Виталий Горбач - Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве

• Название: Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве
• Автор: Виталий Горбач
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20867-8

В преддверии Курской битвы перед ВВС Красной Армии были поставлены задачи по завоеванию полного господства в воздухе, изгнанию люфтваффе с поля боя и оказанию эффективного содействия наземным войскам в разгроме врага. Итог ожесточенных двухмесячных боев, казалось бы, однозначно свидетельствовал: поставленные перед «сталинскими соколами» цели были достигнуты, небо над Огненной Дугой осталось за советской авиацией. Однако подлинная цена этой победы, соотношение реальных потерь противоборствующих сторон долгое время оставались за рамками официальных исследований.

Как дорого обошлась нам победа? Какова роль люфтваффе в срыве попытки Красной Армии окружить орловскую и харьковскую группировки вермахта? Стало ли сражение над Курской дугой переломным моментом в ходе воздушного противостояния на советско-германском фронте? На эти и на многие другие вопросы вы найдете ответы на страницах этой книги.

---

Говоря об объективных трудностях службы тыла 2-й воздушной армии, необходимо отметить, что одной из основных проблем в обеспечении боевой работы являлся большой некомплект автотранспорта. По данным штаба армии, он доходил до 55 %. Имевшиеся на ходу автомобили были крайне изношены и требовали постоянного ремонта. Дело еще более усугублялось неразвитостью железнодорожной сети в полосе 2-й воздушной армии, что снова перекладывало большую нагрузку на плечи автомобилистов.

Проблемы с транспортом «тянули за собой» проблемы с обеспечением частей. Потребность в ГСМ и боеприпасах на операцию определялась из расчета 15 боекомплектов и 15 заправок. Однако созданных в полках запасов было явно недостаточно из-за задержки с поставками. В итоге наступательная операция началась при недостатке отдельных видов боеприпасов и горючего. Так, например, ГСМ имелось около 60 %, запас авиабомб АО-25, АО-2,5, а также снарядов РС-82 и ШВАК составлял в среднем 55–65 %. Все эти недостатки сказались уже в ходе боевых действий. Например, штаб 202-й бад отмечал, что БАО не всегда имели возможность вовремя обеспечить полки дивизии ГСМ и боеприпасами, а также отмечали недостаток технических средств. Это в свою очередь задерживало вылет бомбардировщиков на боевые задания, в особенности когда дивизия совершала массированные удары по противнику.

Сложности тыловых служб 5-й воздушной армии в основном касались вопросов проработки и планирования обеспечения боевой работы в ходе наступления. В частности, в плане на операцию не было указано время сосредоточения запланированных запасов по точкам и не были решены вопросы переадресовки автотранспорта. Кроме того, не предусматривалось выделение резервных БАО, что также отрицательно сказалось на обеспечении боевых действий.

Фактором, существенно снижавшим на первых порах эффективность работы тыла 5-й воздушной армии, было отсутствие радиосвязи между штабом воздушной армии с РАБ и БАО. Пользоваться радио запретил в своем приказе начальник штаба армии генерал-майор С. П. Синяков. В результате для передачи приказов и распоряжений некоторое время использовались машины и самолеты, пока приказ нового начальника штаба, генерал-майора Н. Г. Селезнева, не отменил распоряжение своего предшественника.

Не способствовала эффективному применению нашей авиации и удаленность аэродромов от линии фронта. Для примера укажем, что к началу операции 2-я воздушная армия базировалась на 39 аэродромах, из которых 15 находились почти в 25 километрах от линии фронта, еще 13 — до 50 километров и 11 — на расстоянии от 75 до 150 километров. В еще более непростом положении оказались авиаторы 5-й воздушной армии. Достаточно сказать, что наиболее «близко» располагались истребители 4-го иак, аэроузел которого Широкий Гул находился в 50–65 километрах от линии фронта. Что уж говорить о 1-м шак и 1-м бак, которые были удалены от линии фронта и вовсе на 110 и 200 километров. Только стремительное продвижение наземных войск позволило решить эту проблему.

План боевого использования авиации в предстоящей операции для обеих воздушных армий был в общих чертах одинаков, различаясь лишь в мелких деталях. Штурмовая авиация, действуя непосредственно перед сектором обстрела артиллерии (глубина огня артиллерии составляла, например, на Воронежском фронте 200 метров), должна была подавить цели, недоступные наземным орудиям, а также «прижать к земле» огневые точки противника в момент смены нашей артиллерией своих позиций. Расчетное напряжение штурмовой авиации на один самолет составляло, по оценкам штабных работников, 2,5–3 самолета-вылета на одну машину, достигая своего максимума для 5 шак, где это число приближалось к отметке 3,5 боевых вылета. В задачу бомбардировщиков входили удары по опорным пунктам, штабам, скоплениям резервов противника, а также подавление вражеской артиллерии на ее огневых позициях. Пикирующие бомбардировщики, так же как и штурмовики, должны были наносить свои удары в составе больших групп, массированно.

Нагрузка на авиационные соединения предполагалась дифференцированной, достигая своего максимума в первый день операции. Так, в 5-й воздушной армии в первый день наступления было запланировано 250 самолето-вылетов Пе-2, 400 самолето-вылетов Ил-2 и около 270 самолето-вылетов истребителей. В течение последующих трех дней активность несколько снижалась, составляя для бомбардировщиков 700 самолето-вылетов, штурмовиков — 1000 самолето-вылетов и истребителей — 1050 самолето-вылетов.

Говоря о концентрации авиации, необходимо отметить, что она была поистине беспрецедентной. Например, на узком, девятикилометровом участке прорыва, выбранном командующим Степным фронтом И. С. Коневым, по плану должны были действовать 181 штурмовик и 240 истребителей.

Во 2-й воздушной армии каждую из штурмовых дивизий закрепили за «своей» общевойсковой армией. 291-я шад должна была взаимодействовать с 6-й гвардейской армией генерал-лейтенанта И. М. Чистякова, а 5-й шак — с 5-й гвардейской армией А. С. Жадова. Особое внимание было уделено авиационной поддержке танковых армий. Так как оба танковых объединения вводились в сражение в полосе Воронежского фронта, 5-й шак после завершения прорыва 5-й гвардейской армией должен был полностью переключиться на содействие армиям М. Е. Катукова и П. А. Ротмистрова, с которыми взаимодействовали 4-я гв. и 264-я шад. Для этого при штабе каждой танковой армии находился командир штурмовой авиадивизии с рацией, который и наводил свои «илы» на цель. Кроме того, при штабе 18-го танкового и 5-го механизированного корпусов находились помощники командиров по воздушно-стрелковой службе 4-й гв. шад, а также 91-го и 92-го гв. шап. Во 2-й воздушной армии была также предусмотрена зона, насыщенная зенитной артиллерией, предназначавшаяся для отсечения от штурмовиков немецких истребителей.

Как видно из вышесказанного, организация управления 2-й воздушной армией строилась на принципах централизации в руках командующего в период, когда необходимо было производить массированные налеты авиации на решающих участках фронта, и децентрализации, когда после взлома обороны противника требовалось более оперативное взаимодействие авиации и наземных войск.

5-я воздушная армия в основном нацеливалась на содействие наступлению 53-й армии и 1-го механизированного корпуса. Для действия по объектам на поле боя выделялось до 60 % всех самолето-вылетов (для штурмовой авиации этот показатель был еще выше и составлял 70 %). При этом непрерывность действия на противника, по замыслу командования 5-й воздушной армии, должна была достигаться не ослаблением ударов, а действием над полем боя более крупных групп самолетов. Меньший приоритет имела задача локализации поля боя от притока резервов противника. В основном эту задачу решали экипажи 1-го бак (планировалось свыше 60 % всех самолето-вылетов).

В мемуарах уже упомянутого нами начальника оперативного отдела С. Н. Гречко имеется интересный эпизод, повествующий о том, как проходило утверждение плана авиационной подготовки 5-й воздушной армии, и во многом проливающий свет на «непогрешимость» некоторых архивных документов. С. Н. Гречко пишет: «Командующий фронтом лишь бегло ознакомился с планом авиационного наступления и распорядился приобщить его „к другим бумагам для историков“, для себя же потребовал составить точный план-график боевых вылетов авиационных групп армии на первый день. „Я хочу своими глазами видеть боевые действия бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей над полем боя. Причем строго по плану-графику…“»[298]. Командующему армией и штабу воздушной армии пришлось пересмотреть замысел авиационного наступления, а новый план был выдержан в духе еще большего массирования авиации.

Нельзя не отметить, что важной вехой в подготовке к наступлению стала деятельность разведывательной авиации, которая провела за короткий промежуток времени аэрофотосъемку всей оборонительной полосы противника. В основном эту работу выполняли экипажи 454-го бап и 511-го рап 2-й и 5-й воздушных армий. Полученные фотосхемы, сделанные литографическим способом, были 1 августа направлены штабами во все наземные армии. Дешифровка фотографий, в частности в штабе 5-й воздушной армии, позволила оценить глубину немецкой обороны в районе Белгорода, состоявшей из двух полос, в 18 километров. Кроме того, авиационные корпуса и дивизии получили схемы аэродромов базирования авиации противника.

В начале августа авиационной разведкой начали отмечаться интенсивные переброски живой силы и техники к Харькову. Так, 1 августа было отмечено до 1000 автомобилей, двигавшихся от Полтавы в направлении Харькова. На следующий день эта цифра несколько уменьшилась, но все равно оставалась весьма значительной — было отмечено передвижение около 800 машин. С 1 по 3 августа в направлении из Ахтырки на Томаровку и Пушкарное проследовало до 1500 автомашин и около 100 танков. Действительно, пользуясь данными радио и авиаразведки, командование группы армий «Юг» 2 августа доложило в ОКХ свои опасения, что русское наступление не за горами, потребовав вернуть дивизии, переданные ранее в группу армий «Центр», а также отдало приказ о начале переброски 3-й танковой дивизии в район Белгорода. Однако эти запоздалые решения, как показали развернувшиеся вскоре события, не могли уже ничего изменить. Первый раунд борьбы остался за советской стороной.