Эрик Эддисон - Червь Уроборос

• Название: Червь Уроборос
• Автор: Эрик Эддисон
• Жанр: Фэнтези

«Червь Уроборос» — героический «высокий» роман-фэнтези Эрика Рюкера Эддисона, впервые опубликованный в 1922 году. В книге рассказывается о затяжной войне между властным королём Витчланда Горайсом и лордами Демонланда в воображаемом мире, отчасти напоминающем скандинавские саги. Работа немного связана с поздней Зимиамвийской трилогией Эддисона, и иногда их все вместе называют Зимиамвийским сериалом.

---

От их ног утесы обрывались отвесно вниз. Странно это было — стоять на замерзшей кромке Моруны, словно на краю мира, взирать на летнюю страну на юге и вдыхать слабый летний аромат цветущих деревьев и усыпанных цветами гор. Перед ними простиралась необъятная страна, покрытая ковром исполинских деревьев, среди которых виднелся серебристый изгиб Бхавинана, несшего напоенные одиночеством гор воды к неведомому морю. За рекой синели дремучие леса, взбиравшиеся на вершины холмов, за которыми неясно угадывались заостренные очертания еще более высоких гор. Демоны напрягали зрение, силясь проникнуть сквозь таинственную завесу за этими предгорьями, но великие горные пики скрывались от их любопытных взоров, словно прекрасные леди, и они не смогли рассмотреть вечные снега.

Морна Моруна выглядела, словно склеп, в котором покоилось что-то некогда прекрасное. Стены были опалены огнем. Красивая галерея главного зала, отделанная деревом, вся обгорела и частично обрушилась, и в дырах торчали почерневшие концы поддерживавших ее балок. Среди разломанных и изъеденных червями резных кресел и скамей гнили обрывки узорчатых гобеленов, в которых теперь копошились жуки и пауки. О некогда прекрасных и изящных картинах теперь напоминали лишь цветные пятна и неясные линии на стенах, за две сотни лет отсыревших и покрывшихся плесенью, да превратившиеся в мумию останки давно и безвременно усопшей королевской дочери. Пять дней и пять ночей жили в Морне Моруне Демоны и Миварш, которые настолько привыкли к недобрым предзнаменованиям и чудесам, что придавали им значения не более, чем смотрящий в окно человек ласточкам. Глухой ночью можно было увидеть огни и кружащие в лунном свете тусклые образы; в безлунные же и беззвездные ночи им слышались стоны и бессвязное бормотание. Видения навещали их в их ложах и носились в небесах, и бесплотные и невидимые пальцы вцеплялись в Юсса, когда он выходил созерцать ночь.

Небо на юге было постоянно затянуто облаками и туманом, и лишь предгорья великих хребтов виднелись за Бхавинаном. Но вечером за шесть дней до Йоля[69], а это было девятнадцатого декабря, когда Бетельгейзе в полночь стоит в зените, с северо-запада подул ветер, то приносивший мокрый снег, то разгонявший тучи. Когда они вышли на утес, уже смеркалось. Леса лежали в синих тенях надвигающейся ночи; река тускло мерцала серебром; очертания поросших лесом вершин вдали перемежались со столбами и грядами неустанно клубившегося в вышине синего тумана. Внезапно в тучах образовался разрыв, и над лесистыми холмами проглянуло бледное ясное небо. Юсс затаил дыхание, видя приоткрывших свои завесы нерушимых исполинов, сиявших в прозрачном воздухе: отдаленных, огромных и одиноких, словно создания недосягаемых небес, состоящие лишь из ветра и огня, слишком чистые, чтобы содержать какую-либо толику низменных элементов земли или воды. Казалось, розовый свет заката застыл в кристалле, из которого они были высечены, чтобы навечно остаться стоять неизменно средь буйства рожденных землею туманов и неспокойных небес над ними. Разрыв в облаках расширился на восток и запад, открывая другие пики и пылающие в закате снега. И простершаяся на юг радуга рассекала этот вид сияющим мечом.

Неподвижные, словно ястребы, взирали Юсс и Брандох Даэй со своего высокого утеса на вожделенные вершины.

Юсс проговорил, запинаясь, словно во сне:

— Этот чудесный аромат, этот порывистый ветер, сама скала, на которой мы стоим, — все это мне знакомо. Не прошло и ночи с нашего отплытия из Обзорной Гавани, чтобы не видел я эти горы в сновидениях, узнавая их по именам.

— Кто сказал тебе их имена? — спросил лорд Брандох Даэй.

— Мой сон, — ответил Юсс. — Впервые увидел я его на своем собственном ложе в Гейлинге, вернувшись от тебя домой в прошлом июне. А все сновидения, что привидятся там, — истинны.

И еще сказал он:

— Видишь темную долину, глубоко врезающуюся в горную цепь, там, где предгорья расступаются, открывая взору сами горы от вершины до подножия? Посмотри на те угрюмые утесы за ближним кряжем, испещренные паутиной исполинских занесенных снегом расселин, что устремляются в небо бастионами каменных башен. Это великий хребет Коштры Пиврархи, а высочайший из этих шпилей — ее таинственная вершина.

Пока он говорил, его глаза блуждали вдоль очертаний восточного кряжа, где подобные нисходящим с небес темным богам горы образовывали парапет над покровами принесенных лавинами снегов. Он замолк, обратив взор к пылавшему в лучах заката соседнему пику на востоке от ущелья, чьи обрывистые утесы вздымались к грациозной заснеженной вершине, что изяществом линий была подобна девичьей щеке, чистотой — росе, а красотой — мечте.

Они наблюдали, как закатные лучи на склонах гор тускнеют, оставляя после себя лишь бледные оттенки смерти и тишины.

— Если сон твой, — промолвил Брандох Даэй, — зовет тебя спуститься с этого Обрыва, пересечь Бхавинан по этим лесам и холмам, преодолеть лиги льда и застывших скал, отделяющие нас от основного хребта, а затем найти дорогу к снегам на вершине Коштры Белорн, то такое и впрямь может привидеться лишь во сне.

— Мне был явлен весь путь, — сказал Юсс, — вплоть до скал у самого подножия великого северного контрфорса Коштры Пиврархи, которую должен покорить всякий, кто хочет попасть на Коштру Белорн. Но дальше этих скал не забирались даже сновидения. Прежде чем день угаснет, я покажу тебе, где мы перевалим через ближний кряж, — и он указал туда, где от изрытого снежного поля, что круто поднималось к седловине, сползал меж мрачных склонов ледник. К востоку от него возвышались два белоснежных пика, а к западу — вытянутая и похожая на крепость гора с отвесными склонами, приземистая и темная на фоне нависавших над ней утесов Коштры Пиврархи.

— Долина Зиа, что спускается к Бхавинану, — сказал Юсс. — Туда и лежит наш путь: к тому темному бастиону, что наречен Тетрахнампфом.

* * *

Наутро лорд Брандох Даэй подошел к Миваршу Фазу и сказал:

— Сегодня нам нужно спуститься с Омпреннского Обрыва. Я бы ни за что не оставил тебя в Моруне, но спуск по этой стене — нелегкое дело. Ты скалолаз?

— Я, — ответил тот, — был рожден в высокогорной долине Пераршин у истоков реки Бейрун, что в Импланде. Мальчишки там выучиваются лазать по горам раньше, чем ходить. Спуск не пугает меня, как и эти горы. Но земли внизу неизведанны и ужасны, и множество отвратительных созданий обитает там, различные призраки и пожиратели людей. О заморские дьяволы, разве этого мало? Давайте вернемся назад, и, если Боги уберегут наши жизни, мы навеки прославимся, побывав в Морне Моруне и вернувшись живыми обратно.

Но Юсс промолвил в ответ:

— О Миварш Фаз, знай, что не ради славы отправились мы в это путешествие. Величие наше и без того осеняет весь мир подобно огромному кедру, простирающему над садом свою тень; и предприятие это, сколь бы грандиозно оно ни было, добавит к нашей славе столько же, сколько добавило бы к этим лесам Бхавинана еще одно посаженное там дерево. Но случилось так, что великий король Витчланда, занявшийся во тьме своего королевского замка Карсё такими колдовскими искусствами и магическими заклинаниями, каких мир доселе не знал, наслал на нас лихо, унесшее моего брата, лорда Голдри Блусско, который столь же дорог мне, как и моя собственная душа. И Они, что покрыты тайной, посредством сна указали мне искать вестей о моем дорогом брате на Коштре Белорн. Потому, о Миварш, ты можешь идти с нами, если захочешь, если же нет — что ж, тогда прощай. Ибо ничто кроме смерти моей не остановит меня на пути туда.

И Миварш, подумав, что даже быть пожранным горными мантикорами вместе с этими двумя лордами — более легкая судьба, чем остаться наедине со всем тем, что ему было известно о Моруне, обвязался веревкой и, препоручив себя заботе своих богов, последовал за Брандохом Даэй по выветрившимся склонам, по камням и замерзшей почве к началу ущелья, ведшего вниз.

Несмотря на то, что отправились они в путь рано, было уже за полдень, когда они спустились с утеса. Опасаясь падающих камней, они выбрались из ущелья сначала на восточный контрфорс, а затем, когда тот стал слишком отвесным, вернулись на западную стену. Через час-два ущелье сузилось и сошло на нет, и, глядя оттуда меж своих ног, Брандох Даэй увидел, как в нескольких длинах копья под ним гладкие плиты, словно срезанные ножом, терялись из виду за краем скалы и взгляд сразу обращался к похожему на мох мерцающему ковру древесных крон, отделенных от них невидимой воздушной пропастью. Тогда, чуть отдохнув, они вернулись по ущелью немного вверх, выбрались на скальный склон, откуда сделали рискованный траверс к новому ущелью к западу от первого, и, наконец, скатившись по обширной осыпи, оказались на мягкой и нежной траве у подножия холма.

Крохотные цветы горной горечавки росли у их ног, а перед ними, словно море, простирался непроходимый лес. Вдали высились вершины Зиа: белоснежные фронтоны Исларгина, указывавший в небо тонкий темный палец Тетрахнампф нан Тшарка, что нависал над Зийским Перевалом, и торчавший над долиной к западу от него массивный бастион Тетрахнампф нан Тсурма. Более высокие горы были по большей части скрыты за этим ближним хребтом, но Коштра Белорн по-прежнему возвышалась над Перевалом. Словно смотрящая из своего окна в высокой башне королева озирала она эти дремлющие в полуденном свете зеленые леса, и чело ее было прекрасно, словно звезда. За их спинами обзор ограничивали уступы и нагромождения огромных усеянных трещинами контрфорсов, вздымавшиеся от края листвы и водоемов к невидимым холодным равнинам Моруны.