Ефим Черняк - Химеры старого мира. Из истории психологической войны

• Название: Химеры старого мира. Из истории психологической войны
• Автор: Ефим Черняк
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК ВЛКСМ «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»
• Жанр: История
• Год: 1970

Пропаганда — это распространение знаний и связанных с ними воззрений. Соответственно под политической пропагандой понимают распространение политических знаний. Марксистско-ленинская пропаганда — это разъяснение и распространение идей научного коммунизма (и следовательно, научных взглядов на общество и законы его развития), политики коммунистических партий. Буржуазная пропаганда — орудие идейного разоружения масс, направленная на то, чтобы любыми Средствами продлить существование исторически обреченного капиталистического строя. Основная функция реакционной пропаганды — внедрение в сознание широких слоев общества убеждения, будто буржуазный строй отвечает их интересам, иными словами, укоренение идей, на которых основывается система духовного принуждения в странах капитала. Психологическая война — разновидность реакционной пропаганды, систематически и планомерно проводимой империалистическими кругами с помощью всех средств массовой информации как в военное, так и в мирное время для достижения осознанных и установленных политических целей.

---

Нередко те же самые газеты, например «Дейли телеграф», и одобряли планы интервенции и пытались осмеять «страх» Советского Союза перед «капиталистической агрессией» [269].

Газета «Ивнинг ньюс» уверяла: советскому правительству, «как и всему миру, отлично известно, что никто не собирается вести войну против России»[270]. В тот же день в еще одной английской газете, «Бирмингем пост», можно было прочесть: «Сказки о планируемой иностранной агрессии. Да, это просто сказки, и ничего более. Советская Россия не имеет соседей, чьей враждебности следовало бы опасаться» [271]. Эти заявления отделяют менее чем три недели от установления гитлеровской диктатуры в Германии.

Поистине иногда и в лживых заявлениях бывает заключен поучительный исторический урок! А после захвата власти гитлеровцами стали помещаться статьи, в которых уже доказывалось, что коммунисты — сторонники войны: «Если для нацистов и фашистов война — это религия, то для большевиков она, если это возможно еще, нечто большее — вечный и основной инстинкт, столь же естественный, как дыхание», — беспардонно лгала британская реакционная газета [272].

В условиях, когда гитлеровская Германия развернула активную подготовку к войне, часть английской консервативной печати в один голос с нацистами стала обвинять СССР в том, что якобы он «натравливает» европейские страны друг на друга[273].

Между прочим, вскоре после прихода Гитлера к власти в реакционных изданиях начинают появляться статьи явно провокационного толка, что, мол, Советское правительство боится войны, «допустило» установление нацистской диктатуры и что это подрывает авторитет Кремля «в глазах русской молодежи»[274].

Советская молодежь! Сколько места уделялось ей годами в реакционной печати! Ей приписывали «оппозиционность» советскому строю и вражду к западной цивилизации, «разочарованность» и «фанатизм», «отравленность пропагандой» и равнодушие ко всему, кроме техники, разрыв с национальными традициями и национализм. Всего не перечислишь. Старые расчеты на молодежь, каждый раз оказывавшиеся просчетами врагов социализма!

После 1933 года центр антисоветской пропаганды переместился в нацистскую Германию, ставшую и главным очагом военной опасности. Однако и реакционная печать других западных стран не прекратила своих усилий на поприще пропагандистской войны против Советского Союза. Теперь она стала частью политики поощрения фашистской агрессии, подталкивания ее на Восток россказнями о «слабости» СССР, воспроизведением о нем всех мыслимых клеветнических небылиц. Антисоветская и антикоммунистическая пропаганда была той идеологической оболочкой, в которой французские реакционеры совершили во второй половине 30–х годов поворот от прежнего «немцеедства» к потворству нацистской агрессии, а впоследствии к выдаче самой Франции гитлеровским захватчикам [275]. Такой же путь проделали и реакционные правящие круги ряда европейских стран.

ПРИШЕСТВИЕ БОЛЬШОЙ ЛЖИ

К числу своих упущенных возможностей выиграть первую мировую войну германские милитаристы относили промахи и недостатки немецкой пропаганды. Признания Гинденбурга и Людендорфа на этот счет были хорошо усвоены как урок на будущее.

Во введении к одному из трудов по теории пропаганды, изданному тогда в Германии, так характеризовалось ее значение: «Орудие, которым нас победили, орудие, которое осталось за нами, орудие, которое завоюет нам вновь подъем» [276]. Учитывая опыт войны, Людендорф, ставший вместе с Гитлером участником пресловутого фашистского «пивного путча» в Баварии в 1923 году, писал: «Хорошо поставленная пропаганда должна далеко обгонять развитие политических событий. Она должна расчищать дорогу для политики и подготовлять общественное мнение незаметно для него самого. Прежде чем политические намерения превратятся в действия, надо убедить мир в их необходимости и моральной оправданности»[277].

Один из немецких буржуазных специалистов по пропаганде, Ф. Шенеман, в книге «Искусство влияния на массы в США» добавлял: «Вопрос об «абсолютной» или чистой правде в пропаганде такой же праздный, как старый знакомый вопрос — сколько ангелов могут танцевать на острие иглы. Мы должны выступать с нашей правдой» [278].

Гитлер в «Майн кампф» тоже заявлял тогда, что нельзя допустить положения, сложившегося в годы войны, когда «в Англии… пропаганда была первоклассным оружием, а у нас она давала занятие безработным политикам».

Еще в 20–е годы были испробованы главные приемы фашистской пропаганды. Геббельс, являвшийся главарем берлинской организации нацистской партии, заполнял ее орган — газету «Ангрифф» статьями о защите интересов угнетенных против эксплуататоров.

Именно тогда были отработаны «принципы» вульгарности, беспринципной лжи и клеветы на всех противников, создания мнимых героев и мучеников вроде штурмовика Хорста Весселя. «Задача пропаганды, — изрекал Гитлер, — не излагать с доктринерской точностью правду, если она благоприятна для противника, а непрерывно служить собственной стороне»[279]. Пропаганда «должна ограничиваться немногими темами и их повторять без конца»[280].

Гитлер проповедовал необходимость «большой лжи» — настолько огромной, что народ не поверит в возможность такой лжи и примет ее за правду.

Принципом фашистской пропаганды была крайняя беспринципность. Нацисты могли с полным основанием изображать себя перед буржуазией в качестве антипролетарской и консервативной силы, вместе с тем выступая перед трудящимися массами под маской антикапиталистической революционной партии, они одновременно рекламировали себя и как националистов и как социалистов. Грубой пропагандистской ложью было само название гитлеровской организации — «национал — социалистическая рабочая партия». Герман Раушнинг, одно время являвшийся приближенным Гитлера, писал: «Для национал — социалистов чем противоречивее и иррациональнее учение, тем лучше, тем эффективнее оно. Национал — социалистское руководство полностью отдавало себе отчет в том, что его сторонники воспринимают какую‑либо одну сторону учения, что масса никогда не в состоянии охватить его целиком»[281]. Еще до прихода к власти, обращаясь к представителям крупной буржуазии Гамбурга, Гитлер цинично разъяснил: «Прежде всего, необходимо покончить с мнением, будто толпу можно удовлетворить с помощью мировоззренческих построений. Познание — это неустойчивая платформа для масс. Стабильное чувство — ненависть… Массе нужен человек с кирасирскими сапогами, который говорит: этот путь правилен!» [282]

Для фашистских главарей было характерно презрительное отношение к народной массе, для которой изготовлялось идеологическое варево, именовавшееся «национал — социалистской доктриной».

Напротив, себя нацистская верхушка считала элитой, стоявшей выше этой доктрины, рассчитанной на уровень понимания плебса.

Его, конечно, не посвящали в людоедские «идеологические» мудрствования, которыми любили порой заниматься нацистские главари в тесном кругу. Это, конечно, не мешало фашистской пропаганде тысячекратно рекламировать и черпать доводы из старого идеологического арсенала германской реакции, особенно из геополитики, — теорий «естественных границ» и «жизненного пространства», «вождизма» и, конечно, прежде всего оголтелого расизма. А выводы, которые делались нацистами из этой людоедской теории, провозгласившими немцев расой господ, хорошо известны. Гиммлер объявил низшие расы сборищем недочеловеков. «Недочеловек, — уверял он, — это биологически на первый взгляд полностью идентичное человеку создание природы с руками, своего рода мозгом, глазами и ртом. Но это совсем иное, ужасное создание. Это лишь подобие человека, с человекоподобными чертами лица, находящееся в духовном отношении гораздо ниже, чем зверь».

Гиммлер говорил: «Живут ли другие народы в изобилии или дохнут с голоду, интересует меня лишь в той степени, в какой мы нуждаемся в рабах».

В идеологической обработке германского населения гитлеровцы использовали чувство национального унижения, которое испытывали многие немцы в условиях, когда страны Антанты открыто не считались с интересами побежденной Германии, предъявляли оскорбительные требования, подчеркивавшие ее неравноправное положение на международной арене. Это чувство тем более усиливалось, что подавляющее большинство населения не было согласно с тезисом об единоличной вине Германии за первую мировую войну, снимавшим ответственность с империалистов Антанты. Фашистская пропаганда отлично использовала то обстоятельство, что попытки германских либералов и социал — демократов добиться путем переговоров с западными державами удовлетворения насущных требований Германии не привели к желанным результатам. Это делало внешне убедительными утверждения нацистов, что только сила сможет помочь Германии снова занять ее законное место в мире.