Виталий Горбач - Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве

• Название: Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве
• Автор: Виталий Горбач
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20867-8

В преддверии Курской битвы перед ВВС Красной Армии были поставлены задачи по завоеванию полного господства в воздухе, изгнанию люфтваффе с поля боя и оказанию эффективного содействия наземным войскам в разгроме врага. Итог ожесточенных двухмесячных боев, казалось бы, однозначно свидетельствовал: поставленные перед «сталинскими соколами» цели были достигнуты, небо над Огненной Дугой осталось за советской авиацией. Однако подлинная цена этой победы, соотношение реальных потерь противоборствующих сторон долгое время оставались за рамками официальных исследований.

Как дорого обошлась нам победа? Какова роль люфтваффе в срыве попытки Красной Армии окружить орловскую и харьковскую группировки вермахта? Стало ли сражение над Курской дугой переломным моментом в ходе воздушного противостояния на советско-германском фронте? На эти и на многие другие вопросы вы найдете ответы на страницах этой книги.

---

Виталий Горбач Над Огненной Дугой Советская авиация в Курской битве

Автор выражает признательность за помощь в работе над книгой и высказанные замечания М. Быкову, А. Томзову и А. Пекарш; за предоставленную литературу Д. Хазанову; за помощь в переводе А. Шалимовой; за дружескую поддержку и участие К. Николаеву и В. Москалеву.

Часть 1 В преддверии сражения

1.1. Общая обстановка, планы командования

Конфигурация линии фронта в районе Курска была сформирована в ходе ожесточенных сражений, происходивших на советско-германском фронте с осени 1942 по весну 1943 года. Начав этот период с сенсационного окружения 6-й армии в районе Сталинграда, Красная Армия вскоре приступила к изгнанию захватчиков с Кавказа, провела успешные наступательные операции в районе Воронежа и Великих Лук, а также в междуречье Дона и Оскола. После шестнадцати месяцев напряженной борьбы 18 января 1943 года наконец-то была прорвана блокада Ленинграда. Стратегическая инициатива, еще недавно безраздельно находившаяся в руках командования вермахта, постепенно стала переходить к советской стороне. Понеся тяжелые потери в живой силе и технике, а также утратив значительную часть территории, завоеванной в 1942 году, немецкие войска и войска их союзников стремительно откатывались на Запад. В создавшейся критической ситуации речь для немецкого командования шла о том, «будет ли уже этой зимой сделан решающий шаг к поражению Германии на востоке»[1]. Нельзя не отметить тот факт, что события на советско-германском фронте самым негативным образом отразились и на политическом капитале Германии, как в глазах ее сателлитов, так и всего мира.

Тем не менее уже к середине февраля широкомасштабное наступление Красной Армии стало постепенно затухать. Нацеленные на выход к Днепру войска Воронежского и Юго-Западного фронтов были в значительной степени ослаблены в ходе более чем двухмесячных наступательных боев. Испытывая усталость и нехватку резервов, они не смогли оказать эффективного противодействия мощному контрудару, организованному во второй половине февраля командованием группы армий «Юг». В результате февральско-мартовского наступления продвижение немецких войск составило порядка 100–150 километров. Были вновь захвачены Харьков и Белгород. Лишь в конце марта советской стороне удалось стабилизировать ситуацию на рубеже реки Северский Донец, а также севернее и северо-западнее Белгорода.

Весьма непросто для Красной Армии развивалась ситуация и на центральном участке фронта. Ожесточенные бои ноября — декабря 1942 года, несмотря на чувствительные потери, не привели к ликвидации Ржевского выступа. В то же время его эвакуация в начале марта позволила командованию группы армий «Центр» использовать высвободившиеся силы для парирования ударов на Орел, Брянск, а также для предотвращения выхода советских войск к Десне. В результате к апрелю 1943 года войска групп армий «Центр» и «Юг» продолжали удерживать два плацдарма — орловский и белгородско-харьковский. Между ними находился не менее крупный выступ, занимаемый войсками советских Центрального и Воронежского фронтов, получивший вскоре название Курская дуга.

Затишье, наступившее в апреле практически на всем фронте, позволило командованию Красной Армии и вермахта в возможно более короткие сроки приступить к выработке стратегии на весенне-летнюю кампанию 1943 года. Испытав в очередной раз военную мощь и волю к сопротивлению своего противника, обе противоборствующие стороны с особой тщательностью подходили к планированию будущих сражений, стремясь эффективно использовать накопленные резервы.

Оценки сложившейся ситуации и выводы немецкого командования строились на том, что наиболее мощное наступление Красной Армии следует ожидать на южном участке фронта. Предполагалось, что его основной целью станет освобождение Донбасса и выход на широком фронте к Днепру. Кроме того, весьма вероятными представлялись наступательные операции против группировок войск, обороняющихся в районе Орловской дуги и на смоленском направлении. На фоне этих предположений центральным вопросом оставалось овладение инициативой на Восточном фронте сразу после окончания периода весенней распутицы. При этом учитывалась непростая обстановка и на других театрах военных действий. Известия с последних весной 1943 года не отличались особым оптимизмом. Напряженные бои и отступление в Северной Африке, тяжелые потери в апреле — мае в ходе битвы за Атлантику, усиление воздушного наступления на территорию Рейха и оккупированной Франции, а также накапливание военной мощи союзников в Великобритании давали Германии, по сути, один из последних шансов существенного улучшения ситуации на востоке, до того момента, когда странами антигитлеровской коалиции будут созданы условия для открытия Второго фронта в Европе.

Из двух альтернатив: обороны с последующим переходом в наступление или нанесения удара первым — Гитлер и ОКХ сделали выбор в пользу второго варианта. По мнению фюрера, преднамеренная оборона могла привести не только к отступлению войск, но и к значительной потере территорий, среди которых особенно выделялся экономически значимый для Германии район Донбасса. Его удержанию Гитлер придавал одно из решающих значений. В то же время успешно проведенная наступательная операция, даже на ограниченном участке фронта, способствовала не только существенному ослаблению противника и перемалыванию его резервов, но также и сокращению линии фронта, что, в свою очередь, влекло высвобождение значительного количества войск. Не последним аргументом в решении «выступить первыми» было также укрепление пошатнувшегося престижа Германии на международной арене.

Наиболее выгодным вариантом действий, буквально сразу «бросавшимся в глаза» при взгляде на карту, было нанесение ударов под основание Курской дуги, что позволяло окружить и уничтожить наиболее мощную группировку Красной Армии на центральном участке Восточного фронта. Первые наметки будущей операции, получившей в апреле наименование «Цитадель», относятся к середине марта 1943 года. В оперативном приказе Верховного главнокомандующего вермахта № 5 от 13 марта командующим группами армий «Центр» и «Юг» фельдмаршалам Гюнтеру Клюге (Kluge Günther) и Эриху Манштейну (Manstein Erich) было указано на необходимость создания двух группировок, которые по окончании весенней распутицы ударами по сходящимся направлениям должны были уничтожить группировку противника, противостоящую 2-й армии на фронте Севск — Сумы. При этом в отношении советских войск особо отмечалась необходимость «по возможности упредить их в наступлении в отдельных местах с целью навязать им, хотя бы на одном из участков фронта, свою волю, как это в настоящее время уже имеет место на фронте группы армий „Юг“»[2].

Однако вскоре внимание фюрера и ОКХ привлекла другая операция, являвшаяся развитием планировавшейся в начале марта операции «Хабихт». Она предусматривала форсирование Северского Донца и нанесение удара по войскам Юго-Западного фронта силами 1-й и 4-й танковых армий, с последующим выходом на линию Лисичанск — Купянск — Волчанск. Кроме ликвидации постоянной угрозы советского наступления в Донбассе, тем самым создавались благоприятные условия для обеспечения наступления на Курск с юга. Основные положения этой операции, получившей наименование «Пантера», были озвучены уже 22 марта[3]. Однако, несмотря на привлекательность нового плана, от него вскоре пришлось отказаться, в том числе и из-за отсутствия точных данных о расположении советских резервов.

15 апреля последовал новый приказ Главнокомандующего вермахтом за № 6, который содержал уже общие положения предполагаемого наступления по плану «Цитадель». Согласно ему удары, наносимые навстречу друг другу силами групп армий «Центр» и «Юг» с рубежей Малоархангельск — Тросна и Белгород — Томаровка, должны были привести к смыканию «клещей» за спиной войск двух советских фронтов восточнее Курска. При этом срок начала операции предполагался не ранее чем 3 мая. Для введения противника в заблуждение предписывалось продолжать подготовку по плану «Пантера», усилив ее демонстративными мерами. Однако окончательный крест на наступлении в полосе Юго-Западного фронта поставлен не был. «Я оставляю за собой также право в случае планомерного развития операции начать незамедлительно с ходу наступление на юго-восток („Пантера“) с тем, чтобы использовать замешательство в рядах противника», — писал в приказе Гитлер[4]. Как видно, фюрер не оставлял надежды на повторение вермахтом летнего успеха предыдущего года, включая, возможно, и выход вновь к течению Дона.

Основополагающим для судьбы операции «Цитадель» стало совещание 4 мая в Мюнхене, посвященное предстоящему наступлению на Восточном фронте. Кроме обоих командующих группами армий на нем присутствовали начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Курт Цейтлер (Zeitzier Kurt), командующий 9-й армией группы армий «Центр» генерал-полковник Вальтер Модель (Model Walter), главный инспектор танковых войск генерал-полковник Гейнц Гудериан (Guderian Heinz), а также начальник Генерального штаба люфтваффе генерал-полковник Ганс Ешоннек (Jeschonnek Hans).