Александр Бруссуев - Прощание с Днем сурка

• Название: Прощание с Днем сурка
• Автор: Александр Бруссуев
• Жанр: Прочие приключения

Пираты — это не только Сомали. Были еще бравые малайские головорезы. Они есть, и они будут. 2002 год — просто эпизод.

---

3. стремительно дать в глаз лидеру неформалов, можно добавить ногой под живот, и закричать на чуть пристыженную толпу громко, повелительно и лучше всего на русском языке. Слова, как правило, просты, незамысловаты, но очень убедительны в своей выразительности.

4. если сине-коричневые потомки вымерших человекообразных обезьян начинают пятиться, значит можно спокойно двигаться дальше. Ну а если они решают вести себя неадекватно, даже агрессивно, значит это переодетый отряд местной полиции. Тогда дело приобретает совсем другой оборот, но об этом позднее. Хотя с нами такое произошло только один раз, чаще разгоняли толпу по разным темным углам.

Поодиночке в Индии мы не передвигались, всегда страховали друг — друга. Один воспитывает аборигенов, другой всегда наготове, чтобы вовремя убежать, сходить на судне в туалет, попить чай с вареньем, похожим на солидол, и позвать подмогу.

Приходили к нам, конечно, разного рода торговцы, продавали всяческое барахло. Очень колоритной фигурой был сопливый пацан, который мог по несколько часов кряду держать поднятым кверху большой палец руки, прикрикивая при этом: «Небраска!» Что этим он хотел сказать — не понятно. То ли, что собирается туда уехать, то ли, что весь товар ему этот американский штат в знак особого уважения поставляет. Он держал свой палец даже тогда, когда находился желающий приобрести пару носков, или майку, или сувенирную подделку, или любую другую сущую безделицу. Но этот малец никогда без боя не отдавал сдачи с покупки. Любая сумма, оказавшаяся в его цепких лапках, становилась собственностью, с которой он расставаться просто физически не мог. Он пытался всучить взамен денег всякую дрянь, визжал, как порося, скалился, как волчонок, плакал потом, размазывая по чумазому лицу слезы жадности. Но упорно, к каждому приходу судна, появлялся со своим огромным баулом и кричал швартующимся матросам свою «Небраску», задирая палец в небо.

Приходил и местный цирюльник, считающий наш пароход местом своей работы. Впрочем, за доллар — два, он мог вполне аккуратно оболванить любого под любой парикмахерский заказ. Мы этим пользовались, зачем лохматым-то ходить. Однажды место нашего брадобрея занял совсем незнакомый, вжикающий опасной бритвой по кожаному ремню, индус помоложе, будто собираясь нас всех тут почикать. Внезапно к судну со сверхзвуковой скоростью стало приближаться облако пыли. Наш парикмахер где-то завесил ухо, но все равно мчался, очнувшись, со скоростью ветра. Влетел на борт, минуя трап, презрительно смерил глазами конкурента и заверещал, ударяя себя в тщедушную грудь кулаком, выпячивая верхнюю губу с усами — ниточкой, провозглашая: «Это моя корова — и я ее дою!» Но противник вознамерился упорствовать и выставил вперед свою бритву. Великодушный Шрек, оказавшийся начеку, рискуя быть порезанным, отвесил самозванцу волшебный пендаль, и тот рыбкой вылетел на берег. Но наш мастер по прическам даже не успел, как следует, насладиться мигом справедливости, потому что вылетел следом, взмахнув в полете для приличия руками. Противники встали на ноги почти одновременно, продолжая испепелять друг друга взглядами. Пришлый потянулся в пыль за выпавшим лезвием, но сразу получил сквозной укол в ладонь ножницами, опечалился, покричал немного для пущей важности и был таков. Победитель презрительно осмотрел ножницы, с которых капала кровь, и театральным жестом забросил сей колющий предмет далеко в Нил. Но так как голубая жила Африки находилась за тысячи лье отсюда, на другом континенте, то грозное оружие брадобреев и цирюльников булькнуло поблизости, в местную вонючую речку.

Шрек, зауважавший самоотверженного парикмахера, махнул ему рукой, заходи, мол, ладно. Тот с достоинством поднялся и первому же клиенту взвинтил цену на целый доллар. Так цену и держал, компенсируя, наверно потерю любимых ножниц. Впрочем, никто из экипажа не возроптал.

Часто случались на борту официальные гости. Любой, одетый в песочного цвета костюм, да еще и с погончиками на плечах, старательно надувал щеки от важности, поднимаясь на борт. Кем там он был на самом деле: помощником писаря секретаря, или адъютантом ефрейтора охраны — узнать было невозможно. Все прямой наводкой ломились к мастеру. Уж, какие там приводились аргументы, но на трапе у каждого оттопыривались карманы, повторяющие контуры бутылки.

Зато выход из этой разнузданной дикости, под названием индийский фрахт, ознаменовал собой целых два замечательных события: первое, что фрахтователи за наш благородный труд на благо местных взяткодателей выделили на судно целых двести с лишним ящиков первосортно просроченного пива «Тигр». Испытание проводилось под руководством Шрека с дедом, которые, надегустировавшись до альпийских йодлей, дали добро на потребление сомнительного пития. Тут-то нам масть и повалила. В обиход внедрились слова, типа «общество тигроловов», пойти «тигра подрессировать», «дернуть тигра за хвост» (выдуть одну банку), «положить тигра на лопатки» (сожрать четыре емкости), и даже «убить тигра» (прикончить целый ящик). Лишь нашим филипкам «Тигр» пришелся не в жилу. Их закаленные восточноазиатским солнцем организмы, не могли быстро расщеплять молекулы алкоголя, поэтому с «тигрового хвоста» они становились, как если бы мы «убили» по полтора тигра. Поэтому Шрек изъял у филиппинских дрессировщиков всех животных, убоявшись, что народ попросту сопьется.

Второе событие было то, что мы с Олегом попали в индийскую тюрьму на задворках Бомбея. Вернее, это, скорее всего, было просто камера предварительного заключения, рассчитанная на одного хулигана. Ну а мы там оказались совершенно случайно. Сходили с парохода к ближайшему ларьку, который был на расстоянии метров в двести, чтобы приобрести телефонные сим — карты местного оператора «Оранж». За десять долларов мы могли по часу разговаривать, не выходя из каюты, с домом. А эсэмэски вообще предлагались по трехцентовой цене. На самом деле они отправлялись, лишая баланс оговоренной суммы, но по адресу не поступали. Исчезали в нирване. Но, тем не менее, перспектива поговорить, не вставая с кровати в полном одиночестве, воодушевляла.

Карты мы приобрели без проблем, но тут же попали под бдительный полицейский надзор. Два усатых важных, одетых в форменную одежду, представители власти возникли, как из пыли, как из грязи — из ниоткуда. Достали свои бамбуковые палки, которые у них вместо дубинок, и на местном очень недовольном языке стали нас критиковать. Мы с Олегом переглянулись: деньги вымогают, гады, за растаможку типа. Они, как и положено в таких странах, трактовали законы по своему усмотрению. По-английски эти рэкетиры в мундирах говорили не очень хорошо, а вернее, совсем не говорили. Мы, быстренько отвернувшись, выдрали симки и передали полицейским все сопутствующие реквизиты, внушительные такие коробочки. Но те никак не унимались, продолжая визгливо голосить, размахивая своими палками. И один из этих невежливых типов, доведя себя до состояния, когда сам себе уже казался чуть ли не раджем, или махараджем, приложился бамбуком по плечу нашего повара. Моментально получил по голове, отлетел на положенное расстояние и притворился спящим. Я сразу же притянул к себе за грудки второго типа, следует заметить, очень удивленного. Выдрал из окоченевших рук палку и, перехватившись за концы, саданул об колено. Хорошо хоть в последний момент притормозил немного, усомнившись в правильности своего поступка. Не то сломал бы свою ногу к едрене-фене. Потом зашвырнул крепчайший бамбук в ближайшие пыльные тростники, и мы с Олегом поспешили на судно.

Уже смеркалось, поэтому всколыхнувшуюся толпу на нашем пути мы приняли за заурядных хулиганов, решивших поправить свое никчемное материальное положение за наш счет. Алгоритм действий уже был выработан, и я, оценив серую толпу, быстро выделил главаря, в темпе рубанул ему прямым в подбородок. Тот обреченно растекся по пыли, а мы с Олегом уже вовсю голосили грозными криками, обещая всех сейчас порвать и разбросать до самого Китая. Но что-то пошло не так. Мы даже сначала не поняли, что в нас смотрел ствол пистолета. Вот незадача, кольт-то полицейский. Откуда он у этих оборванцев? Но размышлять было некогда, лапки задрали кверху и пошли куда-то в сторону того ларька, где несколько минут назад отоварились карточками. Толпа ликовала, будто поймали лидеров тайных повстанцев. Переступили через Олегова крестника и, понуждаемые стволом, вошли в сарай с телефоном, преодолев до него еще метров сто. Там же находилась комнатенка с решетчатой дверью, куда нас и впихнули. Ясное дело — цугундер.

Грустно стало ужасно. Ну а те добровольные народные индуистские дружинники хорохорились вовсю. Один, тот, что с пистолетом, даже звонить куда-то начал.

— Олег, если нас определят по этапу — мы погибли. Никто нас не защитит.

— Да лучше об стенку убиться, чем к этим уродам в лапы попасться.