Маркус Вольф - Игра на чужом поле. 30 лет во главе разведки

• Название: Игра на чужом поле. 30 лет во главе разведки
• Автор: Маркус Вольф
• Издательство: Междунар. отношения
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-7133-0958-4

Общепризнанно, что разведка ГДР, завоевавшая славу одной из лучших и наиболее эффективных в мире, во многом обязана своими достижениями ее бессменному руководителю — Маркусу Вольфу.

Эту книгу с напряжением ждали давно и во многих странах и особенно в нашей стране — самой близкой для автора, не говоря, конечно, о его родной Германии, стране, где он вырос и работал, с которой теснее, чем с кем-либо, был связан как шеф сильнейшей из дружественных разведок.

Уже нет ГДР, но борьба, в которой участвовал М. Вольф, продолжается — теперь уже против мстительной «юстиции победителей».

Публикуемая книга — это тоже часть его продолжающейся борьбы, а не сглаженные временем мемуары.

Резкая, драматичная, правдивая, полная достоинства книга Маркуса Вольфа займет одно из самых видных мест в мировой литературе о разведке.

Сын известного писателя Фридриха Вольфа, М. Вольф свободно владеет словом, его захватывающее, остроумное повествование будет интересно читателю любого возраста и профессии.

---

Благодаря Лидии мы были как нельзя лучше информированы об организации “Спасите свободу”, во главе которой стоял Райнер Барцель, тогда молодой протеже Аденауэра. Эта организация находилась на крайне правом фланге политического спектра. Она поддерживала Отто фон Габсбурга в его намерении стать королем Венгрии и вела форменный крестовый поход против любого политика Федеративной республики, если возникало подозрение, что он не принадлежит к правым.

Казалось, что звездный час Лидии пришел, когда она в начале 60-х годов сообщила нам о договоренности Брандта и Штрауса встретиться для беседы с глазу на глаз в ее квартире. Может быть, тогда намечались первые шаги к созданию большой коалиции между ХДС и СДПГ? Мы пребывали в более чем напряженном ожидании, но о ходе и исходе этой беседы я смог узнать лишь многие десятилетия спустя, читая мемуары Вилли Брандта. Она состоялась после строительства стены летом 1961 года, и с того момента Сюзанна Зиверс прервала всякие контакты с нами.

Я часто спрашивал себя, что побудило ее, несмотря на неприятие ГДР и тюремный опыт, регулярно приходить на конспиративные встречи и собирать для нас достоверную информацию. Вознаграждения, получаемого от нас Зиверс, хватало на покрытие ее расходов — и только. Будь она двойным агентом, попыталась бы подробнее разузнать о нашей службе, но этого ни разу не случилось.

Позже мы узнали, что Сюзанна Зиверс в 60-е годы перешла на службу в БНД и работала в Гонконге, Токио, Маниле, Джакарте и Сингапуре. Из документов БНД мы узнали, что ее шеф в 1968 году запрашивал у начальника стратегической службы 96 тыс. марок в качестве вознаграждения для сотрудницы, — стало быть, Зиверс была не мелкой рыбешкой. Прекращая свое сотрудничество с БНД, она, по слухам, получила за услуги западногерманской разведке 300 тыс. марок.

Берлинская конференция министров иностранных дел держав-победительниц в январе 1954 года отличалась от предыдущих встреч только тем, что ее безуспешный исход был очевиден с самого начала. Каждый знал карты остальных, блеф исключался. Тем не менее дни работы конференции оказались временем лихорадочной активности разведок всего мира, сотрудники которых собрались в Берлине. Наш еще не вполне оперившийся аппарат был недостаточно подготовлен к такому событию, и консультанты из СССР не скупились на советы.

Во время одного совещания офицер, специально приехавший из Москвы, поучал нас, что для случаев вроде этой конференции безусловно необходима “малина”. Переводчик пришел в замешательство, и я объяснил, что это русское слово означает не только ягоду, но и публичный дом.

Итак, нам предстояло создать мнимый публичный дом, чтобы там развязывать языки участникам конференции и устанавливать контакты с ними. Все это легко сказать, однако мы не имели ни малейшего опыта работы в этой отрасли шпионажа. Самым спешным образом под любовное гнездышко был оборудован домик в берлинском пригороде Раухфангсвердер: внизу — жилая комната с видом на озеро и установленное нами подслушивающее устройство, наверху под самой крышей — крошечная спальня с фотоаппаратом, вмонтированным в лампу на потолке вместе со вспышкой за инфракрасным стеклом. Тому несчастному, который обслуживал аппаратуру, приходилось втискиваться в “темницу” — стенной шкаф, и двинуться он мог только тогда, когда женщина со своим кавалером уходила из спальни.

Затем следовало найти подходящих дам. Вначале мы по наивности попросили помощи у бывшего начальника берлинской полиции нравов, но когда раздобытые им проститутки предстали перед Штальманом, тот только лаконично заметил: “Такие и за марку никого бы не сняли” — и сам принялся за поиски. В каком-то кафе он уговорил нескольких привлекательных девушек, склонных к приключениям и не имевших ничего против того, чтобы сделать приятное социалистическому отечеству, да еще и подзаработать.

Неофициальным сотрудникам нашей службы надлежало, рассыпавшись по Западному Берлину, устанавливать контакты в пресс-центре или в кафе и ресторанах и найти кандидатов, достойных приглашения на вечер с дамами в непринужденной обстановке.

Конференция началась, наша команда с нетерпением ждала, но все еще не показывался ни один гость. Наконец в последний день один наш сотрудник появился с западногерманским журналистом. Если я не ошибаюсь, фамилия того была Янзен. Наша команда пришла в движение. На стол выставили еду и напитки, дамы приняли соответствующие позы. За аперитивом перепутали бокалы, так что возбуждающее средство принял не гость, а хозяин “малины”. На десерт последовал конфискованный порнофильм, пожертвованный экспертом в области морали. Сначала гость отремонтировал проектор, а когда наши люди как зачарованные уставились на экран, он, скучая, удалился на кухню и предался там беседе с экономкой. К дамам Янзен не проявил ни малейшего интереса. На ночь он устроился на двух придвинутых друг к другу креслах и охранял сон нашего руководителя, улегшегося на диване.

На следующее утро только у нашего гостя была ясная голова. Он знал, чего мы от него хотели, был, казалось, не против снабжать нас информацией и договорился о следующей встрече. Но на эту встречу вместо него пришел другой журналист, некто Хайнц Лозекаат ван Нойхус, представившийся редактором журнала “Шпигель”. Произвели ли они оба эту замену по собственной инициативе или за ними с самого начала стояла западная разведка, я так никогда и не узнал. Ван Нойхус, работавший под псевдонимом Нанте, хитрый и не вполне надежный журналист, оказался весьма услужливым и усердным агентом. Он утверждал, что знает почти всех важных людей в Западном Берлине. Его усердие вызывало у меня недоверие. Информация, которую он поставлял, выдержала наши проверки, но в 70-е годы мое подозрение подтвердилось: ван Нойхус, ставший к тому времени главным редактором журнала “Квик”, был разоблачен журналистами “Штерна”.

Опыту, который мы собрали с помощью “малины”, суждено было повториться по другим поводам, а именно когда между затратами и результатами не существовало хоть сколько-нибудь разумного соотношения. Международные совещания и Олимпийские игры давали нашим сотрудникам лишь повод повидать мир, но полезные контакты таким образом не завязывались.

Неудачная попытка вербовки д-ра Бауэра и провал нашего заведения в Раухфангсвердере как нельзя более впечатляюще показали мне, что необходимо вербовать достаточное количество источников и в работе с ними руководствоваться тонким чутьем. Но такое чутье не всегда оказывалось сильной стороной наших сотрудников. Я хорошо помню депутата бундестага от СвДП Артура Штегнера и его брата Герберта. Им удалось уверить нашу службу, которой они дали себя завербовать, в блестящих шансах Артура стать вице-канцлером в коалиционном кабинете ХДС — СвДП и искусно тянуть деньги из наших карманов. Отрезвление пришло, когда мы, анализируя подслушанные разговоры братьев, поняли, что они не могли нам ничего предложить и только хотели, подобно мелким жуликам, обобрать нас. Сколь ни досадно было слышать их разглагольствования о том, как ловко они провели “умного зверюгу” — имелся в виду я, — но верхом бесстыдства этих субъектов стало то спокойствие, с которым они на нашей вилле в Раухфангсвердере прихватили, спрятав в свои объемистые портфели, часть серебряного сервиза. Когда Артур Штегнер не был переизбран в 1957 году, мы с облегчением прекратили контакт.

Более результативными оказались отношения с д-ром Гюнтером Тереке, одним из основателей ХДС. При нацистском режиме он был арестован и входил в круг заговорщиков, связанных с покушением на Гитлера 20 июля 1944 г. После войны его имение в советской зоне экспроприировали, а он сделал карьеру в британской зоне, став заместителем премьер-министра земли Нижняя Саксония. Его связь с секретарем ЦК СЕПГ Куртом Фивегом возникла через Общегерманскую рабочую группу по сельскому и лесному хозяйству, которой тот руководил. Эта связь была направлена в конспиративное русло после того, как Тереке в 1950 году встретился с Ульбрихтом, чтобы продемонстрировать свое недовольство политикой Аденауэра в германском вопросе. За эту встречу его моментально исключили из ХДС.

После исключения Тереке предпринимал неоднократные попытки создать новую партию, и в 1950 году с одобрения и при подцержке Фивега основал Немецкую социальную партию — объединение сил, стоявших как справа, так и слева в оппозиции к политике Аденауэра. В ней были националисты, военные, бывшие нацистские функционеры, работавшие среди крестьян, но в эту партию входили и коммунисты.

К сожалению, вскоре мы столкнулись с необходимостью побудить столь ценного информатора к переходу в ГДР, так как нам стало известно, что его близкий сотрудник, судя по всему, работает на английскую разведку. Мы решили сделать хорошую мину при плохой игре и представить Тереке на пресс-конференции перебежчиком по убеждениям совести. Публичное выступление Тереке нашло отклик у нашего политического руководства, причем больший, чем мне могло понравиться, в чем я убедился чуть позже.