Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает

• Название: «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает
• Автор: Георгий Осипов
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45014-5

Приняв боевое крещение еще над Халхин-Голом, в годы Великой Отечественной Георгий Осипов совершил 124 боевых вылета в качестве ведущего эскадрильи и полка — сначала на отечественном бомбардировщике СБ, затем на ленд-лизовском Douglas А-20 «Бостон». Таких, как он — прошедших всю войну «от звонка до звонка», с лета 1941 года до Дня Победы, — среди летчиков-бомбардировщиков выжили единицы: «Оглядываюсь и вижу, как все девять самолетов второй эскадрильи летят в четком строю и горят. Так, горящие, они дошли до цели, сбросили бомбы по фашистским танкам — и только после этого боевой порядок нарушился, бомбардировщики стали отворачивать влево и вправо, а экипажи прыгать с парашютами…» «Очередь хлестнула по моему самолету. Разбита приборная доска. Брызги стекол от боковой форточки кабины осыпали лицо. Запахло спиртом. Жданов доложил, что огнем истребителя разворотило левый бок фюзеляжа, пробита гидросистема, затем выстрелил еще несколько очередей и сообщил, что патроны кончились…»

---

— Смотри, командир, здесь немцы не отходят, а собираются обороняться, — говорит Желонкин.

Перед впадением в Десну реки Снов разворачиваемся на север и летим на Городню между шапками кучевых облаков.

— Ниже нас летят две группы бомбардировщиков Ю-88 под прикрытием «мессеров», — докладывает Черкасов.

Подальше от встречи с ними я ныряю в ближайшее облако. Выйдя под облака, находим восточнее Городни аэродром и на нем отмечаем двадцать два немецких пикирующих бомбардировщика Ю-87 и два транспортных самолета.

— Может быть, долбанем по ним бомбами? — предлагаю штурману.

— Давай сэкономим бомбы для удара по Черниговскому аэродрому, — отвечает Желонкин.

После фотографирования аэродрома снова ухожу в облака.

— Курс сто восемьдесят, до Чернигова семь минут, — передает штурман.

Уменьшаю обороты и на высоте полторы тысячи метров выхожу под облака. Впереди, в сизой дымке, Чернигов и стальная лента Десны. Вот и аэродром. На стоянках восемнадцать бомбардировщиков Ю-87 и семь истребителей Ме-109.

— Негусто, но все-таки мы по ним долбанем. Влево пять, на боевом! — передает штурман.

Самолет задрожал от длинной пулеметной очереди стрелка-радиста.

— Два «мессера» сзади снизу! — кричит Черкасов и продолжает отстреливаться.

Над фонарем моей кабины блеснула трасса эрликонов.

— Бомбы сброшены, — докладывает Желонкин.

Полный газ, и с набором высоты увожу самолет в облака. Облачность оказалась редкой, и «мессеры» продолжали атаковывать нас и в облаках.

— У Балдина кончились патроны, — сообщает Черкасов.

Это значит, что снизу теперь самолет беззащитный.

Наконец, попалось крупное облако. В нем мы развернулись на сорок пять градусов влево, и, когда выскочили из облака, истребители нас потеряли. Некоторое время еще продолжаю полет в облаках, а потом прошу штурмана уточнить детальную ориентировку и дать курс для разведки немецких войск в районе Бахмача.

Вскоре на перекрестке двух железных дорог показался Бахмач. Небо потемнело. Черные предгрозовые облака, громоздившиеся восточнее Бахмача, с белыми наковальнями на вершинах, злорадно предупреждали о неукротимой силе стихии. На станции Бахмач стоят два эшелона и десятка три скелетов сгоревших вагонов от разбитых эшелонов.

— Вправо тридцать, так держать, фотографирую оборонительную полосу юго-восточнее Бахмача, — сообщает Желонкин и просит: — Еще вправо пятнадцать.

— Куда ты меня ведешь? — спрашиваю штурмана.

— Командир, полоса оборонительных сооружений потянулась на юг. Давай немного просмотрим ее, — предлагает Желонкин.

Самолет окружили разрывы зенитных снарядов. Стреляет одна батарея. Маневрирую. К первой батарее присоединяется вторая, затем третья. Летим в густом сосредоточии разрывов.

— Федя, что-то непонятно. Над Бахмачом не обстреливали, а над голым полем лупят вовсю? — спрашиваю Желонкина.

— Командир, здесь очень много войск противника. Взгляни направо в балку.

Действительно, в балке было более ста автомашин, много повозок, артиллерийских орудий и солдат. После освобождения Бахмача мы узнали, что южнее этого города находилось около четырех немецких пехотных дивизий.

— Справа сзади два «худых» заходят в хвост, — тревожно сообщает стрелок-радист.

Разворачиваюсь на восток и устремляюсь с набором высоты к темной плотной облачности. Самолет дрожит от пулеметных очередей. Затем огонь прекратился.

— Патроны кончились. «Мессеры» разделились и заходят справа и слева, — сообщает Черкасов.

Над крылом сверкнул сноп пушечного огня. Резко бросаю самолет влево, и мы входим в спасительную облачность. «Мессеры» нас потеряли. В облаках сильная болтанка. Напряженно веду самолет по приборам. Решаю с набором высоты выйти за облака. Бомбардировщик все время вздрагивает, пробиваясь сквозь нагромождения туч.

— Давай курс на аэродром, — запрашиваю штурмана.

— Курс шестьдесят. Командир, нас преследует рок холодного фронта. Такие дикие облака встречаются не в первый раз в наших полетах, — говорит Желонкин.

На юге сверкали молнии, Желонкин и Черкасов молчали. Взглянув на карту, я прикинул, где мы сейчас должны были находиться. Выходить под облака без патронов нельзя. Слишком свеж был пример летчика Плахова. Продолжаю набирать высоту. От резкого толчка на самолете что-то треснуло. Потом бомбардировщик швырнуло в сторону. Крупные капли дождя, разбиваясь о козырек, оставляли на нем призрачные следы. Наконец, самолет вырвался из облаков к солнцу. Через некоторое время мы нашли в облаках окно, у Рыльска вышли под облака, возвратились на аэродром и доложили начальнику штаба результаты разведки.

8 сентября наши войска вели упорные бои за овладение Бахмачом. Противник восточнее Бахмача создал опорные пункты и узлы обороны, а южнее города фашисты сосредоточили несколько пехотных дивизий, которые контратаковывали наши наступающие войска.

В полдень эскадрилья под командованием капитана Никонова разрушила узел сопротивления противника, а затем двумя эскадрильями во главе с Помазовским и Никоновым был нанесен удар по большому скоплению живой силы, автомашин и артиллерии противника южнее Бахмача и было уничтожено два артиллерийских орудия и до двадцати немецких автомашин. Зенитная артиллерия оказывала яростное противодействие бомбардировщикам. Истребители противника пытались помешать выходу эскадрилий на цели, но наши истребители и близко не подпустили их к бомбардировщикам.

Все группы возвратились с задания без потерь.

— Вот это господство в воздухе, когда «худые» носятся вокруг, а наши истребители не допускают их атаковать бомбардировщики! — возбужденно говорит Монзин.

— Главное не то, что истребители нас не атакуют, а то, что мы успешно уничтожаем заданные объекты! — вразумляет Монзина штурман полка Каменский.

9 сентября войска Центрального фронта освободили город Бахмач. Нашей 221-й бомбардировочной авиационной дивизии, как особо отличившейся в боях за этот город, приказом Верховного Главнокомандующего было присвоено почетное наименование Бахмачской, а всему личному составу объявлена благодарность.

В последующие дни мы летали бомбить живую силу и артиллерию фашистских дивизий, окруженных южнее Бахмача и наносили бомбардировочные удары по колоннам войск, отходивших на Нежин. В связи с высоким темпом наступления наших войск объекты для бомбардировочных ударов нам стали назначать на 260–300 километров дальше, чем в начале операции. Надо было перебазировать наш полк на запад, ближе к передовым наступающим частям. Из дивизии поступило распоряжение 15 сентября перелететь на аэродром Цымбалово. Для организации перебазирования мы с инженером Галомой вылетели на новый аэродром.

Аэродром Цымбалово находился в шести километрах от города Белополь. Летное поле и стоянки самолетов были подготовлены на стерне скошенного поля. Укрытий и средств маскировки на аэродроме не было. Батальон аэродромного обслуживания подготовил землянку для командного пункта и заканчивал строительство землянки для летного состава.

Осмотрев аэродром и составив кроки, мы нашли командира батальона и спросили, как обстоит дело с запасами для боевой работы.

— Продуктов много. Могу прокормить два полка. Бомб на один вылет. Патронов нет, а горючего на одну заправку, — ответил он.

— Что же так плохо живете? Как будете обеспечивать боевые действия? — спросил Галома.

— Снабжаемся с Курского узла, дорога длинная, а автомашин мало. Поэтому горючего и боеприпасов мало, но к прилету вашего полка мы подвезем патроны и еще три бензозаправщика бензина, — пообещал командир батальона.

— Три бензозаправщика бензина — это для нас слезы. Одну эскадрилью не заправить, — сокрушался инженер.

Наметив план размещения самолетов, штаба и личного состава, мы вылетели обратно.

Командир полка, выслушав мой доклад о рекогносцировке, сказал:

— Составляй, Осипов, расчет на перебазирование летного эшелона. Здесь бензин тоже кончается. Если полетим на боевое задание, то заправлять самолеты после посадки будет нечем.

Утвердив план перебазирования летного эшелона полка, я рассказал летчикам об особенностях нового аэродрома и проинструктировал их о выполнении посадки при перебазировании. Вечером, посадив в самолет восемь человек передовой команды, я перелетел в Цымбалово. Там мы развернули командный пункт, установили связь со штабом дивизии, а представители от эскадрилий начали готовить в селе помещения для летного и технического состава и размечать стоянки самолетов.

Перебазирование прошло четко и организованно. Уже через два часа после посадки на новый аэродром все самолеты и экипажи были приведены в боевую готовность.