Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

«Ага, — догадалась Маша, — а теперь, чтобы это счастье подольше не улетучивалось и оставалось с тобой, ты должна прикрыть его сверху чем-нибудь обыкновенным, но не плохим… а лучше всего каким-нибудь неважнецким удовольствием. Ну точно! это и есть закупорить».

«Я же говорила, ты меня поймешь».

«Простите, — вмешался я, видя, что дело пошло к концу, — а мне не отломится небольшого кусочка? Ведь я, что ни говорите, условия создавал».

Они переглянулись и дружно расхохотались.

«Что здесь смешного?» — спросил я.

«Теперь мне ясно, почему твоя квартира так бедна, — сказала Инна, вставая с кресла и увлекая Машу вслед за собой. — Ты же совсем глупый! Я специально рассказывала Маше подробно, чтоб даже ты, присутствуя, мог понять… ведь я не эгоистка, я дала и тебе возможность получить свой кусочек и даже закупорить его; а если ты эту возможность не использовал — что ж, тем хуже для тебя. Идем, Маша».

И они ушли.

* * *

— И я остался один, — сказал Вальд. — Я и так-то подозревал, что ни черта не смыслю в нынешних житейских подходах и ценностях; а позавчера, после этого случая, я окончательно это понял. Вот бы можно было брать женщин из другого времени! Я бы смотался в свою молодость, на танцплощадку… в библиотеку, в кино… Фил, какие там были девочки! Да ты должен помнить — ты-то успел… Любую бы сейчас сюда! причем пусть ей будет даже столько же, сколько мне… ну, почти столько же…

Он горестно махнул рукой.

— Тебе просто хронически не везет, — осторожно заметил Филипп. — Наверняка и сейчас есть такие… нужно только терпеливо дождаться.

— Уже и времени нет, дожидаться-то.

— Да ладно тебе! Еще не вечер.

— Нет, Фил. Уже вечер. Опускаются сумерки…

Тема утухла. Вальд начал поглощать лапшу, ловко орудуя фарфоровой хлебалкой и палочками, но вид у него при этом был грустный.

— Мы не договорили о деле, — сказал Филипп, возможно, несколько более живо, чем требовалось. — Поскольку люди мутные, я думаю… что с тобой? Эй, не шути так!

Вальд внезапно побледнел как смерть. Он выпрямился в кресле, даже выгнулся назад, как делают тореадоры. Он уронил хлебалку и палочки. Он задрожал; лоб его заблестел, и по нему потекли струйки пота.

Филипп вскочил, желая сделать что-нибудь, хотя бы позвать на помощь. С грохотом упало кресло. Рука Вальда мертвой хваткой вцепилась в Филиппа, не дала отойти от стола.

Вальд хрипел, силясь, кажется, что-то сказать. Глаза его вылезли из орбит; свободной рукой он схватился за горло.

— Измена! — закричал Филипп. — Отравление!

Вбежал официант, оценил обстановку; подскочил, попытался вытащить Вальда из кресла. Вальд отпустил Филиппа и замахал на официанта руками; покачнулся в кресле, рухнул на пол, покатился, забился в конвульсиях, в диком, безудержном кашле.

Официант, пройдоха, ловко увернулся от цепляющихся за воздух рук, обежал Вальда кругом, выждал удобный момент, трахнул, сволочь, Вальда кулаком по спине, да так, что эхо пошло по салончику; и еще раз, и еще.

Вальд вытянулся и затих неподвижно.

— Все? — спросил Филипп.

Официант пожал плечами.

— Зови «скорую», балбес…

Вальд шевельнулся.

— Не… не надо «скорую»… — засипел он, взявшись за горло. — Хорошо хоть… догадался… Поднимите меня.

Подняли, водворили в кресло.

— Боже, — поразился Филипп, — кость! Но как это — в лапше? В китайском супе?

— А черт ее знает, — просипел Вальд, — может, осталась от угря… Кха! Кха! — Он громко откашлялся, обретая голос. — То-то я чувствую, торчит что-то, мешает…

— От угря, должно быть, — осторожно предположил официант, — у нас на кухне утром стряслась похожая история… Ох уж этот угорь!

Вальд гневно вперился в лицо официанту.

— Ну, слава Богу, — потупясь, проговорил официант, поднял кресло Филиппа и быстренько ретировался.

Посидели просто так. Вальд приходил в себя, бормоча проклятья и время от времени с негодованием мотая головой. Наконец, он снова взялся за палочки и хлебалку. Кажется, обошлось.

— Мы не договорили о деле, — сказал Филипп, возможно, несколько живее, чем требовалось. — Поскольку люди мутные, я думаю, что нужно проявить осторожность.

Вальд согласно промычал, прожевывая лапшу весьма тщательно.

— Да и момент не таков, — добавил Филипп, — чтобы мы любой ценой стремились к этому заказу.

— Не агитируй, — сказал Вальд. — Как мы узнаем о событиях, вы договорились?

— Он сказал, сами сообщат.

Официант занес вкусно пахнущие крылышки, поставил на стол, заботливо покосился на Вальда.

— Спасибо тебе, — с чувством промолвил Вальд. — Выручил, молодец. Не растерялся.

— Всегда к вашим услугам, — расплылся в радостной улыбке официант.

— Нет уж, благодарствую. А кухне передай — точно уволю. Еще раз такое…

Официант исчез.

— Сами сообщат, — напомнил Филипп.

— Ага, — сказал Вальд, размышляя, — значит, нужно быть готовым ко встрече.

— Нужно. Кто пойдет?

— Ну… я думаю… пока мы не выиграли…

— Понял.

— А что, ты против?

— Да в общем-то нет, — пожал плечами Филипп. — Брэйнсторминг, мать его. Однако, бумажки тогда нужны побыстрее.

— Я прямо сейчас…

Вальд с крылышком в руках оглянулся по сторонам, как бы желая отдать распоряжение.

— Короче, к утру будут бумажки.

— Еще одно, — сказал Филипп. — Насчет осторожности — это не агитация. Если я буду вести переговоры, значит, я и приму решение. Договорились?

Вальд остановил на Филиппе свой взгляд и на секунду прекратил жевать крылышко.

— Не хочу больше таких сцен, как сегодня, — объяснил Филипп. — Нам нужно бережнее относиться друг к другу, не так ли?

— Конечно, — подтвердил Вальд. — Именно поэтому я хотел бы тебя подстраховать.

— Звучит красиво.

— Что ты хочешь? — зло спросил Вальд. — Опять вляпаться? Изволь! Не забудь только загодя купить жене билет в Испанию.

Филипп скривился.

— Столь нетактичный и некрасивый выпад вовсе не заслуживает ответа.

— Партнер, мы работаем вдвоем! — с жаром объявил Вальд. — Каждый должен делать то, что у него лучше получается.

— В таком случае ты должен вести переговоры.

— Своим упрямством ты испортил мне аппетит, — сказал Вальд, вытащил из-за воротника салфетку и с досадой швырнул ее на стол. — Не буду доедать крылышки. Не желаешь, кстати?

— Нет.

— Я так и думал. Одно слово, упрямец.

Филипп закурил опять.

— Много куришь, — ворчливо заметил Вальд. — Вообще в нашем возрасте уже нужно начинать себя ограничивать. Бабу новую завел… Думаешь, я не заметил, что ты уже пил сегодня?

Насчет бабы — это ты из вредности, хотел возразить Филипп, имея в виду недавний рассказ Вальда, но подумал, что такая реплика была бы злоупотреблением дружеской откровенностью.

— Ты выпустил из виду, — сказал он вместо того с некоторым вызовом, — что на меня упал потолок.

— Что ты этим хочешь сказать? — подозрительно осведомился Вальд. — Чтоб на меня упал тоже?

— Ты же щупал шишку. Не какая-то несчастная рыбья кость.

— Все равно, это не основание бражничать.

Филипп подвинул к себе телефон.

— Женечка, — ласково сказал он в трубку, — принеси-ка мне, лапушка, кофейку с лимончиком и рюмочку коньяку, да побольше. А Вальдемару Эдуардовичу принеси кружечку молочка стерилизованного. Большую такую кружечку, поняла? Выполняй.

Он отключился.

— Ладно, — сказал Вальд. — Черт с тобой. Пойдем вдвоем. И решать будем вдвоем. Доволен?

— Нет, конечно, — сказал Филипп, — но это уже немного лучше.

— Раз так, — заметил Вальд, — у меня снова появляется аппетит.

Он доедал крылышки, когда появились заказанные напитки. Филипп залпом хлопнул рюмку коньяка, оказавшуюся меньше, чем он думал. Вальд как ни в чем ни бывало начал пить принесенное молоко из огромной Филипповой кружки с надписью «If you toucha my mug, I’ll smacka your face».

Женечка ушла, гордая выполненной миссией.

— Есть идея, — сказал Филипп. — Почему бы нам не перевести Женечку в официантки?

* * *

Пройдя наконец-то через средневековые ворота, они долго бродили по узким улицам города. И эти улицы становились все уже и уже, пока они, наконец, не обнаружили улочку меньше чем в метр шириной. Трудновато было на этой улочке разминуться двоим, не коснувшись друг друга — а называлась она, между прочим, Улочкой Поцелуев. Они добросовестно убедились в справедливости такого названия. И с этим бы Ана, любитель-краевед, не заспорила — просто потому, что так оно и было.

7

Венадад, царь Сирийский, собрал все свое войско, и с ним были тридцать два царя, и кони и колесницы, и пошел, осадил Самарию и воевал против нее.

И послал послов к Ахаву, царю Израильскому, в город,

и сказал ему: так говорит Венадад: серебро твое и золото твое — мои, и жены твои и лучшие сыновья твои — мои.