Сьюзан Ховач - Грехи отцов. Том 2

• Название: Грехи отцов. Том 2
• Автор: Сьюзан Ховач
• Издательство: Олма-пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-322-X

Продолжение романа Сюзан Ховач «Грехи отцов».

***

Невидимая война между Корнелиусом Ван Зейлом и его дочерью Вики достигает своего апогея… После смерти мужа Вики затягивает в водоворот страстей — но вновь вмешательство отца разрушает зыбкую надежду девушки на счастье. Похоже, в нем скрыт источник роковых темных сил, разлучающих Вики со всеми, с кем она стремится связать свою жизнь. Сможет ли девушка окончательно избавиться от влияния тяжелого прошлого предков и противостоять отцу — сильному, но в то же время такому одинокому колоссу финансового мира?

---

На полпути к поездам я опомнился, снова подумав, что я, должно быть, сошел с ума. Едва ли я мог прийти на работу небритым и одетым в джинсы и кожаную куртку. Повернув назад и прыгая через ступени, я выскочил на улицу, поймал такси на расстоянии в шесть кварталов и поехал к себе домой, и когда я сидел в машине, я думал не о Корнелиусе, а о Сэме Келлере, сделавшем мне выговор много лет тому назад за то, что я был небрит и не причесан, потому что заснул у себя за столом во время ночной работы.

Память о Сэме Келлере, человеке, который послал моего отца на его последнюю милю на пути к самоуничтожению, всегда заставляла меня сжать кулаки, но на этот раз они уже были сжаты. Я чувствовал себя как пассажир в самолете, который падал.

— Езжай быстрее, не можешь? — оказал я водителю.

— Что это, самоубийство?

Я бросил пятидолларовую бумажку на сиденье рядом с ним.

— Убери это.

Он нажал на сигнал, и машина аж подпрыгнула, сорвавшись со светофора, а другой шофер выглянул из соседнего автомобиля и выругался нам вслед.

У себя дома я исхлестал свою кожу жесткими струями душа и растер ее жестким полотенцем. Я побрился, надел свежее белье и подошел к телефону.

— Его еще нет? — спросил я у секретарши Корнелиуса, зажав трубку между плечом и ухом, а сам продолжая одеваться.

— Еще нет. Сегодня очень напряженное движение на улицах. У вас будет какое-нибудь сообщение, мистер Салливен?

— Нет. Да. Подождите минутку, я подумаю, — правда была в том, что из-за сложившейся ситуации я потерял над собой контроль и совершил несколько неверных шагов, каждый из которых был нелепее предыдущего. Пора было остановиться и обдумать все факты, которые я не мог изменить. Никоим образом я не смогу прийти в офис раньше Себастьяна, и у меня нет способа помешать Себастьяну донести на меня Корнелиусу, но даже в этом случае имеется возможность стать хозяином положения. Корнелиус не любил Себастьяна и не любил, когда ему сообщали что-нибудь неприятное обо мне, его любимом партнере; он также не любил, когда ему напоминали о том, что его дочь не замужем и ведет образ жизни весьма далекий от монашеского. Если я призову всю свою выдержку, перестану метаться подобно закомплексованному плейбою и нанесу сильный ответный удар, у меня будут шансы предотвратить катастрофу: я смогу изложить события по-своему и тем самым избежать неприятностей.

Мой серебряный медальон, символ сладкоречивого племени, лежал на ночном столике рядом с телефоном. Я сказал секретарше самым нежным, самым чарующим голосом:

— Не могли бы вы передать мистеру Ван Зейлу, что меня неожиданно задержали дела и я встречусь с ним, как только смогу. Большое спасибо! И, может быть, вы предложите ему перенести совещание по поводу лондонского филиала на десять тридцать? Благодарю вас.

Я положил трубку, поглядел на часы. Я получил лишнее время, я мог бы им воспользоваться. Одевшись, я немного потянул время за кофе, но, в конце концов, когда больше уже нельзя было медлить, я отправился в путь, чувствуя себя обнаженным, как древний кельт, который с криком бросается в битву, и я молчаливо приехал на угол Уиллоу- и Уолл-стрит, как всегда безупречно одетый и готовый сражаться за свою профессиональную судьбу.

Светило солнце, когда я шел по улице мимо небоскреба Моргана, направляясь в банк на углу Уиллоу- и Уолл-стрит. Швейцар банка приветствовал меня с улыбкой, и я заставил себя лениво пройти через просторный зал, обмениваясь приветственными репликами с моими партнерами, которые работали в этом зале. В заднем вестибюле я быстро проскользнул мимо закрытой двери кабинета Корнелиуса и взбежал наверх по запасной лестнице, но, прежде чем войти в свой кабинет, я убедился, что мое дыхание не учащено. Мне предстояла генеральная репетиция. Я должен был изобразить непринужденного беззаботного холостяка, только что вернувшегося из удачного отпуска на Карибском море.

Я открыл настежь дверь. Мой секретарь и личный помощник стояли у моего стола с обреченным видом, и я с опозданием вспомнил, что Скотт никогда не делился со своими сотрудниками рассказами о своих отпусках, но немедленно принимался за работу, пытаясь упаковать двадцатипятичасовое задание в двадцатичетырехчасовой рабочий день.

— Привет, — сказал я, думая о том, за что, черт побери, должен был бороться Скотт. — Как дела?

Они от удивления открыли рты, но решили, что мой веселый вопрос не что иное, как временное отклонение от нормы.

— Скотт, мистер Ван Зейл немедленно хочет вас видеть…

— …и, кроме того, неприятности с Хаммэко…

— …и компьютер сломался…

— …и получено важное сообщение из…

Я подумал: что за скучную жизнь вел Скотт, постоянно имея дело с подобной чепухой.

— Хватит! — запротестовал я. — Отдохните! Пусть подождут! Как у вас обоих идут дела?

Они посмотрели на меня, открыв рот.

— Хорошо, — сказал, наконец, мой секретарь. — Я думаю, все мы еще не пришли в себя от убийства. Скотт, не лучше ли будет вам позвонить мистеру Ван Зейлу? Он сказал «немедленно».

Зазвонил телефон.

— Меня еще нет, — сказал я, снимая пальто.

Секретарша выполнила мой приказ.

— Кто это был? — спросил я, рассеянно глядя на накопившуюся на столе корреспонденцию.

— Доналд Шайн.

— Доналд кто?

На этот раз оба — секретарша и помощник — посмотрели на меня так, будто мне было пора давать справку о ненормальности.

— Доналд Шайн! Не говорите нам, что вы забыли этого молодого парнишку из Бруклина, который хотел начать дело, связанное с лизингом компьютеров! Он хотел знать, когда вы сможете с ним позавтракать!

— О, Доналд Шайн! Безусловно, позвони ему и назначь какой-нибудь день. Где эта прекрасная блондинка из машбюро с моим кофе?

Моя секретарша от удивления даже уронила блокнот. Я продолжал смеяться над ними, но вдруг зазвонил красный телефон, заставив меня подскочить. Я постарался взять трубку не сразу, а усевшись за стол, и только тогда сказал: «Салливен».

В трубке молчали. Тут я вспомнил, что Скотт всегда говорил «Да» или «Привет», когда отвечал по красному телефону.

— Корнелиус! — мягко сказал я.

— Скотт? — его голос звучал странно. Модуляциями своего голоса он превратил мое имя в вопрос.

— А кто же еще?

Снова молчание. А затем он сказал самым вежливым своим тоном:

— Не могу ли я тебя увидеть прямо сейчас?

— Конечно, я сейчас спущусь. — Я положил трубку и встал. — Ну ладно, я вас увижу позже. Не гасите огонь в камине.

Они смотрели на меня молча, когда я выходил из комнаты.

И только когда я дошел до вестибюля, самообладание покинуло меня и я вынужден был остановиться, чтобы перевести дыхание. Мне было неприятно сознавать, что я напуган — и не только приближавшейся схваткой, — я был уверен, что я ее выиграю, — я боялся Корнелиуса. Я уже больше не был бесстрастным Скоттом с железными нервами, который мог смотреть на него без эмоций. Я мог только думать о том, что, поскольку Скотт был мертв, это мне придется теперь вступить в схватку с этим человеком, так повернувшим мою жизнь, что Скотт никогда не позволял мне об этом рассуждать. Но я об этом раздумывал. Мне хотелось блевать. Я был не только испуган, но и физически болен от ужаса и отвращения.

Я открыл дверь. Он был там. Я вошел в комнату. Я почувствовал, что дрожу, даже трясусь, но и двигался насколько мог ловко, как будто мне на все было наплевать, и Корнелиус тоже двигался ловко, встал из-за стола и обошел его, чтобы выйти мне навстречу. Сзади него в окно неярко светило солнце, освещая вытянутые ветви магнолии во внутреннем дворе и над камином — яркие черно-красные пятна картины Кандинского, которые были похожи на расчлененный труп, написанный сумасшедшим. Складные двери, отделяющие две части этой двойной комнаты, были закрыты, и это придавало комнате зловещий вид.

Я остановился, но Корнелиус продолжал двигаться. Он подошел ко мне, вытянув мне навстречу руку, и одарил меня самой своей теплой улыбкой.

— Привет, — сказал он. — Добро пожаловать! Приятно тебя снова видеть!

Я молча пожал его руку. Я чувствовал себя таким же растерянным, как в подростковом возрасте, когда он был так любезен со мной и все же постоянно настраивал меня против моего отца. Я забыл, что такое чувствовать себя таким сконфуженным. Скотт защищал меня от Корнелиуса стеной эмоциональной бесстрастности, но теперь стена была в развалинах и все старые раны открылись снова в моей душе. Я не знал, что возможно жить с такой болью и все же не терять сознания. Я неудержимо хотел выпить бренди, много бренди, налитого в большой стакан.

— У тебя все в порядке? — спросил Корнелиус.

Я подумал о моем отце, умершем в состоянии опьянения. Желание выпить бренди пропало. Страх тоже пропал. Глядя на человека, стоящего передо мной, я не испытывал ничего, кроме самой темной примитивной ярости.