Павлюченков Алексеевич - «Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

• Название: «Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.
• Автор: Павлюченков Алексеевич
• Издательство: ООО «Издательство "Собрание"»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9606-0053-8

Философия нигилизма по отношению к советской эпохе в свою очередь не прошла испытание временем, выступив лишь в качестве идеологического сопровождения кризисных процессов в обществе. Актуальность опыта КПСС не исчезла с поражением коммунистической доктрины. Обращение к истории периода советского коммунизма говорит о том, что для него были присущи те же традиционные противоречия, которые изначально определили феномен российской цивилизации и ее устойчивое своеобразие. Книга содержит конструктивную критику политической истории большевистского периода. Проводится анализ исторических оснований системы советского коммунизма и ее связи с современными проблемами государственного строительства.

Для всех интересующихся историей России начала XX века.

---

С развитием литературно-исторической полемики с Троцким внимание Цека к издательским делам еще более возросло. 9 ноября 1924 года Оргбюро обсуждало экстренный вопрос о работе Госиздата. Дело в том, что в Цека партии совершенно случайно узнали о выходе в свет первой части 3 тома сочинений Троцкого с «Уроками Октября». В обсуждении активнейшее участие принимал Сталин. Он с гневом говорил, что в дискуссии прошлого года партия не раз обвиняла ЦК, что он не должен был допустить печатание известного письма Троцкого от 8 октября, послужившего сигналом к новой борьбе в партии. «Мы в тот момент не имели возможность предупредить появление этого письма, так как письмо было передано тов. Троцким в районы без ведома ЦК. Но теперь другое дело… ЦК предвидит, что публикация этого предисловия ухудшит положение внутри партии. ЦК, может быть, вошел бы в переговоры с тов. Троцким с тем, чтобы это предисловие было отложено, изменено. Но ЦК оказался лишенным этой возможности по вине Госиздата, выпустившего предисловие Троцкого без ведома ЦК».

Сталина еще интересовал вопрос: правда ли, что распространение сочинений Ленина тормозится тем, что все, кто хочет получить сочинения Ленина, обязательно должны подписываться и на сочинения Троцкого? Это отчасти оказалось правдой. Заведующий Госиздатом О.Ю. Шмидт растерянно оправдывался, дескать, нагрузка в виде Троцкого на сочинения Ленина — это самодеятельность беспартийных агентов, которые, зная, что Ленин идет лучше Троцкого, хотят заработать сразу на двух подписках. По поводу выхода скандального предисловия Троцкого Шмидт ссылался на свое отсутствие, несогласованность в Госиздате и напор из секретариата Троцкого. Но ему уже ничто не могло помочь. Помимо прочего выяснилось возмутительное обстоятельство, что Троцкий печатается лучше и дороже, чем сочинения Ленина (бумага на Троцкого — по 13 руб. 16 коп. за пуд, на Ленина — 7 руб. 20 коп. за пуд). Шмидта без проволочек немедленно сняли с заведования Госиздатом[698].

После того, как внутрипартийная борьба увеличила политическое значение исторического материала, идеологическая машина Цека заработала на опережение. По постановлению Политбюро от 5 ноября Секретариат создал комиссию для сбора материалов по истории партии в составе зав. Истпартом Канатчикова, Товстухи, Бокия, Свердловой-Новгородцевой, Гляссер и Тихомирнова. Сестре Ленина Елизаровой отдельно было поручено исследование истории семьи Ульяновых. Комиссия первым делом наметила наиболее интересующие ее архивы учреждений и отдельных лиц, распределила обязанности и вынесла решение о сосредоточении всех материалов, изымаемых комиссией, в архиве Политбюро. Но поскольку многие товарищи неохотно расставались со своими документальными сокровищами, комиссия обратилась в Политбюро за соответствующим постановлением, чтобы все материалы, исходящие или адресованные ЦК или его членам, были объявлены собственностью партии и должны концентрироваться в архиве ЦК, за исключением ленинских документов, которые передаются в Институт Ленина[699].

Несмотря на пристальное внимание партийных органов и развитие цензуры издательская жизнь времен нэпа явилась, пожалуй, одним из наиболее интересных периодов в истории печати в России. Впоследствии многое из того, что вышло в эти годы, попало под запрет или купировалось, в том числе даже издания учреждений ЦК РКП(б). В начале 1925 года завотделом печати И.М. Варейкис, докладывая о состоянии газетной и журнальной библиографии, сообщил, что если по большинству отраслей производства СССР еще отстает от уровня Империи, то по количеству печатных изданий и книжной продукции советская полиграфия уже превзошла лучший дореволюционный уровень 1913 года. Причем книги выходят все еще стихийно, признавал Варейкис, и все попытки регулировать их издание ни к чему не приводят[700].

Сталин умел слушать и учиться. Он воспринял идеи оппозиции о молодежи и начал с основ. В 1924 году он принимает личное участие, причем весьма заинтересованное, в работе аппарата Цека по организации пионерского движения среди подрастающего поколения. Особой заботой Секретариата пользовалась система партийного и советского образования, призванная готовить руководящие кадры для партии и госаппарата. Сталин так мотивировал необходимость создания при ЦК школы уездных секретарей, с тем, чтобы в конце 1923 года губкомы имели 200―300 секретарей уездного уровня: «Если мы укрепимся в уездах, то, безусловно, мы завоюем все»[701]. Летом и осенью 1923 года Совещание завотделами ЦК усиливает свое внимание к вопросам кадров, организации комакадемий, как в Москве, так и в регионах. В Цека регулярно рассматривалось множество вопросов, касающихся организации, материального обеспечения и комплектования учебных учреждений Самого разного уровня, направления их учебной и научной работы. В период дискуссии и позже проводились тематические заседания Секретариата, почти целиком посвященные проблемам идеологии и партийного образования. После XIII партконференции Секретариат в плане развития гласности даже предоставил право слушателям курсов секретарей укомов при ЦК и комуниверситета им. Свердлова пользоваться некоторыми материалами, поступающими в Цека от губернских и региональных парткомов.

Долгое время Цека не мог навести порядок в своих учебных заведениях, которые год от года пополняли и разнообразили перечень поводов к разбирательству — от бытовых дрязг до идеологической невыдержанности. Летом 1921 года Секретариат ЦК вел расследование запутанного дела о склоке в комуниверситете им. Свердлова. Дело началось из-за того, что студенчество, упирая на недостатки управления университетом, потребовало себе и своим выборным организациям равных прав в управлении наряду с администрацией и равных условий жизни наряду с преподавателями. В университете существовала т. н. лекторская группа — контингент наиболее развитых студентов-слушателей, с которыми проводились занятия по расширенной программе, и которые затем в следующий набор выполняли функции преподавателей, проводя групповые занятия с новыми слушателями. Привилегированное положение подталкивало их к претензиям получить все преподавательские права и голос в администрации.

Резолюция общего собрания лекторской группы, принятая единогласно, назвала причиной развала университета «отсутствие единой направляющей воли в управлении университета, следствием чего являются, прежде всего, внутренняя борьба между руководящими лицами университета, которые к тому же не только не имеют организационных способностей, но и по своей научной подготовке совершенно непригодны для такого широкого дела как комуниверситет». Стоящий во главе университета тов. Невский, хотя и обладает научной подготовкой, но, благодаря отсутствию организационных талантов, отсутствию твердости характера не способен прекратить междоусобную борьбу в управленческих сферах. Лекторская группа предлагала сместить руководство университета и призвать к его управлению свежие силы[702].

В университете создалась атмосфера форменной склоки. В его стенах сложилось, по крайней мере, три партии, которые боролись между собой за монополию. После долгой борьбы эти партии поделили университет на «сферы влияния», и каждая партия строго оберегала свою сферу влияния от покушений извне. В докладных записках преподавателей университета о причинах болезненных явлений в университете указывалось на «окостенение» руководящих верхов университета, отсутствие стабильного штата преподавателей, лекторов, сотрудников. Отмечалась борьба администрации с партячейкой; господство формализма, волокиты, канцелярщины; грубость со стороны комендантов и сотрудников в отношении студентов, доходящая до открытой вражды.

Сводка по делам партийного суда университета им. Свердлова с октября 1920 по май 1921 года сообщала, что на 1 500 слушателей университета выявлено 10 человек уличенных в воровстве (белье, продукты, бутерброды, портсигары и пр.); оскорбления (площадная ругань, побои, плевки) — 9; беспорядки (в театре из-за места, в столовой, в уборной) — 10; спекуляция — 3; антисемитизм — 2; уклонения от программы РКП (анархизм, кубизм и пр.) — 2; злостная агитация (против пожертвований на Красную армию во время кронштадтского мятежа) — 1; пьянство — 1; неправильное получение обмундирования — 3; шкурничество — 1; небрежность — 1[703].

Контингент слушателей, оказавшихся в университете, проявлял нестойкость не только в отношении бытовых соблазнов, но и в политике. Один из партийных организаторов Василевич объявил, что не признает классовой борьбы, не признает контроля, словом, в корне расходится с программой и тактикой РКП(б), а потому выходит из рядов последней. В заявлении комячейке университета он писал: «После тяжелой умственной работы в области теории компартии и окружающей действительности, сопоставляя последнее я не мог не оказаться не вытесненным из первой и, не желая скрывать своих воззрений из под завесы партии, сообщаю что с сего числа считать [меня] вышедшим из партии»[704].