Ричард Бокэм - Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

• Название: Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей
• Автор: Ричард Бокэм
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2011
• ISBN: 978–5–699–46401–2

Эта книга — удивительное расследование всемирно известного ученого, которое проливает свет на жизнь Иисуса и происхождение Евангелий. Сюда вошли результаты новейших исследований древней культуры, человеческого мозга, механизмов памяти. Автор объясняет, как получилось так, что слова и поступки Иисуса не были забыты и достоверно известны всему миру и теперь, и приоткрывает завесу над одной из величайших тайн Библии: тайной личности любимого ученика Иисуса, загадочного автора Четвертого Евангелия. Впервые на русском языке главный труд одного из самых авторитетных специалистов по Новому Завету.

Впервые:

Живые свидетельства всех непосредственных участников евангельских событий и древних церковных историков и апологетов, проанализированные одним из самых авторитетных исследователей Библии.

Результаты новейших исследований древней культуры, человеческого мозга, механизмов памяти и жизни первого христианского поколения.

Уникальная реконструкция цепочек, по которым устно передавались рассказы о словах и поступках Иисуса от человека к человеку.

Тайна личности анонимного любимого ученика Иисуса, загадочного автора Четвертого Евангелия.

Ричард Бокэм — специалист по Новому–Завету, профессор Университета Сент–Эндрюс ( Шотландия ), член Британской академии и Королевского научного общества Эдинбурга.

---

В школах риторов люди учились использовать анекдоты в аргументации, в целях убеждения. Теон предписывает ученикам восемь упражнений с хриями: заучивание наизусть, различные грамматические упражнения, комментирование, подтверждение и опровержение — все с конечной целью использования хрий в речах, направленных на убеждение аудитории[550]. Для того чтобы передавать речения и деяния Иисуса в форме кратких анекдотов, Петру, разумеется, не нужно было учиться риторике. Мы попросту не знаем, как Петр использовал эти анекдоты в своей проповеди (если верно, что именно это подразумевает Папий). Критики форм полагают, что евангельские предания функционировали в гомилетическом контексте, причем содержание их менялось в зависимости от потребностей аудитории; однако, судя по всему, что нам известно, Петр вполне мог просто воспроизводить имеющиеся предания. В Евангелии от Марка эти предания, безусловно, являются частью повествования, а не ораторского выступления. Разумеется, Евангелие ставит своей целью убедить — однако так, как убеждает рассказчик, а не оратор. Таким образом, на мой взгляд, было бы ошибкой применять упражнения с хриями, принятые в риторических школах, к анализу хрий в Евангелиях[551]. Нет причин полагать, что многие хрии у Марка не могут восходить к устным преданиям о речениях и делах Иисуса, сохраненным и переданным Петром.

«Неупорядоченность» Евангелия от Марка

Согласно Папию, Петр рассказывал свои хрии об Иисусе по отдельности и в случайном порядке. Он не составлял из них упорядоченное целое (syntaxis). Следовательно, и Марк, переводя и записывая эти истории (по–видимому, в ходе нескольких рабочих встреч с Петром), сохранял их в точности, но без какого–либо упорядочивания (taxis). Будучи простым переводчиком, он ничего не добавлял к материалу — ни содержательно, ни композиционно. По мнению Папия, Марк поступил совершенно правильно: ценность его работы именно в том, что он записал учение Петра точно так, как Петр преподавал его устно. Однако, очевидно, Папий считает также, что композиционная беспорядочность может рассматриваться как серьезный недостаток с историографической точки зрения. Сравним его слова о Марке с тем, что он пишет в Прологе о собственной книге:

Не поколеблюсь изложить для тебя в должном порядке (synkatataxai tais hermeneiais) все, что в прошлом старательно разузнал от старцев, что тщательно записал (emnëmoneusa), за достоверность чего ручаюсь

(Евсевий, Церковная история, 3.39.3)[552].

Как мы уже отмечали в главе 2, Папий демонстрирует следование классической историографической практике. Хорошее историческое сочинение должно было обладать двумя важнейшими чертами — верностью истине и литературной композицией: Папий претендует на то и другое. Вначале он собрал устные сообщения тех, кто разговаривал с очевидцами. Затем тщательно их записал. На следующей стадии работы — придал им правильную литературную форму. Сравнивая этот отрывок с замечаниями Папия о Марке, мы видим, что, по мнению Папия, Марк прекрасно выполнил первую часть работы — верно записал все, что рассказывал Петр. Однако больше он ничего не сделал — и в результате Евангелие осталось беспорядочным собранием хрий. С точки зрения Папия, это не настоящее историческое сочинение, а, скорее, черновые заметки, какими пользуются историки в работе над книгой.

Taxis и syntaxis — еще один пример часто употребляемых Папием риторических терминов. Какой «порядок» мог бы придать Марк своему труду, если бы работал как настоящий историк? Греческие и римские биографии достаточно часто представляют собой собрания хрий. Некоторые даже представляются столь же композиционно беспорядочными, каково, по мнению Папия, Евангелие от Марка. Так, Лукианов «Демонакс», «жизнь» (bios) философа–киника, имеет начало и конец, составляющие хронологическую рамку содержания книги. (Впрочем, даже Папий согласился бы, что такая минимальная хронологическая структура имеется и у Марка.) Но в остальном книга Лукиана, по всей видимости, представляет собой случайное собрание хрий и более обширных рассказов о Демонаксе[553]. Эти рассказы просто располагаются бок о бок, без малейших попыток хотя бы имитировать какую–то связь между ними. Поскольку другие биографии, принадлежащие Лукиану (как биографии Перегрина и Александра из Абонотиха) написаны совершенно иначе и имеют связную и последовательную хронологическую структуру, принято считать, что в «Демонаксе» Лукиан сознательно выбрал литературный метод, соответствующий киническому содержанию книги[554]. Стоит отметить еще одну черту этого труда, параллельную замечанию Папия о Марке. В конце своего сочинения Лукиан приносит обычные извинения за его краткость: «Это очень немногое из того, что я мог бы извлечь из памяти (apemnëmoneusa)» (Демонакс, 67). Папий также отмечает, что Евангелие от Марка невелико. Оно состоит не просто из разрозненных, но и из очень немногих анекдотов: «Марк записал некоторые отдельные рассказы в точности так, как Петр извлекал их из памяти (enia grapsa hôs apemnëmoneusen)»[555]. Очевидно, здесь подразумевается противопоставление другим, более полным Евангелиям; однако Папий не ставит неполноту компиляции Марку в вину, поскольку тот «не упустил ничего, что слышал» от Петра. И снова то, что могло бы выглядеть недостатком, оправдывается тем фактом, что Марк всего лишь перевел и записал поучения Петра, существовавшие в форме хрий. (Возможно, неполнота Евангелия от Марка в глазах Папия — не отдельный недостаток наряду с отсутствием литературной композиции, но лишь один из аспектов этого отсутствия[556].)

Сам Лукиан, по–видимому, не считал своего «Демонакса» историческим сочинением — не из–за несоответствия реальности, а из–за недостатка литературной композиции (taxis). В своих советах по написанию истории последней стадией работы историка он называет придание собранному материалу эстетически приятной формы (Как надо писать историю, 48, 51). Он решительно осуждает отсутствие композиционной целостности и стройности — например, собрание разрозненных анекдотов, какое представляют собой Евангелие от Марка и его собственный «Демонакс»:

История — это, по существу, просто долгий рассказ. Так пусть будет она украшена всеми добродетелями рассказа: пусть движется плавно, связно и последовательно, без провалов и скачков. Пусть кристальная ясность ее достигается, как я уже сказал, и выбором слов, и сопряжением тем. У хорошего историка все определено и закончено: покончив с одной темой, он вводит следующую, прилепляется к ней и как бы приковывает себя к ней цепью, дабы избежать разрывов и распада книги на несколько не связанных друг с другом повествований; нет, первая и вторая тема не должны просто соседствовать в книге — они должны пересекаться и иметь друг с другом нечто общее

(Как надо писать историю, 55)[557].

Очевидно, Лукиан говорит здесь о тематическом, а не о хронологическом порядке. Другие полагали, что историю лучше всего составлять в строгом соответствии с хронологией событий, как пишет Дионисий Галикарнасский в своей критической заметке о Фукидиде: «История должна представлять собой непрерывную последовательность событий» (De Veterum Censura, 9).

От биографии (bioi) читатели не обязательно ждали того же, что и от историографии. Это были разные жанры, однако некоторые биографы более приближались к историографической практике, чем другие[558]. Различаются эти два жанра, в числе прочего, и по тому, какой принцип подачи материала в них главенствует — хронологический, тематический, или же соблюдается равновесие между обоими[559]. Как правило, в биографии имеются хотя бы минимальные хронологические рамки: вначале — рождение и первые годы жизни, в конце — смерть[560]. (Берридж высказывает мнение, что «Воспоминания» (apomnèmoneumata) Ксенофонта — не настоящий bios, поскольку, хотя анекдоты о Сократе у Ксенофонта тщательно собраны по темам, какая–либо хронологическая канва отсутствует[561].) Кроме того, биографии различаются по тому, представляют ли они собой просто набор анекдотов или же сплетают свой материал в единое «бесшовное» повествование: «Чем искуснее писатель, тем обычно менее заметны швы между отдельными историями и единицами традиции, составляющими книгу»[562].

Как верно отмечали некоторые исследователи, taxis и syntaxis в замечаниях Папия о Марке относятся не к хронологической последовательности как таковой, а к упорядочению материала в рамках создания литературной композиции[563]. Противоположен им не иной, нехронологический порядок, а отсутствие порядка как такового. Однако это не исключает той возможности, что Папий (или же Старец Иоанн) наилучшим таксисом для Евангелия считал таксис хронологический. Папий, по–видимому, озабочен следованием историографическим стандартам, именно им старается придерживаться сам в своей работе о речениях и деяниях Иисуса — и, вполне возможно, ожидает и от bios Иисуса соответствия историографическим канонам. Возможно также, он согласен с Дионисием Галикарнасским в том, что наилучший способ расположения исторического материала — хронологический. Хронологический порядок предпочитал и знаменитый современник Папия Плутарх в своей обширной серии «Параллельных жизнеописаний», и римский историк Тацит, написавший в 98 году н. э. биографию Агриколы.