Джеймс Данливи - Рыжий

• Название: Рыжий
• Автор: Джеймс Данливи
• Издательство: Ника-Центр
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 966-521-056-4

Роман Джеймса Патрика Донливи (род. 1926 г.) «Рыжий» является не только абсолютным шедевром черного юмора, но и одной из самых популярных и любимых книг Запада. Это — роман-поэма, роман-джаз, в котором грустная, словно взятая саксофоном нота, неожиданно обрывается и вместо нее раздается взрыв поистине гомерического хохота, трагическое и комическое тесно, как и в реальной жизни, сплелось в «Рыжем» в один поистине «гордиев узел», который на протяжении всего романа тщетно пытается разрубить его главный герой, «вечный студент и турист» Себастьян Дэнджерфилд.

---

— А вот и еще одно письмо.

— Вот как?

— Благодарю вас, сэр.

— Доброго вам дня.

Какой заботливый почтальон. Надо будет написать в Министерство Связи, чтобы его повысили. А сейчас раздобыть нож и вскрыть письма.

Дорогой мистер Дэнджерфилд!

Я безуспешно пытался связаться с Вами по Вашему нынешнему адресу. Посылаю Вам это заказное письмо в надежде, что Вы его в конце концов получите. У меня много дел и трудно выкроить время, для того, чтобы продолжить попытки Вас разыскать.

Как Вам известно, Ваша задолженность по аренде составляет 55 фунтов и Вы нарушили контракт об аренде, который истекает в ноябре следующего года, то есть через четырнадцать месяцев, одну неделю и четыре дня. Я охотно прощу Вам одну неделю и четыре дня, если Вы проявите благоразумие и перешлете мне вышеназванную сумму или хотя бы часть ее на этой неделе. Моя жена из-за всех неприятностей, которые Вы нам доставили, захворала. Когда мы осмотрели квартиру, то, должен заметить, нашли ее в таком состоянии, что мою супругу даже стошнило.

Хотел бы поставить Вас в известность, мистер Дэнджерфилд, что я не прикоснулся ни к одной Вашей вещи. Но хотел бы Вам сообщить, что из кухни пропали большая сковорода и кастрюля. Из четырех чашек осталась только одна, а из четырех тарелок — две, причем одна из них сильно треснута и нуждается в ремонте. Диван нужно чинить, а антикварный стул с четырьмя набалдашниками вообще исчез из гостиной. Ахминстерский ковер залит супом, есть на нем и другие пятна, происхождение которых моя жена из уважения к вашей жене просит не раскрывать. Мне пришлось заплатить значительную сумму слесарю-водопроводчику, починившему свинцовую трубу в туалете, которая была повреждена предметом, похожим на топор. Он обнаружил в трубе и другие дыры подозрительного происхождения.

Не мне советовать Вам, как жить, мистер Дэнджерфилд, но моя супруга весьма огорчена, что Вы, американский джентльмен, не придерживаетесь норм поведения, которые известны и мне, и Вам как общепринятые в Америке, но я и моя жена гордимся гражданством, которое мы приобрели в той стране за океаном.

Перед тем как закончить письмо, я бы хотел также упомянуть, что потолок в спальне просел, да причем так сильно, что моя жена слегла бы от огорчения, если бы его увидела, и поэтому я не позволил ей подняться наверх. Два зеркала исчезли, одно из них было антикварным, найти такое в наши дни практически невозможно, пропали также кружевные занавески из прихожей и девять ножевых изделий. Я бы охотно не стал обращать внимание на такие мелочи, как пятна на ковре и грязь на плите, если бы Вы удовлетворили мою просьбу об оплате на этой неделе. Моя жена зачастила к врачу, потому что она переживает из-за разрыва контракта об аренде, и по этой причине я изрядно поиздержался. Я уверен, мистер Дэнджерфилд, что Вы все уладите, и я буду Вам благодарен, если Вы уведомите меня о том, когда я могу Вас застать, поскольку дорога до Вашего дома весьма утомительная, тем более, когда уходишь ни с чем. Все же мне не хотелось бы обращаться к моему адвокату, так как я понимаю, что Вы, вероятно, были очень заняты из — за своей дочурки и просто забыли о той незначительной сумме, которую Вы мне должны. Наилучшие пожелания Вашей супруге, которая, как надеемся мы с женой, находится в добром здравии.

С наилучшими пожеланиями

Эгберт Скалли

Уважаемый господин Скалли!

Моя шея попала в каток для белья, и я исчез на веки вечные.

Искренне Ваш

Себастьян Дэнджерфилд

Почему мы все не можем вдруг стать друзьями? Друзьями Иисуса. В доме ни звука, словно он сделан из резины.

Он включил газ, налил чайник. Мисс Фрост всегда благородно оставляет шиллинг в газовом счетчике. Что же мне пишет О’Кифи? Что нового, Кеннет? У тебя ужасные новости? Не смей сообщать мне что-либо неприятное. Только радостные известия. Я думаю, я уже умираю. Один в доме. И боюсь получить последний удар, тот самый, которого следует избегать любой ценой. О этот мир, который доставил мне столько огорчений, и от которого я претерпел столько унижений. Я убит Уорем и перепуган. Кеннет, будь милосерден.

Лжец!

Деньги я не получил. Как, впрочем, и ожидал. Я знаю, что ты находишься в затруднительном положении. Но и я не могу больше здесь ошиваться. А теперь я хочу договориться с тобой вот о чем. Деньги ты мне сюда уже не посылай, потому что я возвращаюсь на изумрудный остров в следующий понедельник. Три недели назад написал в «Айриш Таймз», чтобы они прислали мне экземпляр своей газеты. И нашел работу. Ты когда-нибудь слышал о леди Эспер из Раунвуда, графство Викпоу? Оказалось, что леди Эспер решила, и это правильно, обзавестись поваром-французом. Об остальном можешь и сам догадаться. Из практических соображений я стал лягушатником.

Думается, что на кухне у леди Эспер у меня будет возможность заводить интрижки с буфетчицами, которым придется угождать моим сексуальным прихотям. Разумеется, у меня нет уверенности, что леди Эспер возьмет меня на работу, но она написала, что оплатит мой проезд, и тут-то ты можешь мне очень помочь. Я хочу, чтобы ты приготовил семь (7) фунтов к моему приезду, чтобы я не подох от голода в этой сельскохозяйственной стране.

Я обнаружил, что голод ставит в невыгодное положение того, кто имеет дело с людьми, которые едят три раза в день. И ты должен мне помочь.

Я оставил мысли о гомосексуализме, чтобы не усложнять свою жизнь еще больше. И если мне уж суждено оставаться девственником, то лучше жить там, где целибат окружен почетом. По-французски я говорю вполне прилично, чтобы сойти за француза. Леди Эспер я написал, что учился в Англии и много путешествовал по Америке.

Так что готовь семь фунтов. Иначе мне капут, и я целиком и полностью буду зависеть от познаний во французском леди Эспер, которую я хочу сразить своим блестящим английским и умением оценить по достоинству произведения искусства, которыми нашпигован ее дом. Я хочу притвориться человеком темпераментным, что позволит мне сохранить возможность маневра, и, кто знает, может быть мне удастся познакомиться с одной из ее богатых приятельниц, после того как они разомлеют от угощений, приготовленных на моей образцовой кухне. А если дела пойдут неважно, то я всегда смогу сказать леди Эспер, чтобы она катилась куда подальше. Смотри, не подведи меня.

Благослови тебя Бог.

Кеннет О’Кифи, Исполняющий обязанности Герцога Серутанского

Кеннет, мы все нуждаемся в презренном металле. И как ты понимаешь, если бы он у меня был, я бы охотно с тобой поделился. Но все, что у меня есть — это стопка журналов по бизнесу, которые я сожгу в камине, чтобы согреться.

День сумеречный, море серого цвета с белыми барашками. Вдоль берега безумствуют волны. В такие дни я имел обыкновение наблюдать за смельчаками, борющимися с тяжелыми волнами, и за морскими котиками, выпрыгивающими время от времени из воды. Нет ничего страшнее, чем увидеть желтый свет маяка на берегу. Прочь от него, от смерти и кораблекрушения.

Себастьян роется повсюду в поисках аспирина. Дом выглядит непривычно пустынным. Гардеробная. Одежда Мэрион исчезла. На полу валяются мои разодранные вьетнамки. Детская. Пустая. Голая. О, уберите с моего сердца эту холодную белую руку.

Лихорадочно обходит дом еще раз. Открывает все ящики, все шкафы. Шкатулки для шитья и клубки пряжи исчезли. Ни записки, ни намека на то, что произошло. Ящик стола заперт. Берет кочергу и пробивает голубое пластмассовое покрытие. Отрывает его. Внутри ящик пустой и чистый. В нем нет ничего, кроме нескольких моих визитных карточек. Через кухню в гараж. На полу серые лужи воды, которая натекла под дверь. Коляски нет. Не гараж, а пустая бетонная коробка.

Обратно к кипящей на плите кастрюле. Чай и аспирин. Сорт чая — «Ауберн», но кроме чая в доме ничего нет. В такие дни, как этот, людей хоронят в сосновых ящиках. О Боже, куда же исчезли влажный, теплый ветер с Атлантики и растущие в изобилии тропические растения? Я погибну от холода. Надо что — то делать. Побриться. Неужели правда, что женщины фригидны оттого, что мужчины сбривают бороды? Мэрион, ты уехала вместе со своей волосатой грудью. О Боже праведный, мне конец. Нет лезвий для бритвы. Побреюсь краешком ванны. Мисс Фрост, мне придется преступно воспользоваться вашим полотенцем, но я в безвыходном положении. Я собираюсь облить ахминстерский ковер мистера Скалли азотной кислотой.

На каминной полке — одна из самых дорогих моих вещиц — фигурка священника с крестом на животе. А теперь я должен лежать неподвижно с заиндевевшими глазами. Абсолютный ноль. Мэрион оставила мне оба договора на аренду жилья. Кому-то пироги и пышки, кому-то синяки и шишки.

Себастьян заснул в кресле с откидной спинкой. Без пятнадцати шесть возвратилась мисс Фрост. Во сне я отдавал приказы спустить спасательные шлюпки, начать петь и тому подобное и собирался усесться в непотопляемый резиновый плот. Дело было в апреле 1912 года. И вода в море была ледяная. Зажегся свет. В дверях — мисс Фрост. Растерянно смотрит.