Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля

• Название: Пять лет на острове Врангеля
• Автор: Ареф Минеев
• Издательство: Молодая Гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1936

---

Процесс «раскалывания» шкуры моржа.

Размах промысла моржа, таким образом, зависит прежде всего от людей. Без завоза на остров промыслового населения промысел моржа неизбежно будет кустарным и ежегодный выход моржевого шкурья будет незначителен, — тем более, что основой промыслового хозяйства является промысел белого песца. К нему, как побочный, добавляется промысел белого медведя и добыча мамонтовой кости[47]. В ценах 1929 года это давало, в среднем, 1000—1200 рублей на хозяйство чистого дохода, при чем некоторые промышленники зарабатывали значительно больше. Это, конечно, не стимулирует промысла моржа, так как хозяйство за счет наземного промысла обеспечивает себя средствами для приобретения со складов всего необходимого.

Моржевая шкура используется в хозяйстве эскимоса в незначительном количестве: обтянуть байдару, сделать ремни да подошвы для торбозов, если нет лахтажьей шкуры, причем на последнее, как правило, идет касекак и ункувак. Добытое шкурье, следовательно, не будет задерживаться в хозяйстве. С жиром дело обстоит сложнее, так как он в больших количествах употребляется для освещения и отопления. При наличном населении даже интенсивный промысел зверя не даст большого количества жира, пока мы не заменим жир другими осветительными материалами. Вместе с тем, пока туземцы будут жить в меховых пологах (аграх), жир неизбежно будет расходоваться на отопление.

Промыслово-навигационный период у берегов острова в среднем равен 60 дням, но, конечно, не во все дни можно выходить в море из-за льда или ветра. Однако, время невыходов в море не пропадает: оно занято обработкой шкур.

При организации на острове широкой заготовки моржа необходимо, учесть, что наиболее удобным местом для этого является южное и северное побережье. Восточный берег высок, и там только в устье реки Клер можно расположить поселение. Кроме того, вследствие сильного течения, районы, смежные с восточным берегом, не имеют, как видно, хороших пастбищ, и морж там держится в очень небольшом количестве только на отмели реки Клер. Западный же берег, хотя и имеет сносные места для поселения и запасы моржа там достаточны для промысла, слишком удален от мест подхода судов. Транспортировать оттуда шкурье и жир (в пласте) водой на мелкой посуде можно только в исключительно благоприятный в ледовом отношении год. Транспортировка же по суше на собаках обойдется слишком дорого. Механический транспорт вряд ли применим без элементарного дорожного строительства: путь пролегает по резко пересеченной местности.

Южный берег значительно удобней. На его протяжении разбросан ряд бухт, в которых промысловая посуда может укрываться в штормовое время. Запасы моржа тут обильны. Но передвижение по южному побережью водой временами также бывает значительно затруднено, а располагать промысловое поселение только в одном месте — значит не использовать запасов моржа по всему побережью. Во всяком случае промысловые поселения должны быть расположены в бухте Роджерс, бухте Сомнительной и на мысе Блоссом или, в крайнем случае, в бухте Предательской. Иметь салотопку в каждом поселении нет смысла, так как только продукция всего побережья сможет ее полностью загрузить.

Особенно удобно во всех отношениях для целей промысла моржа северное побережье. Это объясняется тем, что, начиная от залива Дублицкого, у мыса Литке и до бухты Песцовой — линия берега отделена от моря рядом кос, разделенных неширокими, но достаточно глубокими проливчиками. Глубина бухты на всем ее протяжении значительна. Промеров для определения глубины в них никто до сих пор не производил, но, судя по тому, что при северных ветрах в бухту заходят крупные торосы, достигающие в своей надводной части до 3 и больше метров, можно думать, что глубина здесь порядка 8—10 метров. Несмотря на то, что в бухты заходят льды, они все же, благодаря узкости проливов и незначительному количеству их, никогда не забивают бухту настолько, чтобы это препятствовало плаванию на промысловых судах.

Это даст возможность на протяжении всей навигации удобно сообщаться по всему северному побережью, причем это не потребует дополнительных затрат на транспортные средства.

Моржей на северном побережье, по мнению туземцев, гораздо больше, чем на южном. Все это дает основание считать, что северное побережье наиболее удобно для расположения там главных зверопромыслов.

Расположив склады, салотопню и все необходимое в начале бухты, у косы Бруч, неподалеку от мыса Литке, можно беспрерывно стягивать к ним добычу для переработки, не опасаясь, что лед может поджать к берегу и задержать суда, выведя их тем самым на ряд дней из производственного процесса.

Грузить же продукцию для отправки на материк можно будет здесь же, так как путь судов (за исключением «Красина»), как правило, проходит в непосредственной близости от места, указанного нами для постройки базы.

Уходят моржи от острова сравнительно поздно. Бывали случаи, что еще в январе туземцы видели моржей, лежащих на льду, но это случалось редко. В массе уходят моржи в сентябре — октябре с началом ледостава и только в некоторые годы держатся до середины и даже до конца ноября. Морж держится у острова 21/2—3 месяца.

Зимой моржи так же, как и летом, выходят для сна на лед. Температура в это время 20—25° ниже нуля.

Как действует на моржей мороз и действует ли? Мне самому не пришлось встречать моржей, лежащих на льду зимою в морозные дни, но из опроса очевидцев-туземцев и русских видно, что мороз на моржей оказывает влияние, но, как видно, не такое, как на человека или наземных млекопитающих. Кожа моржа на морозе замерзает и становится такой твердой, что железный гарпун, брошенный в лежащего моржа, не проникает в кожу. Он или ломается, или скользит, даже не оцарапав кожу. Суставы ластов до того замерзают, что когда морж встает, они трещат, как ломающиеся кости, а когда он начинает двигаться, ласты стучат по льду наподобие японских «гета» по асфальту тротуаров.

Когда случалось убивать моржа зимой на льду, то для того, чтобы разделать его, приходилось искать мест с мягкой кожей, доступных для ножа. Такие места оказываются только там, где кожа образует глубокие складки, или во впадинах передних ластов, куда мороз доступа не имеет. Вся остальная поверхность кожи и та ее часть, которая прижата ко льду, столь тверды, что нож тупится и скользит. Под кожей такого моржа при разделке всегда обнаруживается теплый жир. Мышцы сокращаются, кровь горяча и бьет фонтаном из разрушенных сосудов.

Если же зимой моржу удавалось уйти в воду, то, как видно, он особенно не страдал от этого. Вообще, от холода морж страдает не сильно, так как в противном случае вряд ли это животное устраивало бы спальни на льду, когда на воздухе замерзает ртуть.

Можно думать, что и другие ластоногие обладают такой же способностью, так как и нерпа и лахтак спят на льду зимой, хотя они это делают в специальных помещениях под снегом. Несомненно, что в таком помещении температура несколько выше наружной, но она все же достаточно низка для того, чтобы кожа нерпы или лахтака от долгого лежания могла затвердеть.

Ранней весной 1931 года промышленник Скурихин по пути с мыса Блоссом на Роджерс встретил в море недалеко от берега идущего по льду лахтака. Собаки, почуяв присутствие зверя, бросились к нему. Скурихин ударом остола по переносью убил его. В это время еще стоят тридцатиградусные морозы. Зверь, как видно, долго спал у продушины, и она столь крепко замерзла, что он не смог разбить вновь образовавшийся лед.

У лахтаков и нерп кожа, видимо, не промерзает так сильно, как у моржа, если не считать ластов, потому что кожа у них тонка и прилегает непосредственно к толстому слою теплого жира.

Глава XVII ОСЕНЬ

Обычно к началу сентября, в основном, заканчивалась заготовка мяса. К этому времени наступали значительные похолодания. На поверхности моря, покрытой слоями сильно опресненной воды, начинали образовываться тонкие корки стеклянно-прозрачного, звенящего льда. Птицы собирались в стаи и улетали на юг. Мелкая птица исчезала незаметно, а гуси солидно тянули большими партиями с востока на запад.

Тундра начинала промерзать. Растительность во многих местах давным-давно поблекла, только в поемных местах она долго зеленела и боролась с осенью, но к этому времени и здесь она умирала. Тундра становится все безмолвнее, все тише. Только море не желает еще сдаваться. Оно неумолчно шумит и рокочет, как будто жалуясь кому-то на приближение зимы.

Раньше всего начинают становиться бухты. Ледостав на них обычно проходит в средних числах сентября, но в некоторые годы, когда сентябрь бывает ветреным, замерзание бухт отодвигается на конец сентября — начало октября. Таким годом у нас был 1929-й. В этом году бухта Роджерс стала позже, чем когда-либо за последние пять лет. Если осень безветреная, то уже 14—15 сентября бухта покрывается довольно толстым салом. Если ветра нет, то сало быстро уплотняется, превращаясь в лед. В двадцатых числах сентября лед в бухте уже так толст, что держит человека, и по льду бухты начинается езда на собаках.