Журнал «Если» - «Если», 2012 № 01

• Название: «Если», 2012 № 01
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: ISSN 1680-645X

Кристин Кэтрин РАШ. СОВЕТ УБИЙЦЫ

«Тебе нужно было просто вышвырнуть его за борт через шлюз…»

Александр ЯБЛОКОВ. КАНАТНЫЕ ДОРОГИ: ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ

Этой необычной профессии приходит конец даже в альтернативном мире.

Джек МАКДЕВИТТ. ПРОЕКТ «КАССАНДРА»

Давайте же определимся: были на Луне инопланетяне или нет?

Эдуарде Дельгадо САИНО. НАДЕЖДА НА СПАСЕНИЕ

Умирая последней, его надежда вновь воскресает и опять уходит в смертельное небытие.

Норман СПИНРАД. МУЗЫКА СФЕРЫ

Оказывается, есть мелодии, которые мы не слышим. Ну, а если постараться?

Джерри ОЛШЕН. ШАРЛАТАН

Сойтись в поединке приглашены ученый-медик и гомеопат. Истина обнаруживается там, где ее никто не искал…

Стивен БЁРНС. ЖДИ!

Даже когда отношения радикально меняются, отголоски старых могут быть весьма живучими.

Майк РЕЗНИК. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Подлинной привязанности не помеха любое обличье.

Вандана СИНГХ. СУТРА МЛЕЧНОГО ПУТИ

Можно ли влюбиться в человека через полторы тысячи лет после его смерти?

Тимофей ОЗЕРОВ. ЛЕОНАРДОПАНК

Давнишняя история в новейшей инкарнации.

Александр РОЙФЕ. НЕЧТО И НИЧЕГО

Эволюция фильма как результат эволюции общества.

Аркадий ШУШПАНОВ. ФЭНДОМ КИНО

Фэны, гики и прочие — новые герои кинематографа?

Дмитрий БАЙКАЛОВ. НЕ ТРОГАЙТЕ КУБИНСКИХ ЗОМБИ!

Обзор фантастических премьер грядущего полугодия.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Что важнее — идея или ее воплощение на экране?

Глеб ЕЛИСЕЕВ. ГИГАНТСКАЯ КНИГА О ГИГАНТАХ

Эту НФ-эпопею автор знаменитого реалистического творения «Берлин. Александерплац» считал своим главным творческим свершением.

РЕЦЕНЗИИ

Наши рецензенты неутомимы в чтении. Чего и вам желают.

КУРСОР

Президентская награда нашла героя.

Вл. ГАКОВ. СЛЕЗНАЯ МОЛИТВА УОЛТЕРА МИЛЛЕРА

Не так уж много прозаиков, кто закрепился в литературной истории, написав, по сути, всего один роман.

ПЕРСОНАЛИИ

Правила очень просты: задача писателей — создавать миры, наша — обустраиваться в них и ждать новых.

---

Я ужасаюсь тому, что если события пойдут, как описано в хрониках, я потеряю мою Сурьявати. Не окажусь ли я тогда в компании Иши, странствующей меж звезд в поисках преданий? Или просто умру здесь, на Земле, в тени дворцовых стен, в эпоху, когда ночное небо было лишь покровом сновидений? Кто выживет — реальный Сомадева или его литературное воплощение? И кто есть кто из этих двоих?

Все, что я могу сделать, это отвлекать Сурьявати и удерживать ее при жизни своими невероятными историями… и надеяться.

— Не знаю, как далеко в будущее забросит меня зелье, — говорю я царице. — Но ради своей повелительницы я выпью еще.

Я делаю глоточек.

И снова на корабле. Иша спит, спутанные волосы закрывают лицо. Во сне ее лицо расслаблено и безмятежно, если не считать привычной морщинки между бровями. Когда она хмурится, то больше похожа на ребенка, чем на взрослую женщину. Я гадаю — может, во сне к ней возвращается утраченная память?

Итак, я начинаю очередную историю, хотя пребываю в некотором недоумении — кто ее слушает: Иша или Сурьявати?

Я расскажу историю про Иниш. Это место на далекой планете, едва ли не самое странное из всех, которые мы посетили.

Я бы не решился назвать Иниш городом, потому что это не вполне так. Просто скопление людей и строений, животных и растений, но по заверениям аборигенов оно обладает собственным сознанием. А еще у него нет четко очерченной границы, потому что окраинные поселения имеют обыкновение совершенно непредсказуемым образом пускаться в странствие прочь от Иниша, чтобы потом так же неожиданно вернуться.

Кроме всего прочего, обитателей Иниша отличает очень странная система самосознания. Вот, например, у кого-то есть имя, скажем Мана. Но когда Мана находится в обществе своего приятеля Айо, вместе они образуют единое существо с именем Тукрит. Если вы их повстречаете и спросите, как их зовут, они ответят: «Тукрит», а не «Айо и Мана». Иша как-то спросила их, являются ли Айо и Мана частями Тукрита, и оба только рассмеялись.

— Тукрит ни в коем случае не является тем или этим, — ответил Мана.

— Тогда кто мне только что отвечал: Мана или Тукрит? — спросила Иша.

— Тукрит, конечно, — заявили они, снисходительно посмеиваясь.

— Я Иша, — сказала им Иша. — Но кто я такая, когда я с вами?

— Мы — тесо, — ответили они, переглянувшись.

Иша знала, что это значит. Словом «тесо» в их языке называлось все недообразовавшееся, еще не проявившееся, несуществующее в действительности, но имеющее возможность осуществиться — скорее вероятность, нежели достоверность.

Пришельцу со стороны трудно понять, есть ли у обитателей Иниша семьи. В одном жилище могут селиться несколько человек, но поскольку все жилища соединены меж собой коридорчиками и туннелями, трудно сказать, где заканчивается одно и начинается другое. В одном жилище могут проживать четыре пожилые женщины, одна молодая, один юноша и пять детей. Спроси их имена, и в зависимости от того, кто сейчас дома, ты услышишь всякий раз другое общее имя. Если присутствуют, скажем, Байджо, Акар и Инха, то они скажут: «Мы Гархо». Если кроме них в жилище окажутся еще и Сами, Кинджо и Виф, то имя этому сообществу будет Парак. И так далее, и тому подобное.

Как они сами во всем этом не запутываются, выше нашего с Ишей понимания.

— Послушай, — обратился я к ней как-то. — Ты и я… а кто мы, когда вместе?

Она посмотрела на меня печально.

— Иша и Сомадева, — таков был ее ответ. Но в голосе слышался слабый оттенок неуверенности, вопроса. — А сам ты как полагаешь?

— Тесо, — ответил я.

Вот история из Иниша.

Жила-была Икла. Затем она уже как Бако ушла от того, что без нее стало Самишем. И вдруг обнаружила, что она является частью чего-то становящегося, наступающего, но она не могла понять, кем или чем является это становящееся. «Ну как же, — подумала она, — это ведь горо, существо, которое выдает свое присутствие лишь вздохами, исключительно для внутреннего слуха». Она ощутила, как медленно разрастается тесо, почувствовала, что сама становится текучей, превращается в небо, в дождь. А затем не было уже ни тесо, ни горо, ни Бако, а только лишь зрелая полнота и целостность, и таким образом в бытие вошел Чиули.

И этот Чиули помчался с громкими криками по летним тропам, разбрасывая в стороны камни и комья грязи и приговаривая: «Буря приближается! Буря!». И Чиули взбежал на холм, и опустился на землю перед священными камнями, и умер. И там осталась только Бако, которая глядела в небо расширенными глазами и ощущала внутри себя пустоту, возникшую после того, как ее оставило существо, именуемое горо.

Бако гадала: почему существо горо выбрало ее для такого события? Может, потому что она всегда ощущала тесо с бурями? Ведь бури в здешних краях — явление редкое, и о них следовало предупреждать людей. А внутри Бако имелась некая пустота, пригодная для той разновидности существа горо, которая живет ради бурь и предупреждения о них. И таким образом правильный вид пустоты призвал к жизни Чиули.

Вокруг Бако собирались стайки разных существ, но она сопротивлялась попыткам затянуть себя в какое-нибудь объединение. Все потому, что надвигалась буря и она ощущала тесо с нею. А никто другой этого не мог. Другие могли чувствовать тесо по отношению к иным людям и зверям, к существам, чьи глаза ярко светятся во мраке, а временами даже к медленным деревьям, но только внутри Бако имелась пустота в форме бури. И она ощущала тесо с бурей, как ощущала его с существом горо.

Воздух напитался электричеством, темные тучи заволокли небо подобно потолку, готовому обрушиться вниз. Куда ни глянь, все было серым: серая вода, серые существа, глядящие в небо удивленно и напуганно. Только Бако по мере нарастания тесо чувствовала возбуждение, восторг, предвкушение. Такое бывает, когда человек находит сообщество близких себе существ. Чувство созревания, вхождения в полноту бытия. Томительно-сладкое безумие. Сейчас Бако ощущала что-то подобное, но во много, много раз сильнее.

Самиш примчались на верхушку холма, где она стояла, и пытались увести ее с собой, чтобы она снова стала Иклой и чтобы тесо с бурей бесследно исчезло. Но Бако сопротивлялась, и Самиш вынуждены были уйти. То, что с ней происходило, было сильнее известных им любовных уз.

Разразилась буря. Великолепная буря, с ливнем и громом, и молнии плясали вокруг Бако. Реки вздулись и вышли из берегов, вода хлестала через сушу, яростно врывалась в жилища людей, снося все на своем пути. Холмы пришли в движение, и живые создания бежали из своих нор и жилищ. Только Бако стояла под дождем на самом высоком холме, а буря, плясала для нее.

Тесо превратилось в нечто. Мы называем это Т'фан. Т'фан играла с миром, распростерлась на полпланеты, охватила своими влажными ладонями холмы и деревья. Буря продолжалась так долго, что все существа решили: больше никогда уже не будет ни солнца, ни сухой земли. Но в один прекрасный день все закончилось.

Самиш собрались все вместе и устало побрели на верхушку холма, чтобы отыскать Бако или оплакать смерть Иклы.

Бако там не было. То, что там находилось, стояло в той же позе, в какой они оставили Бако, — с руками, протянутыми к небу. Она не замечала их устремленными в неведомые дали глазами, а они увидели, что, хотя небо и очистилось, буря все еще была в ней. Крохотные искорки-молнии срывались с кончиков ее пальцев. Ее волосы были опалены.

Они узрели: буря так плотно заполнила ее пустоты, что Бако уже никогда не сможет снова стать Иклой. Они даже не ощущали тесо. Они оставили ее и приготовились к обряду оплакивания.

Т'фан все еще стоит там, ее глаза полны бурями, ее пальцы играют с молниями. Ее волосы сгорели почти начисто. Ей не нужны ни пища, ни вода, и она выглядит — по меркам бури — вполне довольной. Когда обрушивается гроза, люди собираются вокруг нее — и она оживает и пляшет среди них, как будто к ней издалека приехали родственники. А потом Т'фан исчезает, а вместо нее появляется нечто гораздо более великое и более сложное, чему мы не в силах дать имя.

— Ну, и что означает эта история, хотела бы я знать, — выразила недоумение Иша.

— Временами это просто истории, ничего больше, — ответил я.

— Ты так и не рассказал мне, что случилось с Сурьявати после того, как ты сделал еще один глоток зелья и рассказал ей очередную сказку, — сказала Иша, не утруждая себя обдумыванием смысла моего замечания. Она еще не готова согласиться с тем, что не из каждой истории можно извлечь смысл, как не с каждого дерева можно сорвать плод. И не готова признать, что смысл заложен не столько в самой истории, сколько в том, что в повествование вкладывает слушатель. Она так нетерпелива, моя Иша!

Я напрягся.

— Царица была вне себя от горя после того, как ее сын захватил царство и уничтожил своего отца, — сказал я. — Она бросилась в погребальный костер царя. Я не смог спасти ее.