Ю. Щербачев - Поездка в Египет

• Название: Поездка в Египет
• Автор: Ю. Щербачев
• Издательство: Университетская типография (М. Катков) на Страстном бульваре
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1883

Поездка эта относится собственно к 1876 году. Однако, за истекшие семь лет на берегах Нила и Суэцкого канала ничто не изменилось из того, что здесь описано: предлагаемые наброски ни политических, ни экономических вопросов не затрагивают а касаются исключительно путевых впечатлений туриста, осмотревшего то, что осматривалось, осматривается и во веки будет осматриваться в Египте.

Наброски эти разновременно появились на страницах Русского Вестника. В настоящей книжке некоторые утомительные подробности — по большей части археологические — перенесены из текста в примечания.

---

Когда мы распрощались, оба они стали у отворенного окна, чтобы провожать нас взором на обратном пути к пароходам и прогрессу… А мы, убегая от преследования Арабов с геджасскими финиками, неслись среди изумрудных полей навстречу заходящему в величии и славе солнцу, вдыхали воздух напоённый вечерними ароматами, слушали трели жаворонков и конечно позабыли о существовании консула и его переводчика. Даже имен их не удержала моя память. Со свойственною людям неблагодарностью забыли мы любезные shake-hands, отличные папиросы, вкусный кофе, которыми нас только-что угощали, и вряд ли кто-нибудь из нас, вернувшись в родную сторону, вспомнит о своем легкомысленном обете, и вряд ли потомство узнает что когда-то в Кэнэ жил франко-прусский консул со своим рассудительным и образованным драгоманом…

На берегу ожидает нас картинка во фламандском духе: сумерки быстро наступают; в воде стоят ослы и рогатый скот; среди них суетятся озябшие мальчишки и девчонки. Картину эту оживляют крики людей, карканье ворон на пальмовых венцах, дремотное мычание буйволов и своеобразное ржание ослов. Ослиное ржание слышится в Египте так же часто, как у нас пение петухов, и господствует над хором прочих звуков; состоит оно из жалобного и вместе оглушительного всхлипывания, с непомерно глупыми нотами, точно у идиота сломали любимую игрушку и, обиженный Богом, обиженный людьми, он вопит без меры и удержу во все свое здоровое как у скотины горло.

4 февраля.

Рано утром произошла гонка больших парусных лодок, в которых туристы переезжали на западный берег для осмотра Дендерского храма. Страстные охотники до всяких состязаний, Американцы в последнюю минуту поскакали в воду и в брод достигли суши.

Сегодня нам приводится видеть вблизи первый древнеегипетский храм. Все они построены приблизительно по одному образцу. Против фасада, иногда на большом от него расстоянии, стоят покоем массивные каменные ворота, пилон; справа и слева к ним примыкают пропилоны — две башни, на вид два полотнища стены; они вдвое и втрое выше прочих частей здания; от ворот аллея сфинксов, дромос, ведет к единственному входу в храм; порою на дромосе встречаются еще один или два пилона. Самый храм есть продолговатое глухое каменное здание с плоскою кровлей и немного наклонными от низу к верху стенами. Внутренность его состоит из много-колонных сеней, портика или пронаоса, часто самого обширного отдела храма; и из главного помещения, наоса, нередко разгороженного на множество комнат и заключающая в себе святилище, адитум или секось. В портик еще заглядывает ясный египетский день, так как передняя стена обыкновенно не подходит под самую крышу и оставляет вверху просвет во всю ширину здания, но в наосе царит непробудная, непроглядная ночь.

Стены снаружи и внутри, а равно и колонны покрыты врезными и живописными изображениями богов, которым цари, собственники храма, поклоняются или приносят жертвы. (Храмы не были общественными зданиями, а составляли личную собственность фараонов.) Кругом здания широкое пространство оцеплено кирпичною оградой.

Храм древней Тентиры, посвященный богине Атор, «зенице солнца», «госпоже небес», «великой царице золотого венца», стоит за час езды от берега и как большая часть египетских памятников — в пустыне засыпаемых песком, а в долине заволакиваемых ежегодными отложениями реки — на две трети ушел в землю, хотя принадлежите сравнительно к недавней эпохе {15}.

Сначала мы прошли сквозь плотные каменные, локтей в тридцать, ворота Домициана, теперь обобранные, но в старину имевшие, как свидетельствуют иероглифы, полотенца из кедрового дерева с обивкою и гвоздями из азиатского железа, засов из лапис лазури и замок из золота и серебра; затем, проследовав над погребенным дромосом до фасада, спустились по вновь устроенной лестнице в полутемные исполинские сени, именуемые «Большим Небесным Покоем». Потолок их поддержанный 24 могучими столпами (23 футов в окружности) покрыт разнородными рисунками, между которыми можно различить круг египетских зодиакальных знаков со священным жуком вместо Рака и со змеей вместо Девы. Для посещения наоса пришлось зажигать огарки. Как в портике так и в наосе, на врезных изображениях головы богов, фараонов, зверей и птиц, отличающихся одинаково надменною осанкой, посечены первыми христианами. Снаружи остался нетронутым портрет Клеопатры, не передающей впрочем очарований царственной красавицы. Следует заметить, что вообще рисунки в храмах запечатлены особым типическим безобразием.

Две внутренние лестницы ведут на крышу: одна круговая, изломами, какие бывают в колокольнях, другая— пряма, я, пробитая в толще левой стены и растянувшая во всю её длину едва приметные, отлогие ступени. Местами с крыши можно шагнуть прямо на землю или вернее на кучи мусора от старинных и новейших построек.

Еще не так давно на самой кровле стояла целая деревня.

Общее впечатление производимое памятником будит сознание личного ничтожества пред чем-то старинным. могущественным и таинственным, — и посетитель чувствует невольное благоговение к обступившим его уродливым божествам, во славу которых сооружались такие величественные капища. Но при этом, несмотря на не радушные снаружи, серые, глухие стены, несмотря на темноту внутри, Дендерский храм не вызывает в человеке предемертной тоски, обыкновенно испытываемой среди мертвых развалин древности: над храмом поет весна своими тысячью внятными для души голосами и как окрест его, так и в его недрах, течет хотя и неприметная с первого взгляда, тем не менее многообразная и обильная жизнь. С неба льются любовные песни птид-невидимок. На каменном пилоне Домициана, по изваяниям и надписям, странным узором легли глиняные валики — улья особого рода красивых ос или шмелей, скроенных из черного и желтого бархата; воздух полон их жужжания. Под плафоном большого Небесного Покоя, между капителями, белая сова носилась на широких крылах, закрывая поочередно знаки зодиака. Мне очень хотелось рассмотреть ее, но ослятники — сколько ни хлопали в ладоши, сколько ни кидали камешков — не могли выгнать ее наружу, в яркий дневной свет, а бывшего со мной ружья я в ход не пустил, как ни просили меня о том туристы… Не решился я осквернить храм убийством одного из его обитателей и попортить выстрелом тысячелетние рисунки. С потолка темного кругового хода, ведущего на крышу, словно куколки крупных бабочек, вниз головой висят в зимней спячке ушастые летучие мыши; стоит поднять свечу и, пробужденные пламенем, они мгновенно слетают, распахнувшись в воздухе, точно разметнув черные плащи. Не сталкиваясь между собою, не цепляя стен, эти духи тьмы мелькают в искусном полете по всем направлениям. Их почти не видно, только слышится слабый писк, похожий на стрекотание кузнечика, и пламя огарков колеблется от близкого веяния перепончатых крыльев. Порою, остановив волшебный лет, мыши повисают на шляпах туристов. Мистер Джей убил на себе четырех, и одну вместо цветка приколол к сюртуку. Когда мы бродили по наосу, впереди во мраке прокрадывались тени, немые как призраки; были ли то шакалы, убегавшие от света, или оборотни, готовившиеся напугать незваных гостей?

Обратную нашу поездку к берегу можно бы разве сравнить с двигавшеюся во всю прыть ярмаркой: купцы и покупатели, кто пешком, кто верхом, мчались полным галоп ом, совершая торговый сделки на бегу. Купцы — босоногие феллахи — соблазняли нас товаром из-за Красного Моря: ясминовыми чубуками и сгибавшимися в кольцо бамбуковыми или Камышевыми тросточками. Доскакав до реки, ярмарка разместилась в лодки, и лодочники за отсутствием ветра потянули ее бичевой против течения, с тем, чтобы спуститься к пароходам на веслах. Беззаботно шли они по береговой отмели, пропуская мимо ушей предостережения Анджело касательно склонности крокодилов к мелям и отлогим берегам (Анджело, сбиваясь на итальянское произношение, зовет крокодилов: «cocodrilles»). Действительно в этом самом месте года два назад цари гадов утащили в реку Араба, но теперь, благодаря пароходному движению, ниже Ассуана они совсем перевелись. Замечательно, что единственный пароход, перешедший последним летом за пороги и совершающий рейсы между Ассуаном и Вади-Халфой, успел в несколько месяцев распугать их и там. Мистер Поммерой уверяет, что те, которых нам обещают показать по сю сторону порогов, фальшивке и содержатся для развлечения туристов на счет компании Кук.

В старину река против Кэнэ изобиловала крокодилами. Жители Тентиры славились искусством безвредно таскать их за хвост и даже в самом Риме давали представления. Вообще они питали к крокодилам большое презрение, убивали их и ели, вследствие чего находились в непримиримой вражде с жителями Омбоса, ревностными поклонниками отвратительного земноводного.

От Кэнэ до Луксора часов семь езды. Половину этого времени мы посвятили музыке. Но пианино, согласно обещанию появившееся у нас в Сиуте, было до такой степени расстроено, что музыканты должны были предварительно явить себя настройщиками; они с большим усердием развинтили и разобрали деревянные части и, когда инструменту потеряв всякое фортепьянное подобие, стал уже смахивать на остов дракона, принялись пытать его. однообразно стукая клавишами, заводя винты посредством добытых у машиниста плоскогубцев и пробуя зубочистками отдельные струны каждой ноты. По окончании пытки, продолжавшейся добрых два часа, возрожденный фортепьян пропел под пальцами мисс Поммерой народные гимны в честь разноплеменных настройщиков, а затем Нил огласился вальсами, онерами, сонатами — на этот раз с легким американским акцентом.