Ефим Черняк - Химеры старого мира. Из истории психологической войны

• Название: Химеры старого мира. Из истории психологической войны
• Автор: Ефим Черняк
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК ВЛКСМ «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»
• Жанр: История
• Год: 1970

Пропаганда — это распространение знаний и связанных с ними воззрений. Соответственно под политической пропагандой понимают распространение политических знаний. Марксистско-ленинская пропаганда — это разъяснение и распространение идей научного коммунизма (и следовательно, научных взглядов на общество и законы его развития), политики коммунистических партий. Буржуазная пропаганда — орудие идейного разоружения масс, направленная на то, чтобы любыми Средствами продлить существование исторически обреченного капиталистического строя. Основная функция реакционной пропаганды — внедрение в сознание широких слоев общества убеждения, будто буржуазный строй отвечает их интересам, иными словами, укоренение идей, на которых основывается система духовного принуждения в странах капитала. Психологическая война — разновидность реакционной пропаганды, систематически и планомерно проводимой империалистическими кругами с помощью всех средств массовой информации как в военное, так и в мирное время для достижения осознанных и установленных политических целей.

---

Геббельс выпячивал два — три таких неверных сообщения — о гибели генерала фон Фритча и фон Гаммерштейна, — громогласно объявив, что они находятся в полном здравии. При этом рейхсминистр забывал, конечно, упомянуть о сотнях и сотнях казней в Мюнхене и Берлине.

В этой речи Геббельс окончательно распоясался. Министр, член правительства рейха в официальном выступлении нагло прокричал по адресу других держав: «А пошли они к черту!» (Pfui, Teufel). Эта саморазоблачительная грубость была сочтена серьезной ошибкой конкурентами Геббельса. А. Розенберг, главный редактор органа нацистской партии «Фёлькишер беобахтер» отметил позднее, 2 августа, в дневнике: «Я прервал свой отпуск, чтобы в связи с внешнеполитической обстановкой поговорить с Гессом. Я отправился на автомобиле в Мюнхен и со всей настойчивостью, на какую только был способен, заявил, что такие внешнеполитические речи, как речь доктора Геббельса, подвергают германскую империю тяжелой опасности только из‑за того, что один человек, лишенный чувства меры, дает волю своему языку и своему самолюбованию. Затем я стал ходатайствовать о передаче мне генеральных полномочий в области внешней политики всего нацистского движения» [295].

Позиции Розенберга как руководителя внешнеполитического отдела нацистской партии усилились, но главные рычаги в управлении нацистской пропагандой остались в руках Геббельса.

В январе 1935 года к Германии была присоединена Саарская область, до этого находившаяся под контролем Лиги наций. Хотя Гитлер заявил в речи по радио, что это его последнее территориальное требование, фашистские газеты начали кампанию за «возвращение» в рейх «немецких областей», входивших в состав Франции, Дании, Чехословакии, Польши и Литвы. Одновременно в мировой печати появилась масса материалов, свидетельствовавших о том, что Германия интенсивно вооружается, в частности, ведет лихорадочное строительство авиационных заводов, создает крупный военно — воздушный флот. Геринг провозгласил лозунг «Пушки вместо масла». Геббельсовская пропаганда первоначально делала упор на «беззащитность Германии». Еще 24 июня 1933 года министерство пропаганды сфабриковало фальшивку о том, что якобы над Берлином летали иностранные самолеты, сбросившие «вражеские» листовки, и что отсутствие военно — воздушных сил помешало немцам наказать нарушителей суверенитета страны.

Позднее акцент был перенесен на восхваление, без всякой конкретизации, возрождающейся мощи фатерлянда, что должно было еще больше подогреть опасения за рубежом. 16 марта 1935 года гитлеровская Германия официально объявила о введении в стране всеобщей воинской повинности, запрещенной Версальским договором.

Решившись на открытое попрание международных соглашений, гитлеровское правительство прежде всего рассчитывало на «умиротворителей» в Лондоне и Париже, мечтавших повернуть фашистскую агрессию против СССР. Однако, учитывая, что растущая озабоченность народов угрозой германской агрессии может заставить правительства Англии и Франции принять жесткие меры против еще не готового к борьбе «третьего рейха», гитлеровское правительство решило начать новое «мирное наступление». Параллельно с соответствующими дипломатическими шагами началась шумная пропагандистская «операция». Уже 16 марта Геббельс поспешил заявить, что опасения, существовавшие в отношении немецких намерений, возникли в результате секретности, которую должна была соблюдать Германия, скованная Версальским договором, в вопросе о вооружении. Теперь якобы эти опасения должны рассеяться. «Не вооруженная, а безоружная Германия вызывала беспокойство Европы», — уверял Геббельс. Ныне же восстановлено равновесие, «необходимое для того, чтобы приступить к плодотворным переговорам по основным нерешенным проблемам мировой политики». Он клялся, будто Германия стремится «к мирному сотрудничеству. Это необходимо нам столь же, сколь и другим народам». 19 марта 1935 года министр пропаганды заявил, что никто находящийся в здравом уме не может думать, что вред, нанесенный прошедшей мировой войной и не возмещенный семнадцатью годами мира, может быть ликвидирован новой войной. Через два дня, 21 марта, с подобными же миролюбивыми декларациями выступил в рейхстаге Гитлер, его выступление послужило сигналом к еще более интенсивной атаке на общественное мнение в Германии и за рубежом. 1 апреля — подходящее число для подобных речей — последовало новое выступление Геббельса: «Германия не стремится к войне. Мы рассматриваем постоянные разговоры о войне как преступление. Неправда, будто Германия потребовала передачи ей (польского) коридора, части Чехословакии, Австрии, Эльзас — Лотарингии или какой‑либо другой территории. Мы не угрожаем никому, но мы также не позволим угрожать нам. Мы придерживаемся того мнения, что несколько меньше болтовни и несколько больше разумного подхода было бы очень полезно для мира».

В своей статье Геббельс не только ставил очередную дымовую завесу, скрывавшую агрессивные планы как раз в отношении всех этих территорий. Он пытался представить угрозой миру любые попытки воспрепятствовать полному возрождению германского милитаризма. Под аккомпанемент этой пропагандистской шумихи гитлеровская Германия продолжала интенсивно вооружаться, а нацистская дипломатия вымогала у парижских и лондонских умиротворителей все новые уступки и срывала попытки создания европейской системы безопасности, которая могла бы воспрепятствовать нацистской агрессии.

Ни на минуту не прекращалась разнузданная антикоммунистическая пропаганда. Под покровительством Геббельса был создан Антикоминтерн — Союз германских антикоммунистических обществ. Аналогичные «общества» стали насаждать и за границей, как центры нацистской пропаганды и подрывной деятельности.

Подготовляя осуществление своих разбойничьих империалистических планов, нацисты старались приписать такие планы… Советскому Союзу и коммунистическим партиям. В связи с 18–летней годовщиной Октябрьской революции 10 ноября 1935 года геббельсовская пресса опубликовала «манифест», в котором говорилось, что повсюду «объединяются силы для защиты против империалистических притязаний на власть, выдвигаемых III Интернационалом».

В устах фашистских борзописцев борьба рабочего класса во главе с коммунистами против реакции и фашизма в своих странах являлась, таким образом, «империалистическими притязаниями».

8 сентября 1936 года в Нюрнберге открылась выставка «Враг человечества № 1 — мировой большевизм». На этой и других подобных «выставках», о которых трубила фашистская печать, Германия рекламировалась как крепость против большевизма.

Сознательной целью гитлеровской верхушки было нагнетание антикоммунистической истерии в Европе, подобной той, которая была организована в Германии в 1932 году и столь способствовала установлению гитлеровской диктатуры. Этот антикоммунистический психоз теперь должен был способствовать осуществлению захватнических планов фашистских государств. Военный союз агрессивных держав Германии, Италии и Японии был оформлен договором, который был демонстративно назван антикоминтерновским пактом.

В октябре 1937 года для нагнетания антикоммунистической атмосферы германская фашистская печать получила приказ обсуждать «большевизацию колониальных империй».

Второй неизменной темой было прославление «мощи» и «миролюбия» рейха, для чего нацистская пропаганда, в частности, широко использовала происходившую в Берлине всемирную спортивную олимпиаду. «Миролюбивая» фразеология приносила до поры до времени такие жирные дивиденды, что Геббельс считал нужным одергивать те органы нацистской прессы, которые открыто выступали в пользу ревизии европейских границ. Так, в директиве от 21 апреля 1936 года министерство пропаганды указывало: «В последнее время в немецкой печати заметны проявления тенденций пангерманизма. Высшие инстанции указали, что такие статьи наносят серьезный ущерб германской внешней политике. Имперское правительство всегда подчеркивало культурную общность немцев в какой бы стране они ни проживали, но оно никогда не требовало их политического объединения». Впрочем, эта инструкция была издана уже в ходе новой, на этот раз значительно более резкой кампании в прессе против врагов рейха. Она развернулась после демилитаризации Рейнской области, являвшейся началом целой серии почти непрерывных агрессивных актов. Правда, каждый из них неизменно сопровождался уверениями в миролюбии.

Введение 7 марта 1936 года германских войск в Рейнскую область — новое нарушение Версальского договора — было мотивировано… заключением франко — советского пакта о взаимной помощи. Гитлер заявил, что этот шаг предпринят «в осуществление элементарного права народа обеспечить безопасность своих границ и возможность их обороны». Фашистская пресса временно стала даже использовать пацифистскую фразеологию, появлялись туманные намеки на возможное возвращение Германии в Лигу наций. В день ввода войск в Рейнскую область нацистский фюрер объявил в рейхстаге, что «обязуется стремиться к взаимопониманию между народами Европы, особенно проживающими на Западе». Ларчик открывался просто — Германия была по — прежнему не готова к большой войне, достаточно было бы Парижу ультимативно потребовать отвода немецких войск, и Гитлер был бы принужден к унизительному отступлению. Весь расчет нацистов покоился на том, что подобного требования со стороны французского правительства (в котором задавали тон покровители фашистской агрессии) не последует. Способствовать этому и стремились в поте лица нацистские заправилы психологической войны.