тайну, которой владею, пленительную, но ужасную, совсем не понятную людям, потому что об этой тайне я понял давно уже главное, - что понять ее можете только Вы одна, и в ее торжестве только Вы можете принять участие.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а. Что же я должна сделать?

Б л о к. Как! Я люблю вас, и для меня это вопрос жизни, как вы примете мои слова. Моя жизнь в ваших руках. Я отдаю ее вам. В вашей воле принять или повергнуть ее.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а (не помня себя). Да.

Б л о к (доставая из кармана сложенный листок). Утром меня не было бы в живых.

Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а (скомкав в ладони листок). Боже!

Б л о к (весело). Извозчик! Он давно следует за нами, хочет покатать.

                         Поцелуи на санях.

Сцена 3

Кабинет Блока. Любовь Дмитриевна сидит с ногами на диване, Блок на полу на ковре что-то изображает, резвясь по-детски.

        Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Нет, кроме шуток, милый, что мне делать?
В каком я положеньи оказалась?

                 Б л о к
Шарада? В интересном, надо думать.
Для женщины нет лучше положенья.
Здесь таинство природы налицо.

         Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Ах, боже упаси! Хотя по правде
С тобой мне вряд ли это угрожает.
Я в отношеньи Бори говорю.

                Б л о к
Мужчина бравый. Прямо Геркулес!

        Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Ну, хорошо, вы помирились после
Обмена письмами со вздором, но
Первопричина ваших споров - я,
Он не оставил своего круженья
Вокруг меня, решив: ты устранился.

                 Б л о к
То есть я уступил тебя ему
Гостеприимства ради, как дикарь?
Пускай же тешится себе, как мистик.

     Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Ах, не о Белом речь, о нас с тобою.
Твоя любовь ко мне, ты согласишься,
Настоена на мистике; теперь же
Ты заявляешь: "Я не мистик!"

                 Б л о к
                                                      Да,
На мистике  стихов не, не взрастишь.

         Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Но ведь на том, что ныне отвергаешь,
Основаны и брак наш, и любовь.

                  Б л о к
О, нет! Я только прорастал сквозь толщу
Премудрости земной, небесной тоже,
В делах любви, с призваньем заодно,
И ты вдохнула жизнь в мои мечты.

         Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
      (опуская ноги и вставая)
Да, но какой ценою? Я смирила
И умалила мысль свою пред миром
Идей твоих. Ну, ты для славы, я же,
Я для тебя, иначе быть не может.
И я-то, и твоя любовь, вся жизнь -
Все для искусства, я всего лишь средство
Для достиженья высших смыслов жизни.
А для меня же цель, смысл жизни - ты.

                  Б л о к
Здесь что-то для тебя не так? В чем дело?

         Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Решилась быть я около тебя,
Быть кроткой и послушной, окружить
Тебя любовью, самой нежной, тихой,
Чтоб был невозмутимо счастлив ты
Всю жизнь.

                  Б л о к
                 Все так. Но это невозможно.
Ты, бедная, жестоко обманулась.

        Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Ты все смеешься.

                    Б л о к
                               Нет, двойник веселый,
А я, не видишь разве, слезы лью.

        Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Нет, я рыдаю. Не один супруг
Не обращался с юною женою,
Как ты, чуждаясь близости в любви,
Мол, это "астартизм", иль "темное",
Бог знает что еще. А мне хотелось
Всего лишь счастья в полноте любви.

                    Б л о к
Такие отношенья быть не могут
Влекуще длительны. А пресыщенье
Погубит верность, самую любовь,
И я б ушел в другим за тем же самым.

        Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
А я?

                    Б л о к
          И также ты.

         Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
                                  Ты шутишь все.

                     Б л о к
Уж лучше посмеяться, чтоб не плакать,
Как смертность человека злит до смеха.

         Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Теории все это.

                     Б л о к
                             Погружаясь
И в отвлеченности, он остается -
Поэт поэтом в глубине души,
А значит, и любовником, безумцем,
Что открывает сердце, а не ум,
    (вскакивая с воинственным видом)
Возьмет он в руки меч, а не перо,
К окну он будет рваться, разбросав
    (делая все это, как заигравшийся ребенок)
Все свитки размышлений и стихов,
Положит жизнь свою не на идею,
А на любовь, что вдохновляет даже
И на теории, но остается
Один живой и гибкий корень вечно,
То корень творчества, любви и жизни.

         Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Ты, как всегда, меня заговорил, -
Постой, привыкла я с доверьем слушать,
Что ты несешь и в шутку, и всерьез.

                   Б л о к
Всему свой час. Чего же хочешь ты?

         Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Найти себя. Поскольку брак условен,
И я отнюдь не есть источник счастья,
А только озарений, как заря,
Что остается?

                   Б л о к
                          О, заря! Заря,
Как в небесах, на суше и на море -
В подлунном мире ты моя стезя.

Сцена 4