Сьюзан Ховач - Грехи отцов. Том 2

• Название: Грехи отцов. Том 2
• Автор: Сьюзан Ховач
• Издательство: Олма-пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-322-X

Продолжение романа Сюзан Ховач «Грехи отцов».

***

Невидимая война между Корнелиусом Ван Зейлом и его дочерью Вики достигает своего апогея… После смерти мужа Вики затягивает в водоворот страстей — но вновь вмешательство отца разрушает зыбкую надежду девушки на счастье. Похоже, в нем скрыт источник роковых темных сил, разлучающих Вики со всеми, с кем она стремится связать свою жизнь. Сможет ли девушка окончательно избавиться от влияния тяжелого прошлого предков и противостоять отцу — сильному, но в то же время такому одинокому колоссу финансового мира?

---

Я наложил на нее запрет, боролся и как-то смог себя контролировать. Возможно, это было самым большим усилием воли, которое я когда-либо совершал. Затем я сказал приятным голосом:

— У меня все в порядке, Корнелиус, но я должен признать, что утро выдалось адское. Однако я не хочу наскучить тебе рассказом о своих личных неприятностях. Я знаю, что ты всегда решительно возражал против того, чтобы партнеры выставляли свою частную жизнь на обозрение всех сотрудников.

— Верно, не одобрял, — сказал он, улыбаясь мне, давая понять, что мой-то здравый смысл он одобряет… Затем он повернулся к дверям, разделяющим две части комнаты. — Кстати, я отложил совещание по лондонскому филиалу, — добавил он, оглянувшись через плечо. — Я думаю, в данных обстоятельствах предварительное обсуждение может быть полезным.

— Предварительное обсуждение? — Я был удивлен. — Хорошо, конечно, как тебе угодно.

Он открыл дверь и жестом пригласил войти в другую половину кабинета. Я вошел вслед за ним и остановился.

Знаменитые часы все еще стояли на каминной полке. Легендарная скандинавская кушетка стояла у камина, как порожний стол в морге. У окна стоял Себастьян.

— Себастьян разговаривал со мной, — прервав молчание, сказал Корнелиус. Он стоял у каминной доски и лениво водил по ней пальцем, как бы проверяя, есть ли на ней пыль, и наблюдал за нами обоими в зеркало над камином. — Себастьян выдвинул целую серию драматических и интересных теорий. Я полагаю, ты должен их услышать, Скотт. Потому что, хочешь верь, хочешь не верь, но все они о тебе.

— Замечательно! — тут же ответил я. — Ладно, у меня тоже есть несколько теорий, и хочешь верь, хочешь не верь, все они о Себастьяне. Почему бы нам не обменяться информацией?

— Почему бы и нет? — согласился любезно Корнелиус. — Но прежде чем мы начнем, я хочу прояснить один момент: Викино имя не должно быть упомянуто в ходе этой дискуссии. Ее личная жизнь — это ее личное дело, и я давным-давно дал обет не вмешиваться в нее. Так что, если кто-нибудь из вас планирует использовать ее как пешку в вашей игре друг с другом, вы можете об этом забыть. Мне не интересно, кто из вас оказался ее теперешним любовником. Это для меня не имеет значения.

— Постойте минуту, — сказал Себастьян.

Я подскочил, но он на меня не смотрел. Он смотрел на своего отчима, а Корнелиус напустил на себя терпеливое, многострадальное выражение.

— Трудно предположить, что вы можете быть таким глупым, — сказал Себастьян. — Этот парень водит вас за нос много лет подряд, Корнелиус! И когда ему удастся стереть вас с лица земли, здесь в кабинете будет висеть не ваш портрет, после того как название банка приобретет фамилию Салливена, это будет портрет его отца!

Корнелиус вздохнул, устало оперся о каминную полку и повернулся ко мне со смиренным видом.

— Ладно, Скотт, твоя очередь. Ты хочешь на это ответить? Давай. Ты так хорошо это умеешь делать. Я всегда восхищался, как ты умеешь находить отличные ответы на неловкие обвинения, которые выплывают время от времени.

— А я всегда восхищался тем, что ты был достаточно умен, чтобы видеть истину, Корнелиус! Себастьян, если ты думаешь, что мною движет стремление отомстить, то ты абсолютно ничего не понимаешь…

— Не имеет значения, что тобой движет! — заорал Себастьян. — Ты настолько запутался, ты вызываешь гадливость и твои побуждения не имеют значения. Значение имеет лишь то, что ты хочешь заполучить банк, и как только ты его получишь, ты дочиста сотрешь все следы Корнелиуса, как он когда-то стер следы твоего отца! Это чертовски очевидно…

— Конечно, это очевидно, — человеку, который потерял рассудок от ревности!

— Почему ты…

Я развернулся в сторону Корнелиуса, который наблюдал за нами, как будто он был древним Зевсом на Олимпе, всемогущий бог, бросивший заинтересованный взгляд на схватку двух мелких божеств.

— Нетрудно угадать побуждения Себастьяна, Корнелиус, его мотивы ясны как день! Он знал, что ты никогда не отзовешь его из Европы, так что он подстроил, чтобы у тебя не было выбора и тебе пришлось бы его вызвать назад, а как только он приехал назад, он использует влияние своей матери на тебя, чтобы получить все, что он хочет здесь в банке на Уиллоу- и Уолл-стрит. А как только он получит то, что хочет, Корнелиус, думаешь ли ты, что он хотя бы пальцем пошевелит, чтобы помочь твоим внукам, которых он всегда ненавидел? И неужели ты на самом деле думаешь, что он сохранит за банком имя Ван Зейла в честь человека, которого он всегда втайне не любил? Вот за кем ты должен наблюдать, Корнелиус! Это только он виноват во всех неприятностях! Я всегда образцово вел себя в Нью-Йорке, а можешь ли ты это сказать о его недавнем поведении в Лондоне?

— Ладно, ладно, ладно, — сказал Корнелиус. — Прекрасно сказано, очень впечатляет, я понял твою мысль. Теперь давайте успокоимся, мальчики, и обсудим все разумно. Мне не интересно наблюдать за вашей перебранкой. Себастьян, что это за чепуха о том, что ты сам подстроил свой вызов из Европы? Вспомни, ты же сам решил в 1960 году ехать на работу в Лондон, и твоя мать очень плохо приняла твое решение. Если ты бы хотел вернуться в Нью-Йорк, тебе нужно было бы только попросить.

— Проклятый лицемер! — заорал Себастьян с такой силой, что Корнелиус отпрянул. — Возможно, это было до некоторой степени мое решение уехать в Лондон, но ты был в восторге — тебе не терпелось от меня отделаться! И ты хотел от меня отделаться не потому, что ты думал — как всегда попадая впросак, когда речь заходила о Вики, — что я испортил жизнь твоей дочери! Ты хотел меня убрать с дороги, потому что мое отсутствие означало, что все мамино внимание достанется тебе, Господи! Только подумать, что у тебя хватило хладнокровия спокойно смотреть, как этот подонок обвиняет меня в ревности! Ты ревновал меня к тому, какое место я занимал в маминой жизни, всегда, сколько я могу вспомнить! Корнелиус направился к складной двери.

— Дискуссия окончена. Я не могу тратить время на выслушивание истерики.

— Это не истерика, Корнелиус, — это называется говорить правду в глаза! Хорошо, давай я заставлю тебя раскрыть карты. Отправь меня снова в Лондон! Если все, что я должен сделать — это попросить, хорошо, я попрошу. Но я скажу тебе одну вещь: если я вернусь, он должен будет уехать. Может, тебе нравится сидеть и смотреть, как он забирает себе банк и трахает твою дочь…

Корнелиус просто сказал:

— Ты уволен, — и войдя в основную часть своего кабинета он раскрыл стеклянную дверь и вошел во внутренний двор, не оглянувшись назад.

Мы молчали. Мы оба онемели. Там за дверью во внутренний двор Корнелиус достал пакет с птичьим кормом и кормил пару голубей.

Наконец Себастьян сдвинулся с места, неловко натолкнувшись на письменный стол и с размаху стукнул по стеклянной двери.

— Ты сошел с ума! Ты не можешь это сделать! Ты просто этого не можешь сделать!

— Я старший партнер этого банка и имею абсолютную власть нанимать и увольнять служащих по своему усмотрению, и никто, даже любимый сын моей жены, не может указывать мне, как управлять моей фирмой. — Корнелиус снова положил пакет с кормом в декоративную вазу, отряхнул руки и шагнул обратно в комнату.

Себастьян последовал за ним. Я все еще стоял неподвижно.

— Убирайтесь отсюда, пожалуйста, — сказал Корнелиус, садясь за свой стол и шурша пачкой бумаги. — Я сомневаюсь, что вы сможете добавить что-нибудь полезное к разговору.

— А Скотт — что со Скоттом?

— Скотт тебя не касается, больше уже не касается.

— Но…

Корнелиус поднялся на ноги так стремительно, что Себастьян попятился. Затем, наклонившись вперед и опершись на обе руки о стол, он сказал самым своим звонким голосом:

— Этот разговор, так же как твоя карьера в банке Ван Зейла, полностью закончены. Понял? Все кончено. Конец. Мне больше нечего сказать.

Себастьян жутко побледнел. Не говоря ни слова, он поковылял к двери, но, прежде чем уйти из комнаты, он повернулся назад.

— Я надеюсь, что он доведет тебя до могилы! — сказал он дрожащим голосом. — Но если ты даже останешься в живых, не приползай ко мне за помощью, чтобы забрать обратно дело твоей жизни — только если ты предложишь мне должность старшего партнера, а сам уйдешь в отставку!

Дверь с грохотом закрылась. Корнелиус сел, ослабил узел галстука и взял таблетку из маленькой золотой коробочки. Я ждал. Наконец он посмотрел на меня. Это был далекий, пустой, холодный взгляд.

— И, значит, — сказал он, — переходим к тебе. Можешь привести мне хоть одну вескую причину, почему я не должен сейчас уволить тебя вместе с Себастьяном, чего ты так очевидно и заслуживаешь?

— Ты очень сильно опоздал, — сказал я. — Ты меня увольняешь, я встаю и иду всего несколько метров к Рейшману и забираю с собой всех самых важных твоих клиентов. Джейк уже предложил мне должность президента новой корпорации Рейшмана. Я теперь в состоянии ободрать тебя, как липку, и не забудь это.