Николай Алл - Русская поэзия Китая: Антология

• Название: Русская поэзия Китая: Антология
• Автор: Николай Алл
• Издательство: Время
• Жанр: Поэзия
• Год: 2001
• ISBN: 5-94117-009-2

Серия «Русская зарубежная поэзия» призвана открыть читателю практически неведомый литературный материк — творчество поэтов, живших в эмигрантских регионах «русского рассеяния», раскиданных по всему миру. Китайские Харбин и Шанхай — яркое тому свидетельство. Книга включает стихи 58 поэтов, давая беспримерный портрет восточной ветви русского Зарубежья. Издание снабжено обширным справочно-библиографическим аппаратом.

---

СИРЕНА

Сидит — поджатые колена,
Большие лунные глаза, —
Оцепенелая сирена,
Как затаенная гроза…

Как много, как ужасно много
Людей — в былом, теперь — калек,
Толчется у ее порога!
Один красивый человек
Теперь в нее влюблен. Печально
Он с ней до сумерек сидит.
Она не гонит, но глядит
С холодностью необычайной…

А по ночам — она — сирена —
Она — сирена — по ночам
Крадется в парк: дрожат колена,
И косы бьются по плечам,
Как перегрызенные цепи…
Стоят беседки. Месяц строг.
И — ждущий фавн табачный пепел
С козлиных стряхивает ног.

ДВА ПОЕЗДА

Ты уезжаешь завтра. Солнце встанет,
И на вокзале соберется люд.
Ты уезжаешь завтра. Как в тумане,
Гремя, вагоны предо мной пройдут.

Свисток… Проклятый уходящий поезд
Умчит тебя в лазоревую даль.
Широкополой шляпой я прикроюсь —
Скрыть слезы, замаскировать печаль.

Жить — это ждать, ждать терпеливо, молча,
Неделю, месяц, — каждый день, как год…
О сердце жадное, о сердце волчье, —
В нем никогда надежда не умрет,

Что будет день, день жизни настоящей,
Рай на земле, осуществленный сон!..
И поезд милый, поезд приходящий
Стальной походкой содрогнет перрон!

ДЫМ

Я близок к устью
Больших дорог…
Я с той же грустью,
Я столь же строг,
Я так же занят
Одним, одним —
Ловлю глазами
Белесый дым…

Туман и сырость
Три дня подряд…
Таким я вырос,
И что ж! — я рад
Нести все время,
Всю жизнь мою
Себя, как бремя,
В разлад со всеми,
И даже с теми,
Кого люблю…

И через много
Шумящих лет
Я столь же строго
Взгляну на свет —
Да, он мне ближе,
Но — что скрывать? —
Ведь я увижу,
Что я опять
Все так же занят
Одним, одним…

Мильон терзаний!
Белесый дым!..

ГОНГ

Живешь, как говорится, полегоньку…
Сплошная трезвость, здравый смысл во всем.
Вдруг странный тяжкий звук, как будто гонга
Удар… И все меняется кругом.

Знакомый звук, как мир — больной и старый,
Пронзительный, надрывный и лихой…
Чайковский ждал такого же удара,
Бетховен, будучи уже глухой;
Толстой — насупленный, косматобровый,
В биеньи жизни звук тот различал,
И вздрагивал, и вслушивался снова,
И вышла «Смерть Ивана Ильича».

У Чехова «Вишневый сад», у Блока
Расцвел над бездной «Соловьиный сад»…
Везде — куда ни глянь! — над одинокой
Душой — мечи дамокловы висят…

И я, пигмей, — живу и торжествую.
Вдруг грянет гонг, и станет жизнь тесна,
И хочется проклясть ее — лихую,
Прогнать ее и прыгнуть из окна…

В такие дни влачится тупо время.
Живешь в каком-то гулком колесе,
Ругаешься и плачешься со всеми —
Другой и все-таки такой, как все…

Как все, как все… Нет певческого дара.
Ну что ж! приду домой, напьюсь тайком
И буду до надсады «Две гитары» —
Мотив давнишний, затхлый, стертый, старый,
Мне в уши занесенный ветерком,
Себе под нос мурлыкать тенорком.

ДОСТОЕВСКИЙ

До боли, до смертной тоски
Мне призраки эти близки…

Вот Гоголь. Он вышел на Невский
Проспект, и мелькала шинель,
И нос птицеклювый синел,
А дальше и сам Достоевский
С портрета Перова, точь-в-точь…
Россия — то вьюга и ночь,
То светоч, и счастье, и феникс,
И вдруг, это все замутив,
Назойливый лезет мотив:
Что бедность, что трудно-с, без денег-с.

Не верю я в призраки — нет!
Но в этот стремительный бред,
Скрепленный всегда словоерсом,
Я верю… Он был, и он есть,
Не там, не в России, так здесь.
Я сам этим бредом истерзан…

Ведь это, пропив вицмундир,
Весь мир низвергает, весь мир
Все тот же, его, Мармеладов
(Мне кажется, я с ним знаком)…
И — пусть это все далеко
От нынешнего Ленинграда!

Но здесь до щемящей тоски
Мне призраки эти близки!..

МИХАИЛ ЩЕРБАКОВ

НЕИЗВЕСТНОСТЬ

Арсению Несмелову

Упрямо винт сверлит пучины,
В каюте сухо и тепло,
А рядом пенные вершины
Бьют в борт и в толстое стекло.

Еще этап, еще потери,
А думал — нечего терять!
О, сердце бедное, в безверьи
Ты вновь обречено стучать…

Ушсса дом манил во мраке,
И Пенелопа за станком, —
Мы, Одиссеи без Итаки,
Каким прельстимся маяком?

Не все равно ли, где оставить
След мимолетный корабля:
В коралловых морях истаять,
Иль резать льдистые поля?

Нам каждый берег будет чуждым,
Ненужной каждая земля,
Пока под облаком жемчужным
Не заблестят кресты Кремля!

1922 Желтое море

СОВРЕМЕННОСТЬ

Борису Бета

Когда-то царственным венцом
Венчался вождь сердец — певец,
И свитки пламенных канцон
Хранил раздушенный ларец.

Теперь же должен ловчий слов
Идти на грубый лов монет,
И сыпать жемчуга стихов
В надменный крик столбцов газет.

Но не пропустит зоркий взор
Среди реклам и жирных строк
Твоих стихов простой набор,
Как в щебне — голубой цветок!

МАГИ

Нет, мы не люди — мы древние маги,
В башнях чертившие свой гороскоп;
«Было» и «будет» связав на бумаге,
Ждем прохожденья завещанных троп.

Варваров орды гудят под стенами,
В шлемах у латников волчьи хвосты;
Светоч Психеи мерцает над нами:
Мы не опустим цепные мосты.

Крошатся глыбы под медью тарана,
Кровью запятнаны мышцы гонцов,
Но не воскурим чужим истуканам
Тайными знаньями наших отцов!

Выше, все выше витыми ходами:
Бездне и смерти посмотрим в лицо!
Светоч Психеи мерцает над нами,
Внукам несем Золотое Яйцо!

1925

СООТВЕТСТВИЕ

Взойти ступенями, внизу оставив гам,
Промеж гранитных псов и темнохвойных сосен,
И вдруг над кленами, чей лист кровавит осень,
В сквозистом воздухе — резной на сваях храм.

Амиде ли, Фудо или иным богам,
Которых вид свиреп и смертному несносен,
Кому ты посвящен? Кому в рассветах весен
От белых пышных груш исходит фимиам?

В ограде лаковой пространство мерит шагом
Старушка в кимоно, свершая свой обет,
И звонко падает мольба ее монет.

Так дальний костромич в часовне над оврагом,
Соседа постучав по тощему плечу,
Направит «к Празднику» семишную свечу.

1922 Фузан. Корея

ЖЕНЬШЕНЬ

Л. А. Зандеру

Того, кто волей тверд и помыслами чист,
Проводят гении лесистым Да-Дянь-Шанем
В извилистую падь, к затерянным полянам,
Сокрывшим зонт цветов и пятипалый лист.

Но злобны демоны, владыка-тигр когтист:
Не торопись звенеть серебряным данном
Под вязью вывески торговца талисманом,
Где пряных зелий дух и горек, и душист.

Сложив шалаш, постись! Из недр росток женьшеня
Сбирает старику любовные томленья
И смертному двоит даренный Небом срок.

А в мглистый час Быка, созвездиям покорен,
С молитвой праотцам бери олений рог,
И рой таинственный, подобный людям, корень.

ГАНЕША