Сергей Есин - Дневник, 2006 год

• Название: Дневник, 2006 год
• Автор: Сергей Есин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Дома немножко полежал, дождался из института Витю, заехали за С.П. — Витя за рулем, и поехали на дачу. По дороге заглянули в «Перекресток», затоварился на неделю продуктами и пивом на баню. Приехали уже после 12 ночи. Я все выдержал.

23–24 сентября, суббота и воскресенье. Время ускользает и такая жалость, что так много исчезает в быту, в неумении жить и работать без потерь. Тут и понимаешь: как хорошо было писателям в девятнадцатом веке — люди имущие, они свободно распоряжались своим временем. В.С. из Москвы, как обычно, сказала несколько не очень приятных слов. «Вы там блаженствуете…» Потом: «Мир хижинам, война дворцам». Но я езжу на дачу, не только чтобы выспаться и сходить в баню, главное — я там работаю. Жалко мало, потому что все время отвлекает хозяйство. Вот за два дня покрасил окно на террасе, которое следовало бы покрасить два года назад, сжег мусор и вынес ботву из теплицы, привел в порядок туалет, перемыл посуду. Потом занимался с электриком, — тот поменял проводку в сарае, заплатил ему 2300 рублей. Витя топил баню, откачивал из подвала воду, ездил за шифером, закончил чинить забор. С.П. готовил обед, дежурил по кухне, потом много часов провел у компьютера — готовился к лекциям.

Пока ехали в Обнинск, много говорили о последней статье в «Труде»: ссылаясь на Госкомстат, газета признала, что у миллионов людей в России нет денег даже на хлеб. Средняя цена булки или кирпича хлеба — 10 рублей. Москва не в счет. В Москве, кстати, прожиточный уровень, та самая пресловутая «продовольственная корзина» — 5100 рублей. Вспомнил, потому что недавно упомянул об этом на ученом совете, когда речь зашла о прибавке лаборантам.

Так уж сложилось, что много размышлял о политике. Жизнь такая, что каждый день что-нибудь происходит. Ну, взрывается что-нибудь, ну где-нибудь рухнет мост; сегодня, в воскресенье, опять пожар на Черкизовско рынке. В последнее время много толкуют об лишении депутатов мигалок и специальных, с флажком, номеров на машинах. Все это смешно, потому что нечестно и нелепо в основе. Я всегда думал, когда поднималась очередная волна об депутатских и министерских зарплатах, какая это чушь. Для такой огромной и мощной страны какие-то 3 тысячи долларов. Смешно! Но — если бы все делали свою работу, если иметь в виду не марионеток, а независимых людей. Вот, дескать, депутатские машины мешают движению. И опять глупость. Если в Москве спланировать движение, если бы страна не оказалась свалкой иномарок, если бы правительственные номера не продавались, если бы под сияние мигалок и кряканье правительственных сигналов не гнали по девкам и собственным делам шофера, — кому бы помешали эти мигалки и сам принцип экономии времени «государственных людей». Но ведь все останется по старому и без мигалок по-прежнему перекрывать движение на Калужском шоссе, когда там объявятся чада Черномырдина или каких-то других «высших людей». А я буду стоять по часу.

Утром принялся (уже методически, ранее только просмотрел) читать книгу Дональда Рейфилда «Жизнь Антона Чехова». Интересно, что подготовило и перевело ее издательство «Независимой газеты», которое всегда отличалось тонким филологическим выбором. Уже после прочтения пары глав решил, что, пока сохраняется интерес, буду вносить из этой книги в дневник отдельные цитаты. Все здесь идет по началу, полно важного для понимания литературы смысла.

«Из всех русских классиков он (Чехов — С.Е.) наиболее доступен и понятен, особенно для иностранцев, — как в книгах, так и на сцене». Это надо обязательно прочесть моим ребятам.

Теперь о жанре биографии. Мы цитируем их еще и потому, что совершенно согласны с мыслью автора, просто он высказал ее более точно или сформулировал наши предощущения. «Любая биография — это вымысел, который тем не менее должен быть увязан с документальными данными». Как бы хорошо усвоить это не только нашим «историческим» писателям, но и политическим журналистам, несущих Бог знает что о людях, перед именами которых еще вчера немели.

Опять об Антоне Павловиче, но будто бы и обо мне (но у меня нет ни его воли, ни его органической быстроты, ни его поразительного таланта): «Его постоянно тяготила непримиримость интересовхудожника с обязательствами перед семьей и друзьями…»

А вот объем творчества, объем творческой деятельности совершенно несоизмерим с тем, что делаем мы сегодня. Мы заседаем, говорим по телефону, мелко и мелочно интригуем. «На сегодняшний день опубликовано около пяти тысяч Чехова, причем иные из них — с безжалостными купюрами» Полторы тысячи еще утеряно. О купюрах не говорю, здесь — как готический храм, непомерные объемы.

Теперь крошечный эпизодик о Чеховской родне по матери. «Иван Яковлевич Морозов, человек щепетильный и порядочный, как-то отказался продавать подпорченную икру и в результате потерял место». Каким-то образом я совмещаю это высказывание с морем паленой водки, от которой в России умирали и умирают тысячи и стони тысяч, с продажей несвежей еды, негодных продуктов. И ни у кого не дрогнет сердце! Бога для людей уже нет или в каждом погасло сострадание.

В воскресенье утром прочел к семинару два рассказа Абрамовой. Письмо взрослое, много психологии, но все это как бы утонуло в семидесятых годах. Подумал: современная литература должна быть более дерзкой, менее углубляться в себя, не просто выходить на читателя, но и пытаться говорить на его языке. Сегодняшний мальчишка в быстро мелькающих на экране символах разбирается значительно лучше и быстрее. Он видит там, где человек моей замедленной биологии ХХ века не замечает ничего. Что-то важное забыл. Так трудно носить в себе весь день смысловые повороты, чтобы сохранить для дневника, столько теряешь.

25 сентября, понедельник. Объявил день здоровья, а в перерывах занимался дневником, чуть-чуть продвинул роман и смотрел телевизор. Хозяйства тоже никто не отменял. Прочел два рассказа Абрамовой, скорее перечел: «Ласточкино гнездо» и «Фарфоровый слон», и Семину Настю — небольшую повесть «Совпали». Абрамова пишет чисто, очень для своих 18 лет грамотно, правильно, без ошибок. Уже сейчас это сложившийся профессионал: в 70-е годы эти рассказы взял бы «Октябрь», сегодня читать их довольно скучно. Во время семинара буду девочку пытать на знание Трифонова, наверняка она его читала. Семина — стихийно талантлива — все знает и почти не сбилась. Я помню ее «повесть» еще по летнему чтению абитуриентов. Всего так и не распутал, но — здорово.

По ТВ показали новый, без кавычек, подвиг лимоновцев. Зсли бы я был моложе, я бы пересилил свою природную трусость и стал одним из них. На этот раз они захватили здание Минфина на Ильинке и протестовали против неоправданной преждевременной выплаты долгов Всемирному банку в ущерб возможному возмещению вкладов населения после дефолта. Народ им явно симпатизирует, власть явно боится, недаром на этот раз с ними довольно вежливо поступили, никого не посадили.

Показали также митинг «обманутых вкладчиков» — соинвесторы съехались со всей страны, что свидетельствует: идея «пирамиды» в строительстве овладела «массами». В известной мере, как мне кажется, вся эта ситуация спровоцирована Москвой и ее строительным бумом. Тем не менее, цена на жилье растет неимоверно. «Обманутые вкладчики» захватили одно из строящихся зданий в центре Москвы и устроили в нем голодовку. Сейчас идет «мирное выкуривание», милиции приказано быть вежливой.

Общее впечатление: как бы существуют две России (иногда в банке послойно уживаются, не смешиваясь, вода и масло): чистая, подающая надежды Россия Путина, которой начинаешь гордиться, но которая все же в своей экономике не достигла уровня 1993 года, и Россия обманутых вкладчиков.

Вечером по «Культуре» — все же это, наверное, лучший телевизионный канал в мире — смотрел передачу о Шостаковиче. Хорошо и интересно говорили Вишневская, Ростропович и Щедрин. Крупные, умные люди. Впервые подумал, что моя нелюбовь к ним вызвана, единственно, их отношением к предыдущему строю. Он всё им дал, а они его предали. Народные артисты СССР! А справедлив ли я в этих размышлениях? Не зависть ли это к их судьбе? Да, я не умел торговать своим талантом писателя, а они сумели своим универсальным талантом распорядиться.

26 сентября, вторник. Всё закончилось отъездом в Ленинград на выездную коллегию Минкульта. Жутко дорогой билет на поезд, чуть ли ни четыре тысячи рублей. О поезде чуть позже — новая жизнь несет свои приметы. Но пропустить поездку не мог — влечет Дневник.

Утром с десяти был в институте. Как это важно — просто быть: перекинулись несколькими словами с Инной Люциановной — о методологии ведения семинара, потом с Михайловым. Меня волнует то научное издание, которое я должен сделать к концу года. Возможно, выбор я сделал не лучший, потому что и Седых, и Михайлов еще только примериваются. Я, правда, как всегда много думаю о своих обязательствах. Кстати, вчера мне позвонила Н. П. Михальская: состоялся экспертный совет, и моя докторская работа прошла. Президиум состоится в октябре. Диплом важен теперь в этом возрасте только одним — зарплатой. Внутренняя осанка и кандидата и доктора у меня уже есть. Защита, при всей ее формальности, многое дает, это крупный барьер, одолеть который нужно уметь.