Николай Алл - Русская поэзия Китая: Антология

• Название: Русская поэзия Китая: Антология
• Автор: Николай Алл
• Издательство: Время
• Жанр: Поэзия
• Год: 2001
• ISBN: 5-94117-009-2

Серия «Русская зарубежная поэзия» призвана открыть читателю практически неведомый литературный материк — творчество поэтов, живших в эмигрантских регионах «русского рассеяния», раскиданных по всему миру. Китайские Харбин и Шанхай — яркое тому свидетельство. Книга включает стихи 58 поэтов, давая беспримерный портрет восточной ветви русского Зарубежья. Издание снабжено обширным справочно-библиографическим аппаратом.

---

ЯПОНСКИЙ ВЕЧЕР

В окно мое смотрятся горные вишни…
В окно мое смотрятся пики хребтов…
Вдали разбиваются волны чуть слышно
В бетонные линии серых молов.

Ты знаешь ли ветер душистый и теплый?
Он в вечер японский скользит в городах,
И сыплются звезды осколками стекол,
И жутко, и странно мне в чуждых садах…

Гитары японской кото в отдаленьи
Щемящий и с детства знакомый надрыв…
Средь рам раздвижных и в сквозном углубленьи
Слегка резонирует странный мотив.

А запах поджаренных свежих каштанов
И возглас, понятный мне: «Кори-мамэ»,
С далеких и ближних прошедших экранов
Мгновения жизни сближают в уме…

ЧЕТЫРЕ КАКЕМОНО Из цикла «Японской кистью»

Весна

Шляпы, шляпы, шляпы — зонтики,
А под ними пары голых ног.
Поле водное на ломтики
Тропки режут вдоль и поперек.

Руки липнут в грязной слякоти;
В них зеленые росточки: рис,
Как надежды, садят шляпы те —
Всю весну качаясь вверх и вниз.

Лето

Вечер. Тихи лягушек дуэты.
Спелся даже с цикадой кузнечик!
И ласкался — заметило это —
С черной бабочкой розовый венчик…

На огонь от моей сигареты
Светлячок налетел по ошибке…
А луна — ты придешь для поэта,
С ним деля одинокость улыбки…

Осень

У щита золотой нимб.
Он червленый. На нем ворон
И сухая ветка под ним…
В отдаленьи — черные горы.

Кто свой мрачный герб бросил?
Не Вселенная ли? Нет!
Это вид. Это только — Осень
И луна, пролившая свет.

Зима

Ветром прорвано бумажное оконце:
Чья рука по фолиантам бродит ровно,
А другая зябко жмется над жаровней?
Тонкая, точеная рука японца…

Вижу чайничек с дымящеюся чашкой,
Ноги скрещенные, пестроту подушки…
Но прихлопнул ветер дырочку, как вьюшку,
И чужая жизнь навек ушла из вашей!

1930 Корея Виктория Янковская и Елизавета Кауфман, жена редактора журнала «Рубеж». Корея, 1934 г.

СЧАСТЬЕ Из цикла «Японской кистью»

Подо мной долинные шири.
Цвета неба веер в руках,
А на нем нарисован ирис:
Вверх и вниз четыре мазка;

Он один, как и веер этот;
Тень от бабочки села вдруг:
Показался на шелке трепет?
Или это от дрожи рук?..

«Жить хотите в веере, бабочка?
Этот ирис я вам отдам —
Неживой, не отцветет, не в вазочке…
Вы же знаете: счастье — обман!»

Тень от бабочки на неживом ирисе…
Разве это не счастье само?
Потому что счастье — вымысел.

Сейсин, Корея

ПОБЕГ

Ужасны вы, ненужные часы!
Обычно, август, ты мне их бросаешь.
И, путаясь в кустах среди росы,
Я ласковые веточки кусаю.

В такие дни бегу я не хребтом:
Пересекая яростно отроги,
Туман вдыхаю воспаленным ртом,
О скалы расцарапываю ноги!

Промокнуть и продрогнуть бы насквозь!
Устать бы, наконец, до бессознанья!
Побольше шрамов, ссадин и заноз,
Побольше внешних острых задеваний…

Заглохнет и затупится внутри
То, для чего нет места в этом мире,
И четкие корейские хребты
Опять предстанут радостней и шире.

1932 Корея

ГУСИ

Это ночью пролетали гуси —
Над уснувшим городом большой табун;
Но от крика их всегда проснусь я,
Точно в душу сна вонзается гарпун!

Этот звук всегда одно и то же:
Беспокойная тоска, стремленье вдаль…
Весь инстинкт бродяжий растревожит,
Сдернет память драпирующий вуаль.

Вижу тающие озеринки,
И протоки за шуршащим камышом,
И ледок последний — паутинка —
Исчезающий под утренним лучом.

Распушились вдоль по речке вербы,
И тальник набух и покраснел в ветвях,
Задрожат охотничие нервы,
Сердце, мысли — в пролетающих гусях.

Пойнтер мой проснулся, поднял уши
И, повизгивая, закусил губу…
Милый, мы с тобой родные души —
Бросим город весь за фанзу иль избу.

Чтоб она у озера стояла,
Где на зорях отдыхает дикий гусь,
Где багульник расцветает в скалах,
Где была нам незнакома эта грусть…
Пойнтер милый, разве это мало?

Синьцзин

ОСЕННИЙ ПЕРЕЛЕТ

Все в красочном осеннем оперенье,
Как распустивший хвост фазан-петух,
Крадусь с двустволкой вдоль озер в волненьи
И, точно пойнтер, напрягаю слух.

Слетают утки всплесками прибоя,
«На юг! На юг!» — октябрьский их девиз.
Ах, поменяться бы своей судьбою
И с птичьего полета глянуть вниз!

Нежданно — смерть от маленькой дробины,
Зато в полете вечном жизни путь,
И мир просматривать, как ленту кино,
И где понравится — там отдохнуть.

Осенняя утиная фиеста!
И бесконечные простор и ширь!..
А мы — рабы друзей, вещей и места,
Нам узы эти — тяжелее гирь.

И, наглядевшись, я стреляю в стаю…
Опомнись. Не завидуй облакам!
Мгновенно жизнь утиная простая
Безвольно падает к моим ногам.

И всплески судорожно будят воду…
Луна за горизонтом жжет костер.
Осенняя вечерняя природа
Роняет оперенье вглубь озер.

ВЕСНОЙ

Мы блуждаем весною втроем
В зеленеющих парках столицы.
Над весенним, но мутным ручьем
Одуванчик цветет златолицый.

И сирени, и яблони тут
Непохожи на грустных невольниц —
Так обильно, космато цветут…
Мне за них не обидно, но больно.

Две-три пагоды выгнули вдаль
Темно-красные стильные крыши;
Горизонт — перламутр и эмаль,
Небо майское радостью дышит.

И, как новая вольная мысль,
Как контраст старины с современьем, —
Самолет чертит гордую высь
И в душе зарождает волненье.

Синьцзин

НЕДАВНО

Недавно я видела южное небо
И даже колосья пшеницы…
Красивы прообразы нашего хлеба,
Колосья, как стрелы-ресницы.

А южное небо совсем не такое —
И глубже оно, и звездистей.
Но режут экспрессы пространство любое,
Я снова в стране этой льдистой.

Здесь реки не синие — реки в оковах.
Под небом беснуются галки,
Предвестники зим неприютно суровых…
Мне лета минувшего жалко!

Синьцзин

«Точно раковина, небо на закате…»

Точно раковина, небо на закате
Отливает перламутром и багровым,
И луна дневное бёленькое платье
На глазах сменила золотым покровом.

И в неверном этом переходном свете
Почернели чайки и взвились, как листья, —
Как сухие листья, что взметает ветер,
Как мазки небрежной своенравной кисти.

Я сама не знаю, как случилось это,
Заволнилось море, стал прозрачен воздух…
И — ушло опять незримо быстро лето,
Как, срываясь в ночь, летят в пространство звезды…

Корея

ХАРБИНСКАЯ ВЕСНА