Ю. Щербачев - Поездка в Египет

• Название: Поездка в Египет
• Автор: Ю. Щербачев
• Издательство: Университетская типография (М. Катков) на Страстном бульваре
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1883

Поездка эта относится собственно к 1876 году. Однако, за истекшие семь лет на берегах Нила и Суэцкого канала ничто не изменилось из того, что здесь описано: предлагаемые наброски ни политических, ни экономических вопросов не затрагивают а касаются исключительно путевых впечатлений туриста, осмотревшего то, что осматривалось, осматривается и во веки будет осматриваться в Египте.

Наброски эти разновременно появились на страницах Русского Вестника. В настоящей книжке некоторые утомительные подробности — по большей части археологические — перенесены из текста в примечания.

---

— No!! снова остановила она меня.

— Однако, чем же не так?

— Позвольте! Я и не думаю находить, что не так: я только произношу no, следующий после ti слог, а вы вместо того, чтобы сказать: n, o, вот уже второй раз сбиваетесь и вступаете со мной в препирательства.

Мисс Гертруда также предложила нам загадку, справившись предварительно в книжке, исписанной крупными как вишни каракулями.

— В которое из трех своих путешествий, спросила она, погиб знаменитый мореплаватель, г. Кук?

— Сейчас припомню, сказал ученый.

— На острове Оваи в 1779 году, отвечала невпопад одна из молчаливых личностей.

— В первое, darling, [60], воскликнул мистер Поммерой.

— Нет-с в третье… папа, а что наш г. Кук родственник тому, знаменитому Куку?

— Родной дядя, darling.

— Вы вечно шутите.

— Люблю шутить, darling, мой грех! А вот ты, серьезная, леди, разреши-ка мне следующий «puzzle»: эти развешенные кругом нас географические карты убеждают тебя, что можно всюду ездить с компанией Кука — к Нильским порогам, на Суэцкий канал, на Синай, в Палестину, по всему свету. Взгляни, что пи красная полоска, то тур Томаса К, у ка. Ну-с, теперь самая суть: уверяли меня будто по путям, обозначенным красною полоской, на каждом пароходе, в каждом поезде, во главе всякого каравана, находится лицо, которое путешественники называют мистером Куком. Таким образом, с первого взгляда казалось бы, что Куков множество. Не сомневаюсь, что все эти лица суть знаменитые мореплаватели; тем не менее мне из достоверных источников ведомо, что существует один единственный мистер Кук, остальные же Куки — подставные. Спрашивается, который изо всех этих Куков настоящий, несомненный мистер Кук?

— Разумеется, тот который едет с нами!

— Нет, darling, не он, а тот который, помнишь, сидит в павильоне и со всех берет деньги за билеты… Не так ли мистер Фань-ден-Бош? Что вы приуныли?

Но Фан-ден-Бош не слышал. Не принимая участия в нашей невинной беседе, он один втихомолку разгадывал загадку, которую загадала ему Miss Emely, ушедши вместе с матерью на Бехеру «к знакомым дамам».

3 февраля.

С рассветом вышли из Джирдже, прошли мимо деревни Беллиани, откуда совершается поездка к Абзидосскому храму, предстоящая нам на возвратном пути, миновали Фаршут и другие местечки с большими сахарными заводами, от которых на самую середину Нила веет запахом горелой патоки и ядовитых растений, приткнулись на минуту к берегу, чтобы поглядеть дервиша-подвижника, более сорока лет сидящего на одном месте, оставили за собою вправо Дендерский храм (мы осматриваем его завтра) и наконец еще среди дня остановились на восточном берегу у пристани города Кэнэ.

Но прежде чем говорить о Кэнэ, следует сказать несколько слов о дервише.

Близ чечевичного поля, в отлогой просиженой яме, точно гад, свернувшийся в клубок, сидит безобразное дряхлое существо, давно утратившее Божеские образ и подобие. (место вероятно не затопляется Нилом). Кругом постоянно сменяются поклонники из городов и деревень, пешие и на ослах; пришли сюда и капитаны наших пароходов, в чистом белье и свежих тюрбанах. В яме тлеет костер; саженях в 10 вырыта едва заметная землянка.

Существо совершенно наго, даже без покрова на голове, не чесано, не стрижено и не мыто. Кожа — земляного цвета, толстая как у слога, вся морщится складками, ссадинами и шероховатостями. Туловище, с ослабленными мускулами, похожее на неполный винный мех, согнулось в три погибели; голова в естественной шапке самого настоящего грубого войлока низко склонилась к воздымающемуся горбом животу, и борода, тоже войлочная, сплелась с войлоком волосатой груди. лица не разберешь: щеки, нос, губы припухли и сливаются в какую-то ноздреватую массу, кисти рук с не растопыривающимися, будто сросшимися пальцами, походят на комки грязи. Коленопреклоненные Арабы обеими руками бережно подымают их с пола, целуют и дотрагиваются ими до лба. Отовсюду сыплются медные деньги; чудовище, не разгибая шеи подносит монеты к не моргающим полузакрытым глазам, отороченным кровяно-красными веками, и тут же отдает кому-либо из присутствующих. при всяком его движении ревнители в сильном волнении кланяются по восточному и кладут руку на грудь. Когда же дервиш слабо и бессвязно гнусит, воцаряется такая благоговейная тишина, что, кажется, можно слышать, как растет чечевица, и как вьется, глуша ее, гусиный горошек. Пароходный доктор, желая узнать бьется ли сердце у этого живого трупа, взял было его за руку, чтобы пощупать пульс, но тот с силой отдернул ее и, уронив возле себя, издал протяжный негодующий звук, которому позавидовал бы любой чревовещатель; звук напоминал далекий лай целой стаи шакалов; длился он минуту, постепенно затихая; дервиш в это время не шевелился, ни один мускул его лица не трогался, только живот вздувался подобно огромной жабе, и бородавчатая кожа его ходила и перетягивалась как на пресмыкающемся.

Расположенный верстах в трех от берега, Кэнэ (или Ганэ, как на мой слух произносят Арабы) гораздо меньше Сиута и наравне с Джирдже относится к числу третье-степенных городов, с населением не превышающим 5.000 человек. {14} Однако он имеет известное торговое значение, созданное географическим его положением: находясь чуть не на самой восточной точке течения Нила, город соединен с Красным Морем посредством караванного пути, пролегающего чрез Аравийскую пустыню; до порта Нового-Коссеира считается четыре дня верблюжьей езды.

Кэнэ известен прежде всего своею глиняною посудой, в особенности водоохладительными кувшинами, употребляемыми по всему Египту вместо графинов. Они лепятся из глины с примесью золы; налитая в них вода, слегка просачиваясь, испаряется на наружной поверхности и охлаждает таким образом стенки. Кувшины идут и в Ассуан, и в Александрию, и даже, как уверяют, в Счастливую Аравию. Любопытен способ их доставки в Нижний Египет: хрупкие сосуды с наглухо закупоренными горлышками связываются большими партиями и образуют сами по себе, без бочонков и досок, плоты, которые в полной сохранности сплавляются по течению. Судя по количеству изготовляемых кувшинов, можно подумать, что изделием их заняты обширные заводы; но кувшинное ремесло производится в жалких мазанках; последних, правда, не оберешься: что ни лачуга, то горшеня. В маленькой закутке, куда свет проникает лишь сквозь отворенную дверь, пред станком, вращающим горизонтальный деревянный диск, сидит одинокий Араб и при помощи пальцев и какой-то металлической линеечки создает из земной персти недолговечные свои произведения. Обворожительные едва ползающие ребятишки, в рубашонках и без рубашонок, с мордашками выпачканными глиной, осторожно относят на полки готовые chefs d'оеuvr'ы.

Город славится еще еженедельным базаром [61], плясуньями, занимающими целый квартал, и привозными финиками из-за Чермного Моря (видно Египет не довольствуется «домашними» 29-ю родами этих плодов).

Базара, — он бывает только по средам, — плясуний, запросивших невозможную цену, мы не видали; зато фиников наелись досыта, хотя и они, к слову сказать, продаются сравнительно не дешево: коробка фунта в полтора (тщательно обложенная снаружи и внутри белою бумагой) стоит франк и дороже. Вкус их, чуть-чуть отдающий черносливом, чрезвычайно приятен.

Но главною примечательностью Кэнэ служит один господин, посещение которого входит в программу туров Кука наравне с осмотром исторических памятников. Господин этот — зажиточный туземец, не говорящий ни на одном европейском языке — с давних пор состоит одновременно и французским, и германским консулом. Во все продолжение Франко-Прусской войны он не был отрешен ни от той, ни от другой должности, и с прежним достоинством представлял враждующие великие державы. Тщеславный как все Арабы, он любит принимать иностранцев в своем «европейском» двухэтажном доме с крашеными полами, западною мебелью и люстрами в чехлах.

Мы ввалились гурьбой, предводимые по обыкновению Ахметом-Сафи. Напрасно стараясь скрыть под личиной сановитости крайнюю застенчивость и неловкость, государственный человек неумело пожал всем нам руку, а переводчик его каждому пробормотал по-английски: «Его превосходительство французский консул и его превосходительство германский консул», и затем, пошептавшись с его превосходительством, произнес длинную препинающуюся речь, сводившуюся собственно к просьбе рассказать при случае за границей, что вот в Кэнэ живет его превосходительство французский, он же и германский консул (если бы можно в газетах, то было бы еще лучше)… и что у него есть личный драгоман, человек рассудительный и образованный.

— Непременно, непременно, заверили туристы.

— Я тоже отвечал, что со своей стороны конечно постараюсь, и тут же отметил в памятной книжке: «NB восточные г. Добчинский и г. Бобчинский», за что был награжден новым рукопожатием его превосходительства и красноречивым взглядом толмача, исполненным глубокой признательности.