Люк Райнхарт - ДайсМен или человек жребия

• Название: ДайсМен или человек жребия
• Автор: Люк Райнхарт
• Издательство: СОФИЯ
• Жанр: Психология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91250-824-0

Безбашенная книга и потрясающая пародия на психоанализ, «Дайсмен» увлекателен, насмешлив и шокирующ, настоящий диверсант в тылу американской поп-культуры. В общем — самый культовый бестселлер наших дней.

Одолеваемый депрессией психоаналитик Люк Райнхарт живет с женой и двумя детьми в Манхэттене. Восточная и западная философии с их тщетой объять смысл и бессмысленность его уже просто бесят. Однажды он рискнул доверить игральному кубику выбор своих поступков — и вскоре понял: единственный путь спасения души — позволить все решать жребию. Катясь, как кубик, сквозь секс и психотерапию, Люк распространяет новую религию, забавно сочетая проповеднический пыл и собственную развращенность, ставя дыбом и свою жизнь, и мир вокруг.

---

Комната красиво расплылась и прыгала вверх-вниз от нашего смеха. Мои глаза наполнились слезами, и я снял очки, уткнулся лицом в скрещенные руки и рассмеялся. Мое крупное тело сотрясалось от смеха от щек до живота, до колен. Слезы стекали на пиджак, мягкий хлопок которого ласкал мое мокрое лицо, как мех медведя, и я плакал в экстазе, какого никогда раньше не знал. Я поднял голову, потому что не мог поверить, что плачу, и лицо Эрика расплылось ярким пятном. Я стал искать очки в ужасе, что могу никогда больше ничего не увидеть. Казалось, прошло сорок дней, прежде чем я их нашел и водрузил на место. Я посмотрел на яркое расплывчатое пятно, и оно превратилось в святое лицо Эрика, которое истекало слезами, как и мое, и он не смеялся.

21

[Являющаяся отредактированной расшифровкой записи одной из первых аналитических сессий, проведенных доктором Джейкобом Экштейном с доктором Люциусом Райнхартом, невротиком. Мы начинаем слушать пленку примерно с середины сеанса психоанализа. Первый голос принадлежит доктору Райнхарту.]

— Я не совсем понимаю, почему я ввязался в эту связь, но, думаю, отчасти это может быть агрессией против мужа.

— Какими были твои отношения с Лилиан?

— Прекрасными. Или, скорее, обычными, то есть бывало всякое, но, в сущности, мы были счастливы. Не думаю, что то была или есть агрессия против Лил. По крайней мере, думаю, сейчас ее нет.

— Агрессия не против Лил, но против мужа.

— Да. Не буду называть имен или вдаваться в подробности, потому что ты знаешь людей, о которых идет речь, но считаю мужа слишком честолюбивым и самоуверенным. Я воспринимаю его как соперника.

— Тебе не нужно скрывать имена. Ты ведь знаешь, это никак не повлияет на то, как я буду вести себя с ними за стенами этого кабинета.

— Ну, может быть. Полагаю, ты прав, но не думаю, что имена необходимы, если я могу рассказать все остальное честно.

— Детали.

— Да. Хотя, думаю, тогда ты немедленно поймешь, о ком я говорю. Так что детали я всё же опущу.

— Как все это началось?

— Однажды ночью я последовал… прихоти и пошел к ней, обнаружил, что она одна, и изнасиловал.

— Изнасиловал?

— Ну, была изрядная доля сотрудничества. На самом деле ей понравилось больше, чем мне. Но изначальная идея была моей.

— М-м-м.

— Теперь мы встречаемся время от времени где-то с полгода.

— М-м-м-м.

— Я прихожу к ней, когда мужа нет дома, а временами мы встречаемся в комнате, которую я снял в пуэрториканском квартале.

— Ах-ха.

— С сексуальной точки зрения это того стоит. Для этой женщины, кажется, вообще не существует запретов. Я попробовал почти всё, на что способно мое воображение, но у нее, похоже, больше рецептов, чем у меня.

— Понятно.

— Муж, похоже, ничего не подозревает.

— Он ничего не подозревает.

— Да. Кажется, он с головой ушел в свою работу. Его жена говорит, что они занимаются сексом с регулярностью где-то раз в две недели, но что он подходит к этому с той же страстью и удовольствием, как к опустошению своего кишечника.

— М-м-м-м.

— Однажды я кончил в нее, пока она передавала мужу в ванную полотенце.

— Ты… что?

— Я накачивал ее сзади, пока она заглядывала в ванную, разговаривала с мужем и подавала ему полотенце.

— Слушай, Райнхарт, ты понимаешь, что ты сказал?

— Мне казалось, что да.

— Как ты мог… Как ты только мог…

— Что такое?

— Как ты только мог не заметить значимости этого романа?

— Не знаю. Он кажется просто…

— Свободно ассоциируй.

— Что?

— Я буду давать тебе слова, а ты давай свободные ассоциации.

— Хорошо.

— Черное.

— Белое.

— Луна.

— Солнце.

— Отец.

— Мать.

— Вода.

— Э… ванная.

— Дорога.

— Шоссе.

— Зеленое.

— Желтое.

— Трахать сзади.

— Ээ… э… э… искусственный.

— Искусственный?

— Искусственный.

— В каком смысле?

— Откуда я знаю? Просто свободная ассоциация.

— Продолжим. Отец.

— Фигура.

— Озеро.

— Тахо[66].

— Жажда.

— Вода.

— Любовь.

— Женщины.

— Мать.

— Женщины.

— Отец.

— Женщины.

— Белое.

— Женщины.

— Черное.

— Негритянки.

— Ладно. Этого достаточно. Всё, как я и ожидал.

— Что ты имеешь в виду?

— В ванной был твой отец.

— Да?

— Это очевидно. Пункт первый: ты ассоциируешь отца с фигурой. Ты можешь объяснить, что это такой психоаналитический термин, и действительно это так, но эта ассоциация также означает, что ты ассоциируешь «фигуру» — естественно, женскую фигуру — с отцом.

— Ух ты.

— Пункт второй: «трахать сзади» ассоциируется у тебя с искусственным, и ты говоришь это только после сильной заминки. Я требую, чтобы ты сказал мне, что первым пришло тебе в голову.

— Ну…

— Давай.

— Скажу честно, я думал, что это траханье было искусственным, ненужным, неуместным. Мне хотелось насолить кому-то другому… более значительному.

— Вот именно. Пункт третий: сзади, без сомнения, означает содомию, когда мужчина занимается любовью с мужчиной.

— Но…

— Пункт четвертый: ты ассоциируешь озеро с Тахо. Тахо, даже если твое сознание отрицает это, на языке чероки означает «Большой Отец-Вождь». Озеро, естественно, означает воду, а ты ассоциировал воду с ванной. Ergo[67]: в ванной был Большой Отец-Вождь.

— Ух ты.

— И, наконец, хоть это лишь банальные подтверждения того, что для тебя теперь очевидно, с «жаждой» ты ассоциируешь «воду». Ты жаждешь не женщин, но воду, ванную, твоего отца. В конце свободная ассоциация вроде бы прекращается, когда ты ассоциируешь и мать, и отца с женщинами, но на самом деле это является дальнейшим подтверждением того, что вся твоя внебрачная связь и эта свободная ассоциация означают инцестуальную, гомосексуальную любовь к отцу.

— Это невероятно. Это абсолютно… потрясающе… [долгая пауза]… Но что… что это все значит?

— В каком смысле? Я тебе сказал.

— То есть… что мне с этим делать?

— А, ты об этом. Детали. Теперь, когда ты знаешь правду, твое влечение к этой женщине, наверное, испарится.

— Мой отец умер, когда мне было два года.

— Вот именно. Мне больше нечего добавить.

— Он был шести футов ростом и блондин. Муж ростом пять футов восемь дюймов и брюнет.

— Замещение.

— Мой отец никогда не принимал ванну, только душ, по крайней мере, так говорит моя мать.

— Не имеет значения.

— Когда женщина подает своему мужу полотенце и болтает с ним, проникать в нее спереди неудобно.

— Ерунда.

— Я не знал, что Тахо означает Большой Отец-Вождь.

— Вытеснение.

— Знаешь, я все равно намерен с удовольствием заниматься любовью с этой женщиной.

— Я хочу, чтобы ты анализировал свои фантазии, когда будешь это делать.

— Обычно я представляю, что делаю это со своей женой.

— Час вышел.

22

Дни проходят, Читатель. И недели тоже. Поскольку память у меня плохая, а дневника в те дни, которые должен сейчас описать, я не вел, точная последовательность событий в моей голове не яснее, чем на этих страницах. Почти три года после моего открытия Жребий не давал мне указания писать автобиографию, а историческая ценность всего, что я делал, в то время не была для меня очевидной.

С другой стороны, можно предположить, что в моей избирательной дефективной памяти остались только самые яркие моменты. Вероятно, она придает моей случайной жизни некую структуру, которая размылась бы, вспомни я всё до мельчайших подробностей. Тогда давайте предположим: то, что я забываю, является априори незначительным, а то, что помню, является, по тем же соображениям, важным. Может быть, ни вы, ни я так не считаем, но зато мы получаем удобную теорию автобиографии. Кроме того, если переходы от главы к главе или от сцены к сцене кажутся особенно нелогичными, относите это на счет либо моей произвольной памяти, либо случайного решения Жребия: так путешествие становится более психоделическим.

Следующее достойное упоминания событие в эволюции тотально беспорядочного человека произошло 2 января в 13:00. Я решил начать новый год (я долго раскачиваюсь), позволив Жребию определить мою долгосрочную судьбу.

Нетвердой рукой и со стеклянными глазами я записал первый вариант, для глаз змеи[68] и двойной шестерки: я брошу жену и детей и стану жить отдельно. Я дрожал (что весьма тяжело для человека, на котором столько плоти) и чувствовал гордость. Рано или поздно Жребий выберет два или двенадцать, и совершится последняя великая проверка его способности разрушить мое «я». Если я брошу Лил, пути назад не будет; будут игры со Жребием до смерти.