Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

— Все? — спросила она, прекрасно зная, что да.

Он погромче шуршал платком, делая вид, что тщательно вытирает руки. Она вспомнила, как он шумно глотал слюнки в машине, желая показать ей свой голод. Благословенные времена… Она снова тихо всплакнула.

— Я смотрю, тебя ни на сколько нельзя оставлять, — проворчал он, как взрослый, и она со светлой тоской уловила в его ворчании милые и утраченные интонации князя. — Ну же, Мария! Брось это; садись-ка лучше рядом и рассказывай наконец.

— Есть, ваше высочество, — сказала Мария. — Как вам известно, какое-то время я фактически проживала в Испании, выполняя там… — Она вздохнула, впервые подумав о полной бессмысленности положенных ею трудов. Это было уже не впервые. Чем больше, упорней, настойчивей трудилась она, тем большее разочарование вызывали в ней готовые, такие заслуженные и, казалось бы, желанные результаты. Моя судьба — терять, моя судьба — терять.

— Опять отвлекаешься, — строго сказал Игорек.

— В общем, я встретилась с одним человеком… язык не поворачивается назвать его стариком, настолько дух его был бодр; но на самом деле лет ему было очень много. Я даже не знаю точно, сколько; может быть, восемьдесят, а может, и девяносто. Когда меня представили ему, я еще так себе говорила по-испански и появлялась везде с переводчиком; поэтому, когда он отвел меня в сторону, намереваясь со мной поговорить, я испытала момент внутренней неуверенности. Но эта неуверенность сразу же прошла, так как он обратился ко мне по-русски, с акцентом не очень заметным и даже приятным на слух.

— Как его звали? — спросил царевич.

— Его… — замялась Мария и, подумав, ответила: — В общем, это был граф де ла Фуэнте.

— А почему ты не сразу ответила?

— Потому что я обещала сохранить его имя в тайне.

— Ты нарушила обещание? — поразился царевич.

— Вовсе нет, — сказала Мария. — Де ла Фуэнте — это фамилия, а я обещала сохранить в тайне имя; никогда я не назову тебе его, хоть пытай.

— Ну ладно, — сказал Игорь. — Продолжай.

— Итак, мы сдружились. Он знал массу исторических фактов и фактиков, которыми я как раз интересовалась; таким образом, он приобрел слушательницу, хорошую во всех отношениях, а я — новый источник информации. Кстати, испанское слово «фуэнте» означает источник; я нашла в этом добрый знак.

Опять сбоку на вагонетку налетел краткий вихрь, а под колесами стукнуло. Шелест ветерка между тем превратился в негромкий, но ощутимый свист; подняв руку, Мария была удивлена силой воздушного напора. Теперь она поняла преимущества ограждавшего пассажиров обтекателя. Игорь зажег фонарь и посмотрел наверх. Отдельных элементов свода уже не было видно; над ними стремительно проносилась одна тусклая серая полоса.

— Давай уже включим фару, — попросил он.

— Ну, давай.

Игорь нажал на кнопку.

Прибор, дождавшийся наконец своего часа, выпустил из себя мощный световой столб. Вагонетка практически не замедлила ход, зато все вокруг тотчас стало покойнее и уютней. Это было уже почти похоже на метро — только гораздо лучше, потому что не было лязга, не болтало из стороны в сторону, да и вообще потому что их, пассажиров, было всего двое, и они были друзья.

Какое-то время они зачарованно глядели вперед, туда, где рельсы сходились и исчезал даже этот яркий свет.

Потом Игорь сказал:

— Продолжай.

— Мне нравится, что ты не торопишь меня, — сказала Мария. — Я люблю рассказывать медленно и обстоятельно; не каждому в наше сумасшедшее время по душе такой рассказ. Особенно если учесть твой юный возраст и естественную непоседливость.

— Я не так уж непоседлив, — возразил Игорь; — ты забываешь, что последнее время меня обучали в Ордене. Кроме того, — быстро добавил он, видя, что упоминание об Ордене тут же отразилось на лице Марии, — ты хорошо рассказываешь. Я люблю такую манеру; она напоминает мне приключенческие книжки типа Жюля Верна, которые я читал в пять-семь лет.

Мне нужно быть более внимательной к выражению лица, подумала Мария; мы уже не в темноте.

— Спасибо, — сказала она. — Я описала тебе графа де ла Фуэнте; в один прекрасный день он пригласил меня посетить его загородную резиденцию. Я поехала. Это был небольшой, но очень живописный замок на вершине горы. Сейчас, по правилам, я должна бы рассказать тебе о замке. Но давай это пропустим; если наша поездка закончится благополучно, я надеюсь, ты своими глазами увидишь немало таких.

— А если неблагополучно, — добавил царевич, — то и рассказывать нечего.

— Ты прав. Итак, я приехала в замок, разумеется по этикету не одна. Мы прекрасно поужинали (не буду описывать тебе блюда; ты, кстати, не голоден? я — нет); а после десерта, в то время как все приглашенные пошли в сад смотреть специально устроенный для нас фейерверк, граф увлек меня в свою старинную библиотеку.

«Дитя мое, — сказал он, — я хочу рассказать тебе нечто поистине удивительное».

И сам его тон, и вид, с каким он произнес эту фразу, заставили меня задрожать.

«Это огромная тайна, — сказал далее граф. — Полагаю, на всем свете остался единственный человек, который знает об этом; он перед тобой».

«Я вся внимание», — пролепетала я.

«Мне не хотелось бы уносить эту тайну в могилу; я хочу, чтобы кто-нибудь знал ее. У меня нет прямых наследников, все мои старые друзья уже далеко… Я привязался к тебе, полюбил тебя… но самое главное, что ты из России; далее ты поймешь, почему именно это обстоятельство побудило меня выбрать тебя в качестве своей поверенной».

«Благодарю вас, ваша светлость».

«Присядь».

— Мы сели в кресла, и я обратилась в слух, — продолжала Мария. — То, что он мне рассказал, настолько меня захватило, что за весь его длинный рассказ я произнесла буквально несколько слов. (Хотя, замечу в скобках, это для меня не типично; есть у меня такой грешок — перебивать.) Поэтому, Игорек, кажется мне более уместным не передавать своими словами содержание его рассказа — типа, он был там-то, а этот, по его словам, сделал то-то и так далее… а просто попытаться воспроизвести этот рассказ как бы от его собственного лица.

— Это называется изложение, — заметил Игорь.

Глава XLVII Международная обстановка. — Фон Куровски. — Трюки с предметами. — Пломбированный вагон. — Бык и Европа. — «Я, твой враг». — Тренировка памяти. — Откровения верных друзей. — Фиаско экспроприаторов. — О преимуществе немногочисленности

— История эта началась примерно шестьдесят лет назад, — сказал граф тихим голосом, полным таинственного очарования; — попробую, как традиционный рассказчик, единым штрихом описать это время. Твой покорный слуга, будучи строителем по образованию, служил в инженерных войсках будущего генералиссимуса, Jefe del Estado. На несчастной нашей земле едва закончилась жестокая война, унесшая миллион человеческих жизней; как ты знаешь, Jefe победил и стоял теперь перед непростой задачей объединения расколотой нации. Твоя страна, в которой тебя еще не было, одною рукой обнимала немецкого фюрера, а другой ковала оружие, предполагая легко его победить. Сам фюрер с неудержимостью маниака готовился к мировому господству; штаб советников проектировал огромную подготовительную работу по всем направлениям — военным, хозяйственным, культурным.

В результате этих работ по всей Германии начал действовать целый ряд секретных научных лабораторий, в которых подневольно или за большие деньги трудились ученые с именами, многие из которых впоследствии сделались знаменитыми. Ты, может быть, слышала про историю реактивных ракет «Фау-2»; эта история типична. Кстати, не будь таких лабораторий, американцы могли бы и не построить своей атомной бомбы в конце войны. Те, кто в течение ряда лет работал над этой бомбой на территории штата Нью-Мексико, уже было склонились к мысли об ее невозможности; однако в 1944 году им сообщили, что немцы построили бомбу, и они, конечно, поверили — в результате через год бомба у американцев была.

Каких только идей Гитлер не брал на вооружение! Был, например, ученый, внушивший ему, что жизнь на Земле протекает не на наружной поверхности твердого шара, а наоборот, на внутренней поверхности некоего сферического пузыря. Солнце, по его версии, находилось в центре этого пузыря, а звезды рассыпаны где-то посерединке. Если выстрелить по определенной траектории, полагал ученый, снаряд пролетит мимо звезд и солнца и упадет на другой стороне Земли. И Гитлер дал ему деньги на дальнейшие исследования; и ученый построил весьма странные пушки, назначение которых долгое время никто не мог разгадать.

Однако в основном принимались идеи все-таки тех, кто по старинке считал Землю шаром (хотя точная форма Земли называется «геоид», можно считать, что это шар). Одним из таких людей был некто Иоахим фон Куровски, 1875 года рождения и выпускник Гейдельберга; больше о нем не известно ничего, но уж это известно в точности. Не без труда добившись приема у фюрера, изобретатель принес к нему три вещи: толстую папку в красном кожаном переплете, а также яблоко и вязальную спицу.