Николай Берг - Остров живых

• Название: Остров живых
• Автор: Николай Берг
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9922-1222-8

«Обычный зомби медлителен, туповат и опасен только для безоружного и растерявшегося человека, находящегося в ограниченном пространстве. Таких зомби называют «сонные». Отведавший любого мяса становится сообразительнее, быстрее и представляет собой проблему даже для владеющих оружием живых. Называются такие шустрые зомби «проснувшиеся». Но хуже всего те из умертвий, которые смогли добраться до живого, необращенного мяса особи своего вида. Они изменяются даже внешне, приобретая новые возможности, интеллект их возрастает, но все это: мощь, скорость, хитрость – используется только для убийства живых. Получающиеся после морфирования образцы – их называют «некроморфы» – крайне опасны и могут быть нейтрализованы только специальными группами, уполномоченными руководством для такой работы…»

Учебник «Основы безопасности жизнедеятельности» (раздел «Зомбология», глава 1)

«Но выжившие люди, утратившие человеческое в себе, страшнее любого морфа. Запомните это, дети».

---

Отдав Ирке ДП и пристроив ее более-менее удачно, Виктор с помповушкой в руках быстро пробежался вокруг, порыскал по полянке, дал небольшой круг по лесу. Так, костры жгли – три штуки. Несколько дней. Варили еду. Отпечатки на снегу не то чайника, не то кастрюли. Ага, здесь стояли палатки. И тут тоже. И здесь не меньше двух штук. Люди ставили неопытные – нет подстилки из хвои. Или, может быть, просто упакованные? Да нет, машинки весьма средненькие, не из навороченных. Еще две палатки с краю. Консервы, судя по банкам, чушь какая-то – рыбные из тунца и тушенка из никудышных, где одна соя с жижей. Резаные шампиньоны. Кукуруза сладкая и томаты маринованные. Нет, все-таки люди неопытные. Так, что тут? Ага, следы в сторону от опушки. Размашистые не то шаги, не то прыжки. Отпечатки только носков обуви, без каблука, значит, рванул кто-то стремглав, на цыпочках. И кровища в конце следа. Вроде как волосы и комочки мозга в сгустевшей кровище? Да, точно, они самые. Волосы короткие, сантиметра два, не больше, русые. И обратный след – за ноги тащили на опушку. А кто тащил? Хорошие следы, прочно как оттиснутые. То ли бабы, то ли мужики невысокие – размер сапог-то максимум на рост сто шестьдесят – сто семьдесят сантиметров. А обувка хорошая, по подошве судя. Не из дешевых. Еще следы от опушки, но тут, видно, повалили и боролись. И крови нет. След-то точно женский. От каблуков остались длинные четкие, прорытые до земли борозды. А вот детские следы, но опять же кровь. И полосатая маленькая варежка чуть в сторонке.

Осмотрел машины. Пулевых пробоин нет, а вот картечные есть. Охотничье оружие тут применяли. Сколько стволов – не понять. Гильз ни одной нет. Получается, одни нищеброды сюда прикатили и разбили лагерь, а потом приехали другие нищеброды, по их следу скорее всего… И что? Черт его знает, что…

Есть о чем задуматься…

М-да. Сколько отличных людей погибло, а Фетюк живой. И в Кронштадте уже. Впрочем, его, судя по бронику, отсюда и послали в концлагерь с писарями. И если выживет дальше, будет распинаться о том, какие вокруг были идиоты и как он всех учил и спасал. Еще и ранение получил в ходе выполнения задания. Очередной ветеран колчаковских фронтов.

У меня такой же боец был в отделении, что ни поручи – все завалит с треском, с каким иной кто и нарочно бы провалить не смог, даже за большие деньги. Вот выставили его на перекресток на крупных маневрах, а он там так уснул, что проверяющий из штаба корпуса сначала забрал у него автомат, а на обратном пути – и рацию. Но апломба было море. На всех смотрел как на червей. Потом автобус разбил прямо в парке. Снял его с передачи, когда агрегат стоял на эстакаде. Тормоза ручного, ессно, не было. Зачем снял – объяснить не мог. Сам даже не водитель был. Ну точно Фетюк! И главное – апломб!

Был такой же знаток всего на свете в соседней группе. Уже в мединституте. Очень заносчивый. Если его кто спрашивал о чем-нибудь, то он делал великое одолжение, снисходя до ответа, отвечая важно и мудрено. Меня как раз должны были спросить по биохимии, причем надо было разобрать весьма сложную реакцию, в результате которой организм человека производил заветные молекулы АТФ. Вот я знатока и попросил помочь. Он долго величался, в итоге сообщил, что в результате сложной реакции получится восемь молекул АТФ. Ну меня и вызвали. Я такой весь из себя гордо выхожу, поизображал мордой лица задумчивость, дескать, в уме посчитал, ага… Говорю:

– Восемь молекул АТФ.

Дальше было пятнадцать минут позора, гоняла меня преподавательница как вшивого по бане. Молекул в результате оказалось тридцать девять! Даже не четно и не кратно!

Подхожу к знатоку после занятия, спрашиваю:

– Илюша, а сколько в магазине автомата Калашникова патронов помещается?

Он опять щеки надувать, но я его таки заставил дать ответ. Оказалось – двадцать четыре патрона, ага. Прояснил я для себя уровень знаний этого всезнающего «эрудита»…

Возвращаюсь в палату к Николаичу.

Коротенько рассказываю ситуацию. Намекаю на будущее задание. «Старшой» хмыкает. Видно, что уже в курсе.

Поясняет, что ровно та же песня и на заводе. Вот наши малокалиберные патроны и пригодились. С госпиталем еще хуже – там всерьез говорят о необходимости рукопашной драки с морфом. Ну нельзя там стрелять, все насмарку пойдет, а здание и оборудование – необходимы. В общем, думать надо. Врукопашную на морфа – это отдельный праздник. Мне, к слову, тож милое заданьице припасли.

Удивляюсь.

Николаич хмуро поясняет: «Архив вивисектора» – кучу видеокассет нашли при досмотре его апартаментов. На месте посмотреть невозможно, по словам уцелевшей девчонки – той, эскортной, – Маста свои развлечения снимал. Если в куче кассет только садирование малолеток, то такое, в общем, никому не нужно. Но если он снимал не только садосекс, а еще и свои эксперименты, то тогда его записи имеют серьезную цену.

И вполне секретны, что характерно. Потому надо привлечь для просмотра того, кто не рехнется. В запой не уйдет, не начнет мебель крушить, а посмотрит на предмет отделения морфов от девчонок. И при этом сам не начнет таких экспериментов и не расскажет кому не нужно. Вот моя кандидатура и всплыла.

Честно признаться, смотреть детский вариант чеченских трофейных записей не соблазнительно. Пытаюсь спихнуть с себя на братца или на особистов, но, судя по всему, вопрос решен. Братец сейчас в лагере на полпути к сумасшествию, особистам работы и без этого видео полны руки, там сейчас много чего интересного выясняется – даже подкрепление туда посылают: из всех, кто к правоохране хоть как причастен. Потому вот скоро мне вручат мешок с видео.

Ну, родина сказала надо – куды ж денешься.

Мне страшно не хочется этим заниматься. Однако приказ есть приказ, против приказа не попрешь. И испольнять его надо по возможности точно, это нам за прошедшее время много раз поясняли на примерах. Артмузейский как раз перед тем, как мы сюда прибыли, аккурат такую историю рассказывал: именно про то, что приказы надо выполнять правильно. Иначе получится некрасиво. На Ленфронте в определенных кругах было известно диверсионное подразделение, которое штабники с иронией называли «конными лыжниками». Командовал им весьма колоритный майор, настоящий, даже чуточку карикатурный – щирый хохол, разумеется, с усищами «як у Тараса Бульбы», с трубочкой-люлькой, в папахе и в расшитых валенках, что особенно бесило ревнителей устава. Бывший кавалерист командовал отрядом лыжной разведки. И, как на грех, отлично командовал – потери незначительные, а задания выполнялись с блеском. Вот ему и поручили добыть языка, а лучше двух, из прибывшей свежей эсэсовской части, занявшейся карательными делами в германском ближнем тылу. Часть эта была из каких-то нидерландских добровольцев, и майор по получении задачи почему-то оскорбился. Ему не понравилось, что его отправили добывать «чи хламанцив, чи халанцив». Что-то в этом показалось ему неуважительным.

Линию фронта его головорезы прошли без сучка без задоринки, вышли к деревне, где расквартировались каратели… Дальше начались сюрпризы. Оказалось, что эти не то фламандцы, не то голландцы жителей из домов выгнали, расположились там сами, спят как на курорте – в нижнем белье, а такими пустяками, как часовые или там патрули, не заморачиваются вовсе. Приходи, кума, любоваться.

Кума и пришла. После первых же гранат из изб вылетели перепуганные арийцы, как и говорили местные жители – в одном белье и без оружия. Дальше была маленькая Варфоломеевская ночь, сопротивления бравые эсэсманы не оказали почти никакого, и вырезали их быстро. Настолько быстро, что, когда майор озаботился взятием пленных, оказалось, что в живых ни одного уже нету. Ну так вышло. Куркуль-майор привел обратно немалый обоз, вывезя опять же через линию фронта добытые богатые трофеи. Однако все эти шмотки-ружья не вызвали никакой ажиатации у командования. Как ни упирал майор на то, что все прошло удачно, его тут же срезали скучным вопросом: тебя послали, чтоб ты пленных взял? Где пленные?

Не зря не хотел козак ехать к «чи хламанцям, чи халанцям». Вместо благодарности получил головомойку и остался без вполне заслуженного ордена. Пленные эти были нужны для какого-то серьезного дела политического толка, а шмотки в этом не помогали…

А в палату совершенно неожиданно заявляется Дима-опер. Даже с презентом для больного – несколько пакетов с кефиром. Гордо отмечает, что кефир не просроченный. Значит, где-то ухитрились производственный цикл удержать. Радует. Тем более кефир – штука сложная в изготовлении и действительно полезная. Физиономия у Димы обветрилась, погрубела, кабинетная бледность исчезла, и даже глаза как-то по-другому смотрят. Бравый такой.

Спрашиваю: с чего бы это? Оказывается, радуется тому, что наконец свалил с плеч груз писанины, которую в МВД словно специально какой враг придумывал и придумывал.