Николай Берг - Остров живых

• Название: Остров живых
• Автор: Николай Берг
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9922-1222-8

«Обычный зомби медлителен, туповат и опасен только для безоружного и растерявшегося человека, находящегося в ограниченном пространстве. Таких зомби называют «сонные». Отведавший любого мяса становится сообразительнее, быстрее и представляет собой проблему даже для владеющих оружием живых. Называются такие шустрые зомби «проснувшиеся». Но хуже всего те из умертвий, которые смогли добраться до живого, необращенного мяса особи своего вида. Они изменяются даже внешне, приобретая новые возможности, интеллект их возрастает, но все это: мощь, скорость, хитрость – используется только для убийства живых. Получающиеся после морфирования образцы – их называют «некроморфы» – крайне опасны и могут быть нейтрализованы только специальными группами, уполномоченными руководством для такой работы…»

Учебник «Основы безопасности жизнедеятельности» (раздел «Зомбология», глава 1)

«Но выжившие люди, утратившие человеческое в себе, страшнее любого морфа. Запомните это, дети».

---

Майор заканчивает выданную на одном порыве речь, глубоко вздыхает.

– Это все из-за лекции, – немного виновато говорит он, помолчав. – Так-то я язык на привязи держу.

Немного неловкую паузу нарушает просунувшийся в палату врач по прозвищу Бурш:

– Вот приполз змий и говорит… И говорит змий, что коллегу уже ждут внизу. Целая толпа веселеньких водолазов.

– Ну, Николаич, до скорого! До встречи, Дима! Честь имею, товарищ майор!

Жмем друг другу руки.

Когда уже спускаемся по лестнице, Бурш вполголоса дополняет:

– Вы заметили, что вашему командиру показан диализ?

– Ну не скажу, что заметил, но ХПН, боюсь, имеет место.

– Имеет. К сожалению. И это еще одна причина ввязаться вашей компании в очистку госпиталя…

– А что с пациентом скандальным? – спрашиваю просто, чтоб не молчать.

– Да нормально все будет. Если он сам с большого ума чего еще не напортачит. Моих ладоней – шесть процентов получилось, если Нины – то семь процентов[17]. Пустяки. Но плохо, что он себя знатоком считает – приглядывать придется.

Было бы смешно, не будь так грустно. Пациенты подчас такое выкидывают – в кошмаре ночном не увидишь.

Пятилетняя девчонка садилась на горшок, оступилась и упала на отрытую спираль рефлектора-обогревателя. Платьице синтетическое от раскаленной спирали вспыхнуло – особо тяжелые ожоги, потому как еще и прилипло намертво. Тяжелейшие обширные ожоги…

Лежала у нас в клинике.

Мамаше добрая душа посоветовала клин клином выбить.

Мамаша по совету принесла украдкой сухой лед и, когда медсестра свалила из палаты, обложила сухим льдом дочку. Потом этот редкий случай – ожоги с обморожениями – студентам показывали…

Водолазы и впрямь веселые, помытые и отдохнувшие.

Все никак не привыкну к кронштадтским расстояниям: уже через несколько минут мы на пристани. В Питере-то, куда бы ни ехал, все час выходит. А с пробками и вообще уму нерастяжимо.

Катер, или как называется эта штука, сразу производит впечатление сильной рабочей лошадки с краном и лебедками. Присоединяемся к тем, кто уже на борту, и отваливаем. Мне кажется, что вся эта публика тоже водолазы. Во всяком случае, они хорошо знакомы друг с другом.

Надо бы поспать, но не успею – до Ораниенбаума близенько. Так близенько, что во время войны флот из Кронштадта прикрыл щитом огня держащиеся буквально зубами за свои позиции наши части. Атаковать под снарядами с кораблей для немцев оказалось крайне неприятно – взрывы танки опрокидывали, а уж пехота от взрывной волны калечилась совсем немилосердно… Попытки расквасить Балтфлот бойкими авианалетами провалились. Финский залив мелкий. Даже поврежденный «Марат», например, просто сел на грунт и работал как стационарная батарея. А потери люфтваффе вышли совсем неприемлемыми.

Образовался Ораниенбаумский плацдарм, который так и был ножом в немецких позициях все время блокады. Очертания его точно показывали действительную дальность корабельных орудий. Когда сматывали блокаду, именно из-за наступления отсюда немцы вынуждены были откатиться дальше, чем думали, иначе попали бы в котел не в Курляндии, а гораздо раньше.

Только тут дворцы остались в первозданном виде, во всех остальных пригородах они были разграблены немцами и разрушены. Последним, отступая, они подпалили дворец в Павловске, до этого он был только разграблен. Дворцы в Пушкине, Ропше, Петергофе, Стрельне уже были уничтожены. А предметы из дворцов потом долго находили и в немецких обозах, и в самом рейхе.

Много разговора о Янтарной комнате, которая, похоже, сгорела в Кенигсберге, когда за полгода до нашего штурма авиация союзников по своей привычке выжгла жилой центр города. Но Янтарная комната не самое ценное, что погибло. Просто о ней принято было писать. На зубы попала. Украденные сокровища искусства куда были дороже.

И курьез – разгромленные дворцы восстановили, и даже Янтарную комнату воссоздали, наглядно показав, что наши мастера могут невозможное, а вот дворцы в Рамбове теперь достаточно скромно выглядят по сравнению с тем же Пушкином или Петергофом.

Особенно убого смотрится шикарнейший в свое время дворец светлейшего князя Меншикова. Зато паркет – еще тот, тех времен, когда тут весельчак Петр I оттягивался на полную катушку. Развлекаться царь умел. Вот, например, построили по его приказу Катальную гору высотой с современный восьмиэтажный дом и уклоном на спуске в пятьдесят градусов. Вот небось визгу-то было, когда с такой жути катились европейские гости…

Ну, традиция кататься с ледяных горок или строить деревянные и поливать их льдом в России была давно, но чтоб такое… Иностранцев аттракцион так потряс, что в честь этих петровских шуточек подобное стали звать «русскими горками». И когда американцы создали свое, но уже куда как позже и потому из железа с рельсами и вагонетками вместо льда и санок, то назвали адреналинодавительный аттракцион именно «русскими горками». А наши, начав строить такое у себя, естественно окрестили «американскими горками». Вот и разберись без пол-литры.

Екатерина II тоже устроила тут Катальную горку, но уже по-женски фешенебельно-уютную и не такую чудовищную. Правда, и на ней разгонялись до семидесяти километров в час, что в те времена было скоростью недостижимой для любого транспорта. Павильон-то нынче стоит, и вообще это дворец скорее, но вот катальный пандус и колоннады так и не воссоздали. Не говоря уж про систему летних горочек, где катались на специальных колясочках – уже не с такой дикой скоростью, как на санках, но все равно быстрее, чем лошадки возили. Жаль, теперь уже и не получится…

А вообще тут чуть было не построили Санкт-Петербург. Умные люди толковали, что именно тут самое место и для города, и для порта. И берег ярусами – не затопит. И не болото – грунт прочный. Но вот хотелось царю чтоб вместо улиц были каналы. Ну и не вышло каналов, накопали под руководством Меншикова жалкие канавы на Васькином острове, за что получил светлейший палкой по хребту…

Швартуемся. Теперь, когда у меня есть возможность глянуть вокруг, убеждаюсь, что стоящие в гавани корабли явно обитаемые. И народишко чем-то занимается, и белье сохнет – и женщин вижу. Точно как плавучие дома получаются. Сходни поднял – и, кроме прыгучих морфов, никто и не доберется. А против прыгучих вон отсюда видна пара пулеметных гнезд на верхотурах, да и публика в основном вооруженная. Опять же незаметно не шибко-то подберешься – пирсы из-за мелководья Финского залива далеконько от берега вынесены и просматриваются отлично. Еще когда купаться можно было в заливе, идешь-идешь – а все по колено. Теперь же польза.

Правда, непонятно, как они с крысами корабельными справились. Но видно получилось как-то. Идем по пирсу непривычно – просто кучей. Без разбивки секторов, оружие у всех есть, но в кобурах или на ремне.

Спрашиваю Филю.

– Бре, тут все под присмотром, не боись.

Ну-ну. А чего ж нас сюда пригнали?

Проходим мимо памятника эпроновцам. Стоявшую здесь же в гавани Ораниенбаума старушку «Аврору» в блокаду обстреливали так, что довелось слышать мнение о том, что снаряды и бомбы, потраченные на нее немцами, стоили дороже, чем этот символ революцию.

– Филь, а что тут за морф?

– Назвали Призраком. Сидят – боятся. Но одна бабка его видела: ни фига не призрак. Просто скоростной морф. Но бабка… Знаешь, могла и выдумать. Эти старики много чего фантазируют…

Гм… Да, разные они, старики-то. И старушки тоже. Прошлым летом к моим знакомым копарям обратилась тихая старушка: ребята, дескать, выручайте, призраки по ночам мучают. «Какие призраки?» – «Да три немецких офицера все приходят, надоели». – «Опа! А чего это они повадились-то?» – «Да во время войны они на постое в этом доме были – выскочили, когда артобстрел начался, под снаряд и попали. Они у меня в огороде закопаны». Приятели и копанули, бабка даже роскошный смородиновый куст не пожалела. И действительно – три ганса нашлись, меньше чем на полметра глубины. Правда, без обвеса, кителей и сапог, но в касках. И по состоянию костей видно, что осколками срезало. Успокоили старушку, вытащили скелеты с огорода. Передали Фольксбунду, пусть покойные офицеры теперь своим соотечественникам надоедают, раз такие беспокойные оказались. Другой старичок показал место массовых расстрелов немцами наших раненых красноармейцев и гражданских. Тоже тем летом рыли. Он, оказывается, шестилетним мальчишкой из кустов видал, как расстреливали. На картах не было ни хрена, да и в книгах тоже. А накопали всякого разного. Кроме нескольких десятков скелетов мужских, женских и детских вещи всякие, включая вставной глаз, кожаные лапти и прочие вещи. А под занавес и женские косы и девчачьи косички. Еще и презервативы немецкие пользованные среди костей нашли. Так что старички – они очень разные, некоторых стоит слушать и записывать за ними.